Выбрать главу

— Мне надо идти, — сказал Натан, беря с пола приготовленную для кормления бутылку с соской и стараясь сделать это так, чтобы Трент не заметил, как у него задрожали руки. — Мне надо работать.

— Куда ты пошел из бара? — спросил Трент, не двигаясь и не меняя позы, тем самым показывая, что разговор еще не закончен.

“Если Трент поймет, что он не в состоянии ничего вспомнить, то, несомненно, сочтет это достаточным основанием для ареста, — подумал Сенатра. — Пожалуй, придется позаботиться об адвокате, а может быть, лучше просто бежать отсюда со всех ног”.

— Я должен опросить не меньше восьмисот человек, каждый из которых в принципе мог бы видеть, куда ты тогда пошел из бара. Но пока что никто из тех, кого я уже успел опросить, не сказал, что видел тебя тогда.

— Послушай, ты, Лисий Нюх, я ее не убивал, — сказал Сенатра, стараясь придать голосу уверенность, которую в душе совсем не чувствовал.

— И еще я побывал в суде. И знаешь, что я там выяснил? Что поскольку у вас не было совместных детей, то все, что отошло к ней при разделе имущества, после ее смерти будет возвращено тебе, — сказал Трент, глядя куда-то за спину Сенатре. — И дом, и земля, и сельскохозяйственная техника.

Натан понял, что его приперли к стенке. Даже если он и не убивал Мэри-Джейн, при таком раскладе дел ему мало кто поверит.

— Давай-давай, Трент. Я ее убил, а потом сам же бросил труп в свой пруд, прямо под окнами своего дома?

— Не исключаю, что в этом и состоял расчет. “Проклятье, — подумал Сенатра, — может быть, он прав — я сам теперь не знаю, что думать и кому верить. Я не уверен даже в себе самом”.

Последняя фраза Трента было одновременно и прощанием — такова манера вести разговоры, привычная для глубинки. Через секунду он, развернувшись, уже шел к своей машине, уселся в нее, завел мотор и уехал.

В возбужденном сознании Натана Сенатры реальность смешалась с воспоминаниями. Пятнадцать лет назад, спустя несколько дней после того, как Нэнси Трент попыталась покончить с собой, Адам однажды ранним утром вот точно так же пришел сюда. Тогда, не зная, что случилось с Нэнси, Натан ожидал упреков за то, что послал сестру Трента к психиатру, но вместо этого обычно спокойный Трент вдруг ударил его по лицу. Натан упал, из носа у него потекла кровь. Разъяренный внезапным нападением, Натан вскочил на ноги, готовый вышибить из Трента душу, несмотря на то, что тот был старше и крупнее его, как вдруг Трент, весь красный от гнева, объяснил, а точнее, выплюнул Натану в лицо причину своего нападения. Представший перед внутренним взором Натана вид Нэнси, лежащей в ванне с перерезанными запястьями, был настолько яркой и впечатляющей картиной, что его руки опустились и боевой пыл разом иссяк.

Сейчас, глядя вслед удаляющейся машине Трента, Сенатра чувствовал то же, что и тогда, пятнадцать лет назад, — он разбит и унижен. Непонятно за какие грехи жизнь повернулась к нему черной стороной.

Кружка пива, которую он едва был способен удержать двумя руками, такая огромная, словно бадья, из которой он поил свой скот, была чьим-то тайным знаком. Каким-то намеком, который ему делал некто неизвестный. Это было так невероятно, нереально, что могло быть только во сне. Лучше сказать — в кошмарном сне.

Натан сидел у “Фло и Эдди”, поглощая пиво пополам с виски порцию за порцией. Мэри-Джейн тоже была здесь — громко хохотала у стойки, заказывала напитки, сорила деньгами, то есть на широкую ногу отдыхала. Рядом с ней торчал какой-то парень, но Натан не мог рассмотреть его лицо. Он вгляделся более пристально — и понял, что это Трент. Трент! Что за чертовщина!

Голос Мэри-Джейн долетал до ушей Натана, словно звон стеклянных рюмок, отдельные слова он не мог разобрать, но его мутило от ее голоса, а от злобы темнело в глазах. Все, кто был вокруг Мэри-Джейн, включая Трента, растаяли в воздухе и исчезли.

— У-у-у сука-а-а! — закричал Натан своей бывшей жене.

Она вышла из зала. Он пошел за ней следом. Он шел за ней по полутемному коридору, которому, казалось, нет конца, но вдруг он кончился глухой стенкой. Мэри-Джейн повернулась, и впервые за все то время, что он знал ее, он увидел страх в ее глазах. Она вдруг дико захохотала. Натан обеими руками схватил ее за горло, за шею, которую когда-то целовал, и сжал что было силы.

В коридоре стало темно. Он приподнял с пола ее обмякшее тело, которое казалось тяжелым, как мешок с песком, и потащил, понес, покатил его к пруду и спихнул в воду. Послышался всплеск, и тело стало погружаться на дно, провожая его из-под воды взглядом остановившихся глаз.

Натан вскочил с постели, ничего не видя в полной темноте, весь покрытый холодным потом. Пульс молотом стучал в ушах, и единственным звуком, который он мог слышать во мраке ночи, был звук его же собственного хриплого дыхания.