Часа два, если не больше, она проскучала в этом самом заднем ряду, никого не слушала, ни на кого не глядела, только на Готовцева, который что-то прилежно записывал, лишь изредка поднимая голову и взглядывая на выступавшего.
В перерыве они встретились. Она подошла к нему в коридоре, сказала:
— Ну, здравствуйте!
Еще в поезде, продумывая предстоящую встречу, она решила не делать недоуменного лица: дескать, неужели это вы, как это мы случайно встретились? Напротив, надо сказать, что она здесь, в Риге, в командировке и вот случайно узнала, он тоже здесь и, само собой, решила его отыскать, все-таки, как там ни говори, знакомый человек в малознакомом городе…
И все произошло именно так, как предполагала Ольга. Она сказала:
— Я знала, что встречу вас здесь!
А он словно бы не удивился, впрочем, и особой радости не отразилось на его лице. Правда, сказал:
— Подождите, после заседания встретимся, поговорим…
Она подождала его, когда окончилось заседание, он спросил:
— Куда пойдем?
— Куда вам угодно.
— В моем распоряжении машина с шофером, — сказал Готовцев. — Куда бы нам отправиться, как думаете? Вы голодны, кстати?
— Ужасно, если говорить правду.
— Я, признаться, тоже. А что, если?
— Что, если? — переспросила Ольга.
— Меня поместили в Майори, на взморье, в отличную гостиницу, там, к слову, хорошо кормят. Хотите, поедем туда, обещаю, привезу вас обратно в целости туда, куда пожелаете. Вы, кстати, где остановились?
— В центре города, в «Риге».
— Знаю, ну, что ж, от Майори до города не больше получаса на машине. А теперь — поехали!
Все шло именно так, как она желала, ресторан был не очень полон, им отвели уютный столик в углу, лампы горели вполнакала, оркестр играл что-то грустное, казалось, давно забытое, еда была вкусной, вино отменным. На душе у Ольги было превосходно. Он спросил:
— У моих, случайно, не были?
— Звонила, разговаривала с Адочкой.
— Как она?
— Вроде бы неплохо.
— Да, кажется, ничего, я тоже звонил сегодня утром.
«Ах, какой внимательный, — Ольга чуть сощурила глаза, как бы страшась, что он прочитает ее мысли. — Не успел уехать, уже домой звонит!»
Откинувшись на стуле, она пристально вглядывалась в него. Да, такой муж ее вполне бы устроил. Слов нет, это то, что нужно. Уж она бы не отпускала его одного никуда! Она не Ада, она бы с ним всюду ездила вместе, хоть на Северный полюс, хоть в Южную Америку.
— Пойдемте, потанцуем? — предложила Ольга.
Он развел руками.
— Представьте, не танцую.
— Ну, что за ерунда? Идемте, это так просто…
Она потянула его за руку. Он подчинился, встал. Оркестр играл какое-то танго.
— Обнимите меня, — приказала Ольга. — Вот так, теперь пошли, только слушайтесь меня…
Рядом танцевала еще одна пара. Готовцев покорно следовал Ольгиным указаниям.
— Молодец, — одобрила Ольга. — Все идет хорошо…
— Меня пробовала учить одна дама на Кубе, — сказал он. — Но, по-моему, тогда у меня ничего не получилось.
— А теперь получится, — уверенно произнесла Ольга.
Подняла голову, глянула на него, его глаза за стеклами очков были очень близко от нее, она отвела в сторону взгляд, снова посмотрела на него, как бы невзначай коснулась его щеки своей. Щека его была горячей и жесткой. Музыка оборвалась, потом заиграла опять.
— Мы еще станцуем, хорошо? — почему-то шепотом спросила Ольга, и он тоже шепотом, в тон ей, ответил:
— Да, хорошо.
На эстраду вышла рыжекудрая, сильно накрашенная певица, одетая в модный костюм жемчужно-серого цвета: брюки-бананы, коротенькая кофточка на тонких бретелях, обнажавших смуглые, загорелые руки и плечи, широкий из серебряной парчи пояс сжимал тоненькую талию. Неожиданно низким, грубым голосом певица запела:
Рука Готовцева все сильнее сжимала Ольгины пальцы, их щеки, казалось, пылали одинаково. Она не смотрела на него, но знала безошибочно, он не сводит с нее глаз. Опустив ресницы, спросила:
— Может быть, хватит?
— Еще немножечко, — ответил он.
И они танцевали опять, вдвоем в опустевшем зале, а на эстраде рыжеволосая певица низким голосом пела о чьей-то любви, которая погасла, не успев расцвести, уголки ее кроваво-красного рта были трагически опущены вниз, брови домиком.