На уровне оформление мнения Элю отвращала от Никиты его скрытая лень, беспочвенная хиппанутость самого последнего пошиба, которую она просканировала в нем практически сразу. До одури обманываясь, она насквозь просвечивала людей. Его прекрасный внутренний мир не получал развития без сильной воли и желания работать, отличающее истинный талант. У великих шестидесятников вроде Джоплин бунтарство было взрывное, творящее, ураганное и подчиняющее души. Лучшее бунтарство в истории. У Элиного же окружения оно выродилось во что-то пищащее и тусклое в виде бессмысленных субкультур – последнего пристанища заигравшихся инфантилов, боящихся реальности. Они говорили, что материальный мир скучен, но Эля видела в нем мириады возможностей.
Болтая о религии и смысле жизни, Эля ни на минуту не забыла, как противно ей было, когда Никита отвернулся от нее из-за Ильи. Она понимала слабость человеческой личности, она даже прощала. Но она никогда и ничего не забывала.
– Ты лицемер, – сказала бы она ему, если бы решилась.
Но он бы справедливо заметил:
– Не стоит ругать лицемерами всех, кто с тобой не согласен. Вот это как раз двулично. Ты хотела видеть во мне свое отражение, пусть преломленное, но я совершенно другой. То, что мы согласны во многих жизненных позициях, не значит, что мы одинаковы. Да и нет одинаковых.
Две заплутавшие души, которые увидели друг в друге эту детскую незащищенность, потребность уткнуться кому-то в плечо… Это нужно всем людям на планете, даже если они утверждают обратное.
– Мы здесь по большей части именно для того, чтобы нас любили, истина эта стара как мир, но интерпретировать ее, как и любые великие истины, всегда найдутся и охотники, и спрос. Души, отвлекающие своим блеском и благополучием, молодостью и веселостью, разрывающиеся порой от потребности быть нужными кому-то… Кому мы нужны кроме себя?.. Друг другу? Я уже начала сомневаться в этом. Есть ли на свете хоть один человек, который хоть раз в жизни не задумывался, нужен ли он кому-то по-настоящему и не испытывающий от этого беспредельную тоску?
49
– Партнер – не единственный способ жить в гармонии со своим телом. Я люблю свое одиночество.
– Панацея от одиночества – отсутствие времени о нем задуматься.
– Слишком узкий взгляд. У человека может быть ни одной свободной минуты, а он настолько одинок при этом, что присматривается к бритвам.
– Снова этот романтический ореол вокруг самоубийц.
– Нет никакого ореола. Ты вечно ищешь повод поупражняться в остроумии. Я их не романтизирую, а сочувствую. Если человек добровольно решил покончить со всем, то насколько же ужасна была его жизнь… Чего нам так явно не хватает – сочувствия. Что касается «не думать об одиночестве», то я постоянно думаю. Это образ жизни.
Никита хмыкнул, но решил продолжить разъяснительную беседу.
– Одиночество зависит от внешней обстановки лишь у обывателя. Есть же люди, которые, хоть и окружены друзьями и родными, остаются глубоко, истинно одинокими. Это идеальное индивидуальное состояние, это внутри, – как сладко было говорить это человеку, который не фыркал, не изумлялся и не безразлично отводил глаза при его исповеди.
– Я очень хотела встретить тебя вот так случайно. Это всегда сидело в моей подкорке. Ты не представляешь, насколько бесконтрольно мое воображение. Оно живет отдельной от меня жизнью и порой здорово досаждает.
– Вчера я сел под диван и ощутил такую невыносимость запертости в этом теле, в этой комнате, в этом промежутке пространства и времени. Я никогда больше не поступлю в университет. И уже ностальгирую по этому. Я никогда больше не закончу школу. А сколько уже стерлось. Мозг избавляет нас от фактов, как балласт. И порой это невыносимо.
– У меня никогда не было таких проблем. Я всегда любила свое тело и была благодарна за возможность жить.
Порой Эля засматривалась на Никиту и думала, что будет, если поцелует его. Она часто думала всякую дребедень про себя, иногда ей становилось стыдно этого бреда. Но она относилась к другу как к красивой статуе, чему-то столь далекому, что не вызывало никаких земных чувств.
– Единственный вечный двигатель – влечение между полами, – совершенно не в тему, которую так старательно взращивала Эля, брякнул Никита. – Думаешь, почему так поэтизируют любовь? Она полезна. Но как же больно отрывать кого-то от сердца…
– Больно лишь в начале. Сама природа лечит нас от большинства влюбленностей. Но я верю, что есть такие, от которых не вылечишься.
– Особенно если лечиться не хочешь.
Они немного пом11олчали, потом Эля решила перейти к наиболее скользкой и неприятной обоим теме. Все равно нужно было как-то ее прояснить.