Все были растроганы. Всеволожский, сентиментальная душа, не скрывая, вытирал глаза, многие поздравляли его:
— Что у вас за жена, какое же это счастье!
И все было хорошо, прекрасно, лучше, кажется, и быть не может…
А ночью ему стало плохо. Вдруг проснулся от страшной боли в сердце, оно болело так сильно, что, казалось, еще немного, и разорвется, не выдержит боли.
Он застонал, тихо, но Ольга услышала.
— Что? Что такое?
Мигом вскочила с постели. Немедленно вызвала «скорую», сама села возле его постели, взяла его руку в свои ладони.
— Все будет хорошо, — говорила. — Не беспокойся…
— А я не беспокоюсь, — слабо, едва слышно ответил он. Попытался улыбнуться и не смог.
«Скорая» приехала довольно быстро, врач сразу определил — в больницу, как можно скорее.
— Что вы подозреваете? — спросила Ольга.
— Не подозреваю, а почти уверен, — ответил врач.
Она спросила:
— По-вашему, это инфаркт?
Он сказал:
— Скорей всего.
В больницу Ольга поехала вместе с Всеволожским. К счастью, больница оказалась не очень далеко от дома, на Красной Пресне. Всеволожского положили покамест в коридоре, на каталке. Ольга стояла все время рядом, не спускала с него глаз. Потом потерлась щекой о его щеку.
— Я буду с тобой, не уйду никуда…
Была уже ночь, в коридоре тускло горела хилая больничная лампочка, бесшумно сновали сестры в белых, туго подпоясанных халатах, переговариваясь не по-ночному трезвыми голосами.
Ольга остановила одну сестру, лихо пробегавшую мимо:
— Врач скоро придет?
Сестра повернула к ней пухленькую, почти детскую мордашку.
— Все ушли, кроме дежурного врача, — проговорила, убегая. — Только его здесь нет…
— Где же он? — крикнула вслед Ольга, но так и не дождалась ответа. Снова подошла к Всеволожскому.
— Ты не беспокойся, сейчас я врача раздобуду, хоть из-под земли, а раздобуду, приволоку сюда…
Должно быть, она разыскала бы врача, но в эту минуту он сам появился в коридоре, худощавый, уже немолодой, озабоченный и, как, наверное, все врачи на свете, дежурящие ночью, с безмерно усталыми, как бы загнанными глазами.
Ольга бросилась к нему:
— Доктор, умоляю, помогите…
Схватила за рукав халата, подвела к Всеволожскому.
— Это мой муж, знаменитый литературовед, его знают во всем мире, и вот, поглядите, не могут даже положить в палату, положили в коридоре. Да что же это такое? Как можно так?
Растрепанная, не успела причесаться, разгневанная, уже не в силах сдержать себя, она казалась старше своих лет. Глаза ее метали грозные молнии, тяжелый подбородок словно бы стал еще тяжелее и весомее.
— Сейчас, — вдруг смиренно проговорил врач. — Одну минуту.
Не прошло и десяти минут, как Всеволожского перевели в палату на четверых. Врач сам выслушал его, сделал укол, чтобы он заснул, сказал Ольге:
— Не волнуйтесь, надеюсь, справимся…
Ольга поправила подушку, подоткнула тощее больничное одеяло, спросила Всеволожского:
— Ну, как тебе сейчас?
— Значительно лучше, — ответил он. — Не беспокойся.
— Уверяю тебя, поправишься, — сказала Ольга. — Все будет хорошо.
— Не сомневаюсь, — ответил он. — Иди, Олик, домой, уже поздно.
— Скорее рано, — возразила Ольга, глянула на часы. — Десять минут третьего.
— Я буду беспокоиться, — сказал он. — Как ты доберешься? Сейчас темно, одна на улице…
— Не тревожься за меня, не пропаду, — сказала Ольга.
Он пристально посмотрел на нее. Самая дорогая, самая близкая женщина, уже не очень молодая, прошла, сгинула свежесть молодости, вон и морщинки под глазами, и рот впал, и овал уже не тот, едва заметные наметились брыли, которые в недалеком будущем грозят стать еще больше, и станет тогда овал лица, что называется, обвалом лица, и подбородок кажется тяжелее, сильнее выступает вперед, и все равно дороже, ближе, любимее нет никого.
— Дай мне твою руку, — попросил он, прижал к губам теплые, сильные пальцы. — Ты кого хочешь можешь уговорить и заставить делать то, что тебе угодно.
— Могу, — спокойно согласилась она.
Спустя полгода после выхода книги, первой ее книги очерков, Ольгу приняли в Союз журналистов. В скором времени она сама вызвалась вести общественную работу в Союзе, а почему бы и нет? Ей поручили организовывать концерты и различные тематические вечера. Работа нравилась Ольге, это было по ней, кроме того, временем она сейчас располагала, Всеволожский окончательно поправился. Со дня его инфаркта прошло уже около полутора лет, он подлечился в санатории и вполне прилично себя чувствовал.