— Ну, знаешь, — пробормотал он, резко повернулся, ушел в другую комнату, плотно закрыв за собой дверь, а Ольга закуталась в одеяло и быстро заснула, спала крепко, без сновидений.
Они чуть было не поссорились в тот раз. Это была бы их первая ссора, однако Ольга решила не натягивать канат, обошла острые углы, даже собрала ему чемодан в дорогу — пару рубашек, бритвенный прибор, одеколон, свежий журнал, несколько банок апельсинового сока.
— Может быть, пригодится, — убеждала Ольга, укладывая банки. — Апельсиновый сок очень полезный…
«А она добрая, — пытался уговорить себя Всеволожский, поглядывая на ее сосредоточенно сдвинутые брови, на оголенные до локтя руки, деловито запиравшие чемодан — Просто есть известная, чисто бытовая небрежность, подчас присущая даже самым добрым и чутким, это пройдет с годами…»
Он прилетел в Челябинск и там, на аэродроме, взял такси, прямиком поехал в Миасс, в городскую больницу.
Его пустили, хотя время было неприемное, только-только окончился обход врачей.
День был пасмурный, не по-весеннему холодный, ветви деревьев в больничном парке, еще голые, покрытые каплями непросохшего с ночи дождя, дрожали от налетавшего ветра.
Сестра лежала возле окна, он не сразу узнал ее, вдруг почему-то показалась очень маленькой, очень худой, изможденное лицо с обтянутыми скулами, огромные неподвижные глаза.
— Вадим, неужто ты? — Она выпростала из-под одеяла руку, протянула ему. Он чуть было не заплакал, такой жалкой, почти невесомой была эта бледная, слабая рука.
— Ну как ты, Верочка? — спросил он, вглядываясь в ее лицо. — Как себя чувствуешь?
— Как? — переспросила она, через силу усмехнулась: — Будто сам не видишь?..
Закрыла глаза, ресницы легли на впалые щеки, на миг почудилось, она уже не живая, он даже испугался, хотел окликнуть ее, но она снова открыла глаза, глянула на него, попыталась улыбнуться, разгадав его мысли.
— Ничего, Вадим, еще оклемаюсь, не бойся…
Она опять закрыла глаза. Он молча, с нестерпимой болью вглядывался в лицо, ставшее почти неузнаваемым, сестра ему помнилась румяной, крепкой, и зимой и летом дочерна загорелой, от чего казалась неистребимо здоровой. Личная жизнь у нее не сложилась, так и и не случилось выйти замуж, но она вроде бы нисколько не сокрушалась из-за этого; у нее было много друзей — геологов, мужчин и женщин, таких же бессемейных, влюбленных в свои походы, в горы, в поиски каких-то неведомых сокровищ, спрятанных в горах…
Вошел врач, тихо кивнул Всеволожскому, пора было уходить, Вера вроде бы заснула, глаза плотно закрыты, грудь едва заметно поднимается.
В коридоре Всеволожский вопросительно взглянул на врача.
Врач был молодой, не старше двадцати пяти, наверное, не очень давно окончил институт.
— Пока положение тяжелое, — сказал он, вздохнув.
Юношеские крепкие щеки лечащего врача травматологии ярко розовели, и весь он лучился таким неизбывным здоровьем, что Всеволожский невольно подумал о том, как же, наверное, больные завидуют этому здоровяку, а может быть, даже недолюбливают, ведь больные люди не могут любить здоровых, это в порядке вещей…
— У нее серьезные нарушения, — молодой голос врача явно нарушал печальную тишину больничного коридора, казался чересчур жизнерадостным, излишне звонким, хотя врач говорил о вещах далеко не веселых. — Боюсь, что ходить она уже не сможет…
Вернувшись в гостиницу, Всеволожский долго не ложился спать, ходил по тесному номеру, заложив руки за спину, даже курить начал, хотя последнюю свою сигарету выкурил лет пятнадцать тому назад.
Как быть с мамой, если с Верой случится что-то плохое? Сумеет ли она перенести неожиданное это горе, ведь у мамы больное сердце…
Потом он вспомнил про Ольгу, интересно, поехала ли она в Хосту или решила остаться? Скорей всего, уехала, он же сам сказал, чтобы ехала без него. Была не была, он решил позвонить в Москву.
Вышел в коридор, взял у дежурной талончик, заказал Москву. Разговор дали быстро, был уже второй час ночи по московскому времени, редко кто звонил в эту пору в другие города. Номер не ответил.
Он так и ожидал, в конце концов, больна его сестра, которую Ольге не пришлось знать и видеть. Если так вдуматься, он же сам предложил ей уехать в Хосту, не ждать его. И все-таки, все-таки…
Рано утром ему позвонил молодой врач — Вера скончалась ночью.