-Нужно для Миши новый театр открыть, - сказал Наум. Но в городе практически не было для этого необходимого пространства: три академических театра, ТЮЗ, кукольный, в каждом районе театральные коллективы при Домах культуры и Домах пионеров... А каждый театр – это государственное финансирование. И всё-таки театр открыли. Всё придумал и рассчитал Наум. Бестолковая организация, придаток коммунистических комитетов, ЦК комсомола имел свои средства от членских взносов. Комсомол выступит с инициативой открыть молодежный театр. Правительство инициативу поддержит и даст задание городу выделить необходимое помещение. Финансирование за счёт ЦК комсомола. Остальное - дело техники.
Театр открыли, он сразу стал заметным и знаменитым не только в республике, но и во всей стране. Это стало престижным в определенных кругах - попасть на спектакть этого театра, но не всем это было доступно – на кассе висело постоянное объявление: билетов нет.
Миша уже имел звание Заслуженного артиста, преподавал в театральной студии и часто при приеме абитуриентов вспоминал свою попытку поступить в театральный ВУЗ; теперь уже он должен был решать судьбы без сомнения талантливых претендентов на эту профессию, теперь уже он отвергал притязания красавицы-девочки под предлогом того, что у неё плоское лицо, хотя кроме него этого никто не видел.
У Оли было единственное серьёзное увлечение – биология. Но после окончания Университета она не стала работать по специальности. Преподавание биологии в школе не привлекало её, а по поводу серьёзной научной работы она говорила, что в её жизни на первом месте муж и дети, поэтому она не имеет возможности заняться своей любимой биологией так, как ей хотелось бы, но чтобы это не было в ущерб семье. Дома у неё была прекрасная библиотека по биологии, со всеми новинками, статьями, рефератами, Оля всё это жадно прочитывала, восхищалась удивительнейшими открытиями в своей любимой науке и по-хорошему завидовала тем, кто целью своей жизни выбрал служение этой Великой Богине Биологии, как она называла эту науку о жизни.
Зато у неё была масса других интересных дел, может быть, более прозаических, но тем не менее увлекательных. Домашнее хозяйство вести ей было несложно, потому что ей постоянно продолжали помогать две женщины. Одна поддерживала в доме идеальный порядок, другая работала с детьми – играла с ними, провожала в детский сад, потом в школу, оставалась с ними дома, когда Наум с Олей выходили из дома на такие мероприятия, где не было детей. Готовить еду она любила сами. Помощницы Оли долго у них не задерживались, потому что она разбиралась с ними как со своими родственниками, которые по каким-причинам попали в полосу невезения. Она таких и подбирала, в прямом и переносном смысле.
Однажды, например, они с Наумом ехали по узенькой улочке старого города в два часа ночи. Наум сидел рядом с шофёром, она почти засыпала на заднем сидении. Вдруг на очередном повороте шофёр резко затормозил: крошечную улицу, где могла проехать только одна машина, запрудила толпа мужчин разного возраста, разъярённых, орущих, и, как Оля сразу поняла, с кем-то расправляющихся. Автомобиль, сигналя, медленно продирался сквозь толпу, и Оля вдруг увидела, что избивают двух мододеньких девчушек, лет по 17-18. Ни секунды не раздумывая, она открыла дверцу машины, которая проезжала как раз около девочек, затащила одну в машину за руку, вторую затянула подружка, и шофёр, мгновенно сориентировавшись, рванул автомобиль вперёд, за следующий поворот, благо толпа рассеялась и расступилась от непрерывного сигнала клаксона.
Через 10 минут они были дома, и Наум только спросил их:
- Вы понимаете, что вас чуть не убили?
Перепуганные, избитые девчонки молчали. Утром они рассказали Оле свою историю. Жили в деревне в России. Закончили школу. Оставаться в деревне не хотели, да и работы в деревне не было. О дальнейшей учёбе даже не думали – где им после деревенской школы куда-то поступить, когда во все ВУЗы бешеный конкурс. А тут в деревню заявилась девушка из райкома комсомола с предложениями поехать на работу по комсомольским путёвкам – своего рода организованный набор рабочей силы для неквалифицированной, плохо оплачиваемой, непрестижной тяжёлой работы, которой пренебрегали местные жители. Но это была возможность вырваться из колхоза, где был принудительный труд с горе-натуроплатой за трудодни. По комсомольской путёвке оплачивалась дорога, давались подъёмные, гарантировалось общежитие и возможность получения специальности. А самое главное – они получали паспорта, которые колхозникам обычно не выдавали, чтоб не разбежались все.
Девочки выбрали текстильный комбинат, понятия не имея о работе, которую им предложат. Поезд прибыл к месту назначения вечером в пятницу, назавтра и послезавтра в комитетах комсомола, городских и районных, выходные дни, никто их не ждал и не встречал. Они стояли на вокзале со своими чемоданами в незнакомом огромном городе и не знали, куда им податься. На них сразу обратили внимание местные парни, которые подрабатывали на вокзале, чем придётся. Таких северянок с России, натуральных блондинок, красивых доверчивых дурочек, они называли мясом.
Девочки мужским вниманием избалованы не были: почти все парни после армии старались в деревню не возвращаться, а тем, кому пришлось в деревне остаться, пили по-чёрному от тупой безысходности, едва доживая до сорока лет. Поэтому девчонки просто остатков разума лишились, когда к ним подошли два парня, тёмноволосых, с чёрными усиками – ну, просто предел девичьих мечтаний. По предельно простенькой модели поведения с такими девицами они вроде бы заботливо поинтересовались:
- Девочки, у вас какие-то проблемы? Может, мы сможем вам помочь?
Они доверчиво всё рассказали и спросили, как доехать до райкома комсомола. Парни были просто в восторге. Местные девушки без всякого сомнения оставили бы их без внимания - в лучшем случае, а то и послали бы, куда подальше. А тут они могут изобразить из себя героев-спасителей. Девочкам предложили до понедельника переждать у их мамы, и они заполночь оказались в старом городе, где с ними безнаказанно могли делать, что угодно. Их сразу увидела бабушка, которая вышла подышать свежим воздухом во двор – ночи были такие душные, что не уснуть. Она стала истошно вопить:
- Вайдод! Вайдод! Убили! – это традиционный местный призыв на помощь. Сбежались сразу все сыновья, которые по обычаю жили с родителями в одном дворе, внуки, родственники, соседи, и, не разбираясь ни в чём, стали расправляться с девушками. В общем-то, они спасали своих придурков, готовых на преступление. Ну, и агрессию свою безнаказанно реализовывали. Безнаказанно, потому что даже если бы насмерть забили этих искательниц приключений и в речку сбросили, никто искать бы их не стал. А знаменитое восточное гостеприимство – это не для этого случая. Одним словом, восток – дело тонкое.
Девочки до понедельника прожили у Оли с Наумом. Оля времени не теряла и, как могла, рассказывала им, что реально их ожидает, всё время подчеркивая, что вся их дальнейшая жизнь зависит от того, что они для себя выберут и как твёрдо будут этого выбора держаться. Наум уже в субботу нашёл нужных людей, которые позвонили в местное отделение милиции и твёрдо пообещали разогнать всю их «контору», если в тот же день девочкам не вернут их вещи. Вернули, правда, только документы, а, в общем-то, всё остальное их колхозное добро было и не нужно. О пропавших деньгах никто даже не вспомнил, настолько мизерная сумма была у них на двоих. Раны зализали, испачканную и разорванную одежду выбросили, одели-обули и в понедельник отправили в райком комсомола.