Всё это время Нина осторожно приглядывалась к Хамиде. Она была та самая инспекторша, которая разбиралась с проблемами кишлачной девочки, забеременевшей от директора школы. Трудно было узнать в этой молодой красавице в красном национальном платье с вышивкой, со старинным серебром, украшающем её длинную, как у балерины шею, ушки, запястья, пальцы, ту несчастную, забитую жертву жестоких нравов и обычаев маленького посёлка. Невольно пришло на ум пышное восточное сравнение: сейчас она, как бутон розы, раскрывающийся в лучах любви и заботы.
Дальнейшую судьбу девочки Нина не знала, она давно уже нигде официально не работала в интересах карьеры мужа, занималась только общественной деятельностью по линии женсоветов. Но надо же как пути людей пересекаются! Она ни словом, ни взглядом не дала никому понять, что Хамида может вызывать у неё какой-то особый интерес. Жизнь научила её бережно относиться к судьбам – и тайнам – других людей.
Хамида была тихая, спокойная, она чувствовала постоянное внимание мужа и знала, что он готов каждую минуту прийти ей на помощь при любой ситуации в незнакомой для неё обстановке. Но все так тактично себя вели, разговаривали только на местном языке, а девочки так восхищались её красотой и нарядом, что ее напряжение быстро стало спадать, и она могла позволить себе с открытым любопытством знакомиться с совершенно новым для неё укладом жизни. Это было удивительно для неё, что молодые девушки совершенно спокойно и на-равных общались с мужчинами, подшучивали друг над другом.
Сергей-генерал обрадовал всех женщин:
- Через пару дней поедем в наш магазин, все можете купить там всё, что хотите.
Он имел в виду закрытый для всеобщего посещения магазин в воинской части, где действительно можно было купить нужные вещи, которые уже в незапамятные времена исчезли из обычных магазинов. Ни у кого в семье не было необходимости что-то покупать, но генерал знал женские слабости, знал, что Нина никогда сама не использует неограниченных возможностей, которые она имела как его жена. Как только радость женщин достигла апогея, Сергей на полном серьёзе добавил:
- Но не больше, чем на три рубля каждая.
Возмущенные женщины кинулись на него с кулачками, устроили на ковре кучу-малу, в которой с озорством приняли участие все.
Только все успокоились и спокойно начали разговаривать на житейские темы, Сергей снова спровоцировал их. Говорили о погоде, об осени; под утро ветерок с моря уже давал долгожданную прохладу. Николь сказала:
- Папа даже накрыл нас простынями.
Нина поддержала:
- Да, он всегда такой внимательный и заботливый.
Тут уж Сергей не упустил возможности вмешаться в их беседу:
- Вы все так стучали зубами от холода и так х р а п е л и, что разбудили меня и не дали больше спать.
За этот наговор на настоящих принцесс, которыми чувствовали себя девочки, ему пришлось убегать от них по всему дому и саду. В весёлой беготне уже невозможно было понять, кто на чьей стороне сражается подушками и другими попавшими под руку предметами. Генерала поставили на колени, внушили ему, что настоящие принцессы храпеть не могут, и заставили просить извинения, после чего он был прощён.
Женщины тоже не упускали случая пошутить. Один из гостей с наголо выбритой головой спросил, налив себе чая из одного из чайников, приготовленных к обеденному столу:
- А это что за чай?
- Ромашковый, - ответила Нина.
- А для чего он?
- От него вокруг Вашей головы вырастут лепестки, и Ваша Маша будет гадать: любит – не любит? – не удержалась Юля от розыгрыша. Она знала, что это очень уверенный в себе человек, и с ним можно допустить такую шутку.
Нина смеялась до слёз и приговаривала:
- С вами не соскучишься!
Хамида ещё не смела на кого-то открыто смотреть, закрывала лицо рукавом платья, когда ну никак не могла удержаться от смеха, но все присутствующие щадили её и не создавали ситуаций, где она могла бы смутиться.
Но особенно она была в шоке от морской прогулки на яхте. Календарное лето уже кончилось, но солнце пекло нещадно, и несмотря на то, что течения принесли к берегу воду просто ледяную, решено было купаться. Хамида первый раз участвовала в таком развлечении, первый раз со страхом, от которого останавливалось сердце, увидела, как почти обнаженные женщины (ведь бикини только очень условно можно назвать одеждой) без всякого стеснения подставляют свои удивительно прекрасные тела под солнце - и под взгляды мужчин! Она помнила, как в детстве они купались в речке, текущей среди барханов и дающей людям возможность с древних времен селиться на её берегах. Вода в ней была солоноватая и тёплая, как парное молоко, всегда мутная от мельчайшего песка – протекала ведь через пустыню и в пустыне же в песках пропадала; такие речки на картах заканчивались пунктиром. Женщины купались всегда отдельно от мужчин и всегда обязательно в широких и длинных до пят шароварах и платьях.
А здесь никто не стеснялся своего тела, все были молодые, подтянутые, красивые, причём её Исмаил без всяких скидок был на-равных с молодёжью. Она, конечно, не могла позволить себе в открытую смотреть на своего мужа, но он был доволен, перехватив её восхищённый взгляд, когда он вслед за ребятами на поручнях трапа сделал стойку на руках и с переворотом назад вошёл ногами в воду, почти без всплеска. Мужчины выскакивали из ледяной купели красные, как ошпаренные, и потом на палубе со смехом делились впечатлениями о таком экстремальном купании.
Женщин отговаривали от этой рискованной, не для слабонервных, процедуры; но, именно потому, что их отговаривали, они, взявшись за руки, сиганули с диким визгом в эту ледяную неизвестность. Но на этом их решительность кончилась, и сразу расхотелось доказывать мужчинам, что они тоже супер-пупер, как они выражались.
- Кого хочешь, взбодрит и оживит! Не знаю, какая вода мёртвая, а эта точно живая, как в «Коньке-горбунке», - подвёл итог всем восторгам Серёжа-генерал. Он тоже был в прекрасной форме, не отставал от молодёжи ни в чём, но всё-таки начал грузнеть и не выглядел таким юношески стройным, как Исмаил.
Ели на морской прогулке рыбацкого приготовления рыбу и икру, которую Хамида попробовала первый раз. Всё было вкусно и замечательно. К концу поездки Хамида совсем освоилась, о чём-то шёпотом разговаривала с девушками и даже стала смеяться, правда, потихоньку. Исмаил тактично дал понять всем, что она ждёт ребенка. Подкладывая ей что-то в тарелку, он приговаривал:
- Ты должна есть за двоих!
А девочки потом говорили ей:
- Ты такая счастливая!
Она сначала удивлялась про себя:
- Я – счастливая?! – Это было странно: кто-то первый раз в жизни увидел в ней счастливое существо.- А ведь правда, я счастлива: у меня есть Исмаил, и он хочет, чтоб я родила ребёнка! Всемогущий дал мне больше, чем я просила, больше, чем я хотела.
Эта поездка должна была подготовить Хамиду к серьёзному разговору и новому повороту в её жизни. Вернулись они не на пастбища, а в городской дом мужа в областном центре, благоустроенный и не то, чтобы богатый, а очень благополучный и уютный.
- Если хочешь, мы будем жить здесь. Дети все взрослые, у всех свои дома и квартиры, а этот дом я даже хотел продать – зачем мне такой большой дом, когда я был один.
Хамида уже знала, что старший сын Исмаила работает в представительстве республики в Москве и имеет помимо служебной квартиры дом в Подмосковье; средний работает в союзном Министерстве иностранных дел и тоже живёт в Москве с женой и детьми. После смерти жены Исмаила его младшая дочка жила в семье среднего брата. Старшая дочь специализировалась по Японии, ещё во время учёбы в Университете стажировалась в Токио, и сейчас работала там в посольстве. Её муж поехал сначала в Японию в качестве члена семьи, но очень скоро нашёл своё место и стал управлять всеми административными делами. Две девочки ходили в японский детский сад, потом в школу, дома с ними три дня в неделю разговаривали по-русски, три дня – по-английски. Каждый год на два месяца их привозили к дедушке с бабушкой, и их сразу устраивали в местный детский сад для изучения родного языка. Младший сын Исмаила тоже закончил Институт международных отношений, и его готовили для работы в международных организациях.