— Рена, ты проснулась?
Все, как всегда! Будь это хоть последний день моей жизни, но опаздывать на работу — это моветон. Я нехотя выбралась из постели и побрела в ванную.
На кухне маменька уже ждала меня с кофе и ужином. В другой раз я бы саркастически хмыкнула по поводу такого жеста, но сейчас он тронул меня до слез. Она действительно со мной прощалась.
Пока я ела и пила кофе, она молчала. Дождалась, пока я поставлю на блюдце пустую чашку.
— Ты ничего не забыла?
Невинный такой вопрос заботливой мамочки. Я удивленно посмотрела на нее.
— Ты не надела кольцо.
Действительно. Не надела. Я его даже примерить не пыталась. В моем сознании оно до сих пор принадлежало ей.
— Думаешь, надо?
— Обязательно.
— Хорошо.
Я вернулась в свою комнату, покрутила безделушку в руках и все же надела на безымянный палец.
Взгляд упал на пластиковый пакет в котором лежал Канон. В этом была какая-то неправильность. Я подвинула стул к шкафу и стащила сверху старый бабушкин чемодан. Если я правильно помнила, это должно было быть здесь. Чемодан был пыльный. Недолго думая, я вытащила из шкафа футболку. Мне она уже не понадобится, поэтому я использовала ее, как тряпку. Под крышкой, как я и помнила, обнаружились неразрезанные чайные полотенца, не подшитые скатерти и прочая, как говорила бабушка, добротная, но так и не нашедшая своего применения мануфактура. То, что мне было нужно, нашлось на самом дне. Эта ткань, всего-то полметра, была, подозреваю, еще дедовским военным трофеем, привезенным откуда-то из Манчжурии. Роскошный муаровый шелк струился между пальцами, переливаясь всеми оттенками зиральфира. Этот шелк был достоин моего Канона. А Канон был достоин шелка.
Потом я порылась в сумке и достала сплетенный вчера медальон. Думаю, я вправе взять такую плату за свой труд. Немного зиральфира для счастья будущей красавицы и умницы.
Вернувшись на кухню, я протянула его матери.
— Мам, отдай это Иринке. Это для ее будущей дочери.
Она сжала его в кулаке.
— Значит, уже сегодня?
— Скорее всего, — кивнула я.
— Ты собралась?
— Нет, — я покачала головой, — Мне ничего не нужно — там.
— Понимаю…
— Если это возможно, я обязательно постараюсь вернуться.
— Разве что, ненадолго.
— Конечно.
— Иди, а то опоздаешь.
Вот и все. Она даже не обняла меня.
Шеф, как всегда, встретил меня в магазине и настороженно поинтересовался:
— Рен, все в порядке? Что там у вас произошло?
— Да ерунда, матушка шухер навела. Ничего серьезного.
— Ну и славно. Иди кассу принимай.
— Игорь…
— Ну, чего еще?
— Я, наверное, сегодня работаю в последний раз.
— Чего?! Офигела?! Где я тебе замену искать буду?!
— Найдешь. Или Иринку попроси, она кого-нибудь на раз-два сосватает.
— Рен, ты рехнулась? Сама-то куда податься собралась?
— В дальние страны, Игорь, в дальние страны. Хотя… Я вообще-то немного рановато пургу погнала. Знаешь, я тебе точно в конце смены скажу, когда кассу сдавать буду.
— Ой, да ну тебя с твоими шуточками! Работай, давай.
Он мне не поверил. Напрасно.
Ночь тянулась, как резиновая. После одиннадцати люди в магазин вообще заходить перестали. Я посмотрела "Чай с Муссолини", потом включила "Русалок". Смотрела хорошо знакомый фильм и думала о том, что даже в конце мне не удалось посмеяться вместе с маменькой над этой подлой жизнью, как Шарлотте и миссис Флэкс. Так мы и расстались, как и жили, практически чужими друг другу. Даже когда она рассказывала о моем отце, в ее голосе почти не было эмоций. В детстве сказки мне тоже рассказывала бабушка, не она. Она никогда не любила сказок.
К пяти утра у меня кончился зиральфир. Из последних нескольких обрывков проволоки я сплела что-то вроде шпильки для волос. Точнее, подвеску на шпильку. Я точно знала, что женщина, которая прикрепит ее к своей прическе, будет вызывать у мужчин неизменный интерес. Я не знала, откуда я это знала. Наверное, в этом и заключалась моя магия.
Синдин словно ждал, когда я приду в отчаянье, лишившись ставшего таким любимым материала. Я встала ему навстречу.