Все, малыш. Твой портрет готов. Сейчас отсканирую и закину в сеть. Да, именно так я и поступаю. И почему-то мне кажется, что они этого ждут. А как иначе они могут увидеть, что получилось?
Иногда мне очень хочется с ними поговорить. Наверное, они смогли бы рассказать мне о жизни гораздо больше, чем мне до сих пор удалось узнать. Так мне кажется. Ведь если подумать, сколько лет этому эльфенку? Возможно, должно пройти пару столетий, прежде, чем он станет взрослым. Интересно было бы услышать мнение о многих вещах полуторовекового подростка.
Вервольф был вежлив. Он пришел в человечьей ипостаси и не представился. Но я, почему-то, сразу поняла, кто он. Странный получился рисунок. Черты волка, словно невзначай, проступают из-под человеческих. Но мне нравится. Надеюсь, ему понравится тоже. Мне всегда хочется, чтобы они остались довольны. Я считаю, что я им, в некотором смысле, обязана. Они сами меня выбрали, я так думаю. И я благодарна им за то, что они скрашивают мои одинокие вечера.
Ну что поделать, я так и не научилась просиживать скамеечки у подъезда вместе с соседскими бабушками. Хотя, сама уже дважды бабушка. Правда, говорят, молодая. Это, конечно, приятно и льстит самолюбию, но я-то знаю, сколько мне лет. И пускай новый босс не подозревает, что держит на рабочем месте столь солидную даму, стоит ему заглянуть в мое личное дело, и выяснится, что мой шестой десяток уже перевалил в свою вторую половину. И тогда не избежать мне торжественных проводов на пенсию.
Сама не понимаю, почему так держусь за эту работу, которая даже не доставляет мне удовольствия. Конечно, она дает мне полную финансовую независимость. Того, что я зарабатываю с лихвой хватило бы на безбедное существование семьи из трех человек, и уж тем более одинокой женщине хватает выше крыши. До того, как я туда устроилась, Аня мне помогала. Потом необходимость в этом отпала. Но когда они с Дитрихом поженились, моему зятю пришлось долго объяснять, что минимальная, по его мнению, сумма — в наших реалиях очень солидные деньги. Пока сам у нас не погостил, не поверил. И я точно знаю, что если я по какой-то причине перестану работать, он меня не оставит. Сам все время напоминает, что если я почувствую себя плохо, то должна бросить работу, они с Аней обо всем позаботятся. Но я не представляю себе, что смогу пойти на поводу у его щедрого предложения и засяду в четырех стенках. Наверное, просто привыкла каждый день выходить из дома и чувствовать себя занятой. Это мобилизует.
Хотя, в последнее время я все чаще ловлю себя на мысли, что куда важнее мое творчество, как художника. Для кого? Уж точно но не для дочери и зятя. Для меня самой? Если задуматься, то не так уж редко случаются вечера, когда я и не вспоминаю о своем альбоме, а просто просиживаю с книжкой или смотрю кино. И уж едва ли для миллионов таких же, как я, анонимных бродяг по интернету, от нечего делать рассматривающих картинки. Нет, это чувство значимости того, что я делаю, вовсе не относится к нашему миру. Мои рисунки нужны им, моим гостям и моделям. А я могу лишь благодарить их зато, что они выбрали меня. Не так ли, вервольф? Не ответит. А скорее всего, даже не услышит вопроса. С чего бы? Я ведь не говорю, я просто думаю об этом, пока довожу до конца рисунок.
Вообще, оборотней интересно рисовать. Была одна дама, довольно агрессивная, которая сразу заявилась ко мне в своей второй ипостаси. Потом, правда перекинулась. Или просто я увидела, какой красавицей она должна быть в человеческом обличии. Считается, что труднее всего рисовать лошадей и кошек. Но тогда я в первый и в последний раз нарисовала портрет во весь рост. Уж очень хотелось передать ее пластику горного льва. Видимо, ей понравилась. Она потом привела ко мне своего котенка. Но дети — это ведь совсем другое.
Они очень редко возвращаются. И всегда только для того, чтобы привести кого-то еще. Никогда — чтобы поблагодарить. Может, некоторые демонстрируют свою благодарность тем, что поставляют мне новых "клиентов". Но тогда я вижу их мельком, и они не остаются до конца сеанса. А может, я это выдумываю. Просто хочется, чтобы было именно так. Как-то странно думать, что их нет больше нигде, кроме как на моих портретах. Вот я и представляю себе невесть что. А с другой стороны, они все такие разные. Не может быть, чтобы это было только моими выдумками. Я ведь никогда заранее не знаю, кого сегодня увижу на своем мысленном подиуме.
Например, этот вервольф. Он не был совсем уж мальчишкой. Да, молод, да в черной полосе на загривке еще не пробилась седина, но он уже был мужчиной, осознающим не только свою силу, но и ответственность за нее. В его глазах было не только веселье ночной охоты, но и жестокость первой смертельной схватки, и боль первой потери. Может, он пришел ко мне именно потому, что захотел снова почувствовать себя маленьким и беспечным. Что ж, значит, в этот раз я не смогла дать своей модели того, что она искала. Потому что на моем рисунке не видно счастливого, не пуганного жизнью волчонка.