Не доказывается арийская теория и на лингвистическом уровне. В то время как некоторые лингвисты находят параллели между языком сменившей Шан династии Чжоу и индоевропейским, сравнение, к сожалению, с шанским языком невозможно — от Шан сохранились лишь надписи на костях, тогда как от Чжоу сохранилась рифмованная книга песен «Шицзин».[17] Есть и более простое объяснение арийского влияния на позднюю империю Шан и Чжоу. Дело в том, что к западу от Чжоу в эпоху Шан жило индоевропейское племя тохаров. В 1966 г. историк Э. Паллиблэнк предположил, что именно это племя могло быть посредником между Китаем и западной цивилизацией.
Но все-таки даже происхождение Шан-Инь до сих пор остается загадкой. Согласно общепринятой среди китайских историков версии, племена Шан пришли из северных районов Центрального Китая.
Археологи часто связывают формирование традиций династии Шан с более древними династиями, правившими в Эрлитоу и Эрлигане. Дело в том, что коллекция обнаруженных в Аньяне роскошных бронзовых изделий очень близка по манере исполнения с этими древними бронзами. Еще два важных момента сходства — техника гадания и царские гробницы. Письменность аньянского архива предстает перед нами в виде хорошо развитой системы иероглифов, сохранивших до наших дней свое начертание. Историки утверждают, что такая сложная иероглифическая система не могла возникнуть в краткий промежуток времени, а складывалась в течение многих столетий. Письменность более древних гадательных надписей практически не поддается расшифровке, значит, иероглифика, близкая к современной, сложилась между Эрлитоу-Эрлиганским периодом и династией Шан.
Что же представлял собой Китай в период Шан?
Благодаря археологам мы знаем, что шанцам были известны пшеница и ячмень, знакомые китайцам еще с луншаньского времени, местные злаки — чумиза и рис, а также бобы и фасоль. Из этих злаков и бобов шанцы варили каши и похлебки. Дополнением к кашам были различные овощи и фрукты. В пищу также употребляли грибы, ягоды, коренья и травы. Конопля шла и на масло, и на ткани, однако ткани в то время уже умели изготовлять и из шелка. Основными домашними животными были свинья и собака. Видимо, собак, так же, как и позже, выращивали на мясо. Коровы и лошади, овцы и козы, куры, утки и гуси также были известны шанцам, но были довольно редки на столах того времени. Зато много ловили рыбы и дичи. Основными объектами охоты были кабаны, олени, тигры. Возможно, в то время китайцам удалось приручить обитавшего на юге Китая слона. Слонов не ели, а использовали для перевозки грузов и расчистки местности от завалов. Большое военнохозяйственное значение имели лошади.
Простые шанцы жили в таких же хижинах-полуземлянках, что и их предшественники яншао и луншаньцы. Среди таких хижин величественно возвышались императорские дворцы, которые были построены уникальным, нигде в мире более не известным способом, носящим название «ханту». Отличие этого способа от приемов кирпичного или каменного строительства, распространенных в Средиземноморье и Междуречье, столь разительно, что не позволяет говорить о каком-то западном заимствовании. Дворцы и крепостные стены Китая, начиная с самых первых дворцов Эрлитоу и Эрлигана, возводили уникальным способом: в специальные длинные деревянные формы клали слои мокрой земли и глины, которые затем утрамбовывали каменными пестами. Когда получившиеся длинные лепешки высыхали, то их укладывали друг на друга. Такую толстую глиняно-земляную стену, снаружи напоминающую кирпичную кладку, изнутри укрепляли камнями и деревянными балками. Длинные лепешки ханту слегка напоминают кирпичи, но, во-первых, при производстве кирпичей не использовался обычный грунт, а во-вторых, получившиеся ханту не разрезали на отдельные кирпичи, а выкладывали как есть.
В шанском Китае впервые наглядно произошло разделение страны на два мира — мир крестьян и мир императорского двора. В столичной зоне, простиравшейся на несколько десятков километров, располагался один или несколько крупных городов. В столице жил император и его приближенные. Также в столице и соседних городах расселялись воины и чиновники, ремесленники и слуги. Здесь располагались дворцы и мастерские, амбары и склады, казармы и поля, принадлежавшие двору вана (правителя).
Император-ван, возглавлявший шанцев, был, как уже упоминалось, не только светским главой страны, но и царем-жрецом, он совершал ритуалы в честь шанди (покойных предков, живущих на небе). Он был символом благополучия и счастья всего шанского народа и подчиненных ему территорий. Он, и только он один («Я, Единственный», как он обозначал себя в гадательных текстах) мог быть посредником между миром живых и умершими. Интересно, что такими способностями, согласно верованиям тюркских племен, обладали шаманы. Шанди были наиболее почитаемыми богами при дворе шанского императора, они обладали высшей святостью и неоспоримым могуществом. Их оповещали обо всем, что происходило на земле с их наследниками-ванами и всем народом империи. Императоры обращались к ним за советом и содействием по любому поводу, будь то урожай, война или благополучные роды супруги вана.
17
Чжоуский текст рифмованной книги песен «Шицзин» помог шведскому синологу Б. Карлгрену совершить великое открытие — расшифровать звучание раннечжоуских иероглифов.