Когда он был в таком состоянии своей души, он к обеденному получасовому перерыву звонил ей на работу и просил выйти к машине. Аида садилась в машину, а он предлагал ей обед: то самсу привезёт, то жареную рыбу. Она отказывалась есть, чтобы не набирать лишнего веса, и он сам кормил её, как капризного ребёнка, приговаривая при этом:
-В обед все люди обедают. А ты что, не человек что ли?
Однажды он также к обеду позвонил ей, и когда она села в машину, он ей сказал:
-Стелла такой обед вкусный приготовила, поешь!- Он ей предлагал это ну совсем так, как будто Аида была любимой дочкой не только его, но и Стеллы.
-Ты точно, как мой папа. Он до двадцати лет кормил меня с ложки: каждое утро готовил завтраки и заставлял перед институтом поесть.
-Да я же знаю, что ты готовишь еду только для Ромика, а сама не ешь! Откуда только у тебя такая круглая задница?
Потом это повторялось чаще и чаще: Стелла готовила ему обед, а он кормил этими обедами Аиду. Один раз, когда он сам буквально с ложки кормил её, мимо проехала машина и посигналила им. Они оба увидели Стеллу. Аида стала смеяться:
-Говорила же я тебе: « Не надо»! Что теперь будешь делать?
-Тебя же нельзя оставлять одну! Если не будут видеть меня, тут же найдутся желающие тебя кормить-поить. У тебя же на лице написано, что ты такая ленивая, что даже обедать не будешь. Опять она следит за мной, как будто я что-то скрываю, - перешёл он на Стеллу.
-Что же теперь будет? – спросила Аида, которую теперь совсем не устраивало, что Стелла может выставить Ромуальда, и он вдруг придет с чемоданами к ней, как она об этом раньше мечтала.
-Нет проблем, - спокойно ответил Ромуальд. – Через пару дней угомонится. Любит она меня.
И он, и она пришли к одному решению: ей нужно получить документы, устроиться на работу, чтобы она могла платить за квартиру (подразумевалось, что детский садик будет бесплатный), а потом они разведутся, и она получит социальную квартиру. Один и тот же сценарий, что со Стеллой, что с ней, что ещё неизвестно с кем до них. Как инвалид он имел права на первоочередное получение квартиры, и подал документы в соответствующие организации сразу по приезду Аиды. Она даже не знала об этом, и сообщил он ей об этом при очередном скандале, который он учинил ей, когда она гуляла с ребёнком в скверике, и он опять, ещё раз, увидел, к а к на неё обращают внимание, смотрят ей вслед. С её стороны не было никакой провокации, вольной или невольной: его она не видела, ни с кем не разговаривала, ни на кого не смотрела; просто гуляла с ребёнком и спокойно думала о чём-то своём.
Дома он стал на неё кричать ни с того ни с сего и толкнул её. Она стала вызывать полицию, а он на коленях умолял её не делать этого.
-Я бешусь оттого, что не могу дать тебе, что я хочу и что ты заслуживаешь. Я тебя пальцем не трону, я для вас с Ромиком сделаю всё, чтобы вы нормально жили со мной или без меня, как ты решишь. У тебя скоро будет квартира, за которую со всеми коммунальными услугами ты сможешь платить со своей зарплаты, детсад будет бесплатный, и ты спокойно будешь искать другую работу с нормальным доходом. Адвокат говорит, что ты скоро получишь документы. Я всё делаю для вас, а пока без меня ты просто пропадёшь здесь. Ты себе сразу найдёшь кого-нибудь. Но где гарантия, что он будет лучше меня? Кто будет любить Ромика, как я? У Стеллы нормальный сын, но я его иначе как придурком не называю. Не лишай ребёнка моей любви, это же важно для него.
То, что он безмерно любит сына, сомнений не вызывало. Московская тётушка тоже постоянно напоминала ей, что такой любви её сын больше ни от кого не получит, и лишать ребёнка этой любви жестоко и несправедливо. Зинаида старалась об этом не думать: время придёт, время покажет, время рассудит.
Вообще, всё это семейство жило не скучно. Папе надоела его любовница, и он уже вернулся к жене. Папину квартиру снова сдали жильцам. Когда Стелла после истории с обедами всё-таки выставила Ромуальда за дверь, он 2-3 дня ездил с чемоданами в машине, ночевал у мамы: не мог же он прийти к Аиде – это означало бы полный разрыв со Стеллой, а это пока в его планы не входило. На третий день ему надо было ехать на очередное обследование по поводу болей в спине, которые отравляли ему жизнь; Стелла сама ему напомнила об этом, а он, отличный знаток женской психологии, грубо ответил ей, что никакого обследования ему не надо, что он вообще никому не нужен. Он не может из-за болей вести машину, все кругом инвалиды, и ждут заботы только от него. И Стелла, конечно, приехала и на своей машине отвезла его в клинику.
При обследовании выявилось, что у него проблемы с правым лёгким, втрое увеличена селезёнка, по всему телу уплотнения мягких тканей, попросту говоря, какие-то шишки. После полного сканирования у него взяли кровь на все анализы и сделали пункцию спинного мозга. В общем он прошёл полное обследование, и его отправили домой ждать результатов обследования с подозрением на канкер с метастазами. На данный момент ясно было одно: в любом случае придётся удалять часть правого лёгкого и селезёнку.
Такое положение вещей встряхнёт кого хочешь. Вся бравада слетела с Ромуальда. Он вдруг почувствовал себя смертельно больным, уставшим, и срочно стал делать ревизию своих дел, которые он должен завершить до скорой, как он думал, смерти.
Вечером он привёз Зинаиду и сына домой, в их новую квартиру. Раньше он сразу торопился к себе домой, а сейчас он прервал Аиду, которая рассказывала, что после того как она не выходила на работу в связи с «чесоткой» сына, врачи совершенно изменили к ней отношение. Они дали объявление о вакансии, и уже приходили две-три девушки наниматься на работу. Аида думает, что хозяева намерены её уволить, потому что она не соглашается работать сверхурочно, до последнего пациента, и без выходных. В стране полно нелегалов, которые готовы за гроши работать сутками на них, и держать на работе Аиду, у которой на первом месте ребёнок, им невыгодно.
-Мне надо с тобой поговорить, - прервал он её. – У меня, наверное, рак. Обследование я прошёл, теперь надо ждать результатов анализов. Через три недели будет точный ответ, а правое лёгкое нужно удалять в любом случае. Я тебе не говорил, что я уже один раз получал приглашение посмотреть квартиру. Я хотел тебе сделать сюрприз, но квартира мне не понравилась, и я отказался от неё. Два дня назад нам снова предложили квартиру в Бруклине, я хотел отказаться, потому что хотел для вас квартиру в Манхеттене. Там тоже есть социальные квартиры. Но сейчас не до Манхеттена. До операции я должен знать, что ты в своей квартире. Пенсию тебе, конечно, назначат, но ты даже эту студию не сможешь оплачивать. Я уже эту квартиру посмотрел. Квартира отличная: три комнаты, охраняемый район, вся резиденция загорожена, и внутри есть детские садики и масса работы для тебя, если ты хочешь работать ассистентом у стоматолога. Если ты захочешь получить диплом медсестры и пойдешь учиться, пенсии тебе не хватит, чтобы прожить. Наверное, придётся тебе оформляться на работу вместо Стеллы.
-Ты со мной так разговариваешь, как будто завтра умрёшь. У моего папы тоже был рак горла, после операции и химиотерапии он уже десять лет жив-здоров. А у тебя ещё результатов нет, а ты себя хоронишь.
-Я хочу, чтоб у тебя было всё в порядке, чтоб ты с ребёнком осталась в Америке. Только тогда я буду за вас спокоен. Завтра едем смотреть квартиру. На работу позвони и скажи, что завтра не выйдешь. Тебе всё равно надо уходить оттуда, за такую зарплату пусть работают сами. Завтра едем смотреть квартиру, - повторил он и ушёл.