Еще издали она увидела Готовцева. Идет мимо таможенника, на ходу перебрасывается с ним какими-то словами, немудрено, его, наверное, знают здесь многие, ведь он часто ездит, часто проходит таможенный контроль. Ольга следила за ним оценивающим взглядом, благо он не мог видеть ее. Не сказать, что красив, чего нет, того нет, но есть в нем известная значительность, в каждом движении, в каждом взгляде, даже в походке чувствуется личность, бесспорно, незаурядная. Лицо умное, не каждый день встречающееся, очки скрывают вдумчивые, проницательные глаза.
Однажды он снял очки, и Ольга увидела, какие у него проницательные, всезнающие глаза. Волосы темные, уже пересыпанные густой сединой, фигура хорошая, спортивная, как-то он сказал, что любит теннис, если имеется свободная минутка, едет на корты в Лужники, но только, прибавил он, свободных минут совсем, совсем немного…
Да, фигура хорошая, походка быстрая, стремительная, ей вспомнилась уже порядком отяжелевшая фигура Всеволожского, хотя он старается еще молодцевато держаться, старается быть всегда подтянутым, но походка выдает его, шаркающая, подчас замедленная, усталая, и эти морщины, эти складки на шее, кажется, еще недавно гладкой и сильной.
Она все рассчитала, неторопливо пошла навстречу Готовцеву, удивленно воскликнула:
— Валерий Алексеевич, вы ли это?
Казалось, он нисколько не удивился.
— Я, — сказал. — Собственной персоной, а это вы?
Чуть улыбнулся, и тут же лицо его снова стало почти хмурым, подобно всем людям, непривычным часто и охотно улыбаться.
— Можете себе представить, — сказала Ольга, выверяя каждое слово и потому говоря медленно, обдуманно. — Я поехала по заданию «Учительской газеты» встретить делегацию английских педагогов, оказалось, они не прилетели, а прилетят, кажется, завтра…
— Бывает, — сказал Готовцев.
— А вы из Вены? — спросила Ольга.
Он переложил свой щегольской темно-красный, с блестящими замками чемодан из одной руки в другую.
— Да, только что с самолета. Должен был прилететь еще через три дня, но совещание кончилось раньше, и хотя предлагали остаться еще на немного, я решил все-таки собраться и уехать. Ада себя не очень хорошо чувствует.
— Это правда, — голос Ольги звучал как нельзя более сочувственно. — Я была у вас на даче, мы провели вместе целый день…
— Да? — он с интересом взглянул на Ольгу. — Ну и как Ада, по-вашему?
«А он любит ее, — Ольга почувствовала, как внезапно больно сжалось сердце. — Любит, безусловно, и боится за нее».
Она и злилась на него за то, что он любит Аду, беспокоится о ней, и в то же время не могла не уважать его за это самое беспокойство, наверное, если бы не обращал никакого внимания на здоровье жены, он бы ей нравился меньше. Или она, напротив, радовалась бы этому?
— Знаете, так себе, — сказала Ольга. — Держится наша Адочка хорошо, но все-таки, все-таки…
Лицо его, и без того невеселое, омрачилось сильнее.
— Да, — сказал коротко. Что есть, то есть…
Они направились к стоянке такси.
— Вы прямо на дачу? — спросила Ольга.
— Да нет, сперва заеду домой, возьму кое-что с собой и тогда на дачу, нужно будет кое над чем поработать…
Ольга вздохнула с облегчением. На дачу везти его ей не хотелось, как бы ни была Ада бесхитростна, но может догадаться, что эта встреча отнюдь не была случайной. Надо непременно попросить его не говорить Аде о ней.
— Какая большая очередь, — сказал он. Ольга улыбнулась.
— А какое вам дело? Я же на машине.
— Вот это хорошо. А по дороге ли нам?
— У меня уйма времени, раз я не встретила своих педагогов, так что диктуйте, куда везти, каким путем…
Они ехали по широкой, хорошо асфальтированной дороге, солнце светило прямехонько в глаза, Ольга опустила щиток на верхнюю часть ветрового стекла.
— А я люблю, когда солнце в глаза, — сказал Готовцев. — Это у меня с детства, всегда старался смотреть на солнце и не жмуриться.
— Пока слезы не потекут, — сказала Ольга.
Он наклонил голову.
— Пока слезы не потекут, — повторил, — что было, то было, а все не хотелось сдаваться.
— Детское иногда живет долго, — Ольга повела на него глазом. — Вы не находите?
— Иногда.
Оба помолчали немного. Машина выехала на Ленинградское шоссе.
— Как было в Вене, интересно? — спросила Ольга. Он пожал плечами.