Лики времени
ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС
Ольга Казарцева считала: жизнь предоставляла ей несколько раз звездные часы, но почему-то так получилось, что она пропустила их все.
— Я невезучая, — говорила она. — Не везет, и все тут, ничего не поделаешь…
Однако как бы противореча словам, исполненным печальной безнадежности, голубые глаза ее светились в улыбке, становясь прозрачными, даже зимой абрикосово-загорелые щеки нежно розовели, крупные белые зубы блестели между румяных губ, а тяжелый выдвинутый вперед подбородок казался еще более массивным. Глядя на нее, невольно думалось: «Э, нет, голубушка, полно врать-то, ты-то отродясь не упустишь свой звездный час, даже минуту — и ту ухватишь хотя бы за кончик…»
В жизни ее, как она считала, все было ординарно и до ужаса обыденно. Мать, учительница, настояла на том, чтобы она пошла в технический вуз; быть технарем ей решительно не хотелось, лучше бы, скажем, в театральное училище или в институт иностранных языков, но не стала спорить с матерью, выдержала экзамены в МВТУ, постепенно втянулась, даже стала интересоваться учебой, даже сумела неплохо окончить его и сразу же устроилась на работу в научно-исследовательский институт. Там почти все сотрудники были сплошь пожилые, молодежи раз-два, и обчелся, единственное преимущество: институт находился сравнительно недалеко от дома. Не надо было тратить время на дорогу, можно дойти до института буквально минут за пятнадцать. Ну за двадцать, если не очень-то спешить.
На второй год работы она вышла замуж за младшего научного сотрудника Гришу Перчика, толстенького, круглолицего, в осыпи веснушек, впрочем, которые не портили его, многие считали, они ему идут. Если всмотреться в коричневые Гришины глаза, можно было разглядеть расположившиеся по кругу зрачка крохотные рыжеватые крапинки, казалось, веснушки, щедро обсыпавшие его щеки, неожиданно хлынули прямехонько в глаза. Когда он сердился, глаза его светлели, становились совершенно рыжими, должно быть, из-за этих самых крапинок-веснушек. Но Гриша, надо отдать ему должное, сердился далеко не часто, характера был на редкость покладистого.
Однако Ольга всегда мечтала совсем о другой жизни, о большом достатке, когда не надо считать деньги, учитывая каждую копейку, когда не придется выбирать, что купить в первую очередь — весенний плащ или теплые сапоги для будущей зимы, сделать косметический ремонт в комнате или поехать на две недели к морю отдохнуть…
Однажды ее пригласила в Дом кино подруга, одна из тех невзрачных, малозаметных пташек, которые всегда клеются к более привлекательным и красивым.
Выходя с Ольгой после просмотра фильма из зала, подруга указала Ольге на представительного, что называется, породистого мужчину, одетого в твидовый пиджак с модными разрезами по бокам и бархатные брюки.
— Это Всеволожский, знаешь, известный литературовед?
— Вроде слышала, — равнодушно сказала Ольга.
— Слышала! — возмутилась подруга. — Как можно о нем не слышать? Он по-настоящему знаменитый, я вчера его по телевизору видела, он так интересно говорил, я просто заслушалась…
— Вот как, — Ольга усмехнулась. — Как его зовут, этого старикана?
— Вадим Витальевич, только какой же он старикан?
— А то нет? — возразила Ольга.
Они вышли из Дома кино. Одна за другой от подъезда отъезжали машины.
«А мы сейчас поплетемся пешком», — грустно подумала Ольга. Возле машины коричневого цвета стоял Всеволожский, беседуя с каким-то маленьким, хилым на вид человечком, усиленно доказывавшим ему что-то.
Всеволожский рассеянно слушал, то и дело оглядываясь по сторонам, — очевидно, кого-то ждал. Внезапная мысль мелькнула в Ольгиной голове. Быстро обернулась к подруге.
— Вот что, — заговорила, глотая слова. — Я еще побуду здесь, у меня одно дело, надо его провернуть, я совсем позабыла, в общем, иди, я сейчас…
Подруга удивленно воззрилась на нее, но возражать не стала, послушно побрела к метро, а Ольга решительно приблизилась к Всеволожскому.
— Простите, — сказала тихо, — Вадим Витальевич, у меня к вам один вопрос…
Всеволожский лениво взглянул на нее.
— Я из «Вечерней Москвы», — продолжала Ольга, мысленно дивясь своей сообразительности. — Дело в том, что в редакции мне поручили интервью с вами…
— Со мной? — смеющимся голосом спросил Всеволожский. — Право же, эти вечеркисты сами не ведают, чего творят. Что такого интересного узрели они во мне? Пишу литературоведческие статьи, исследую творчество Гавриила Романовича Державина, Хераскова, Сумарокова, Карамзина…