Так из преступления проистекает добродетель, ибо случается такое в мире…
– Но что же это значит?! – воскликнул Лин-Ючжи. – Говорите вы об одном и том же, но каждый раз звучит иное! Сперва вы говорите о злобном колдуне и благочестивом монахе, потом – о мудром чародее и обманутом монахе, теперь же – о двух мошенниках! Как такое может быть!
– Лишь чиновник остается неизменным, – заметил Фей-Линг.
– О да, – согласился Лин-Ючжи, и замер, внезапно озаренный идеей. – Возможно, речь идет каждый раз о другом чиновнике, с которым случилось странное? Как звали того, о ком вы повествовали, почтенный брат?
– Лин-Сао, – ответил Фей-Линг.
– Лин-Сао, – подтвердил Най-Као.
– Лин-Сао, – кивнул Кан-Килай.
Поднялась, как в грозу, шерсть Лин-Ючжи; вскочил он с места, вскричав:
– Как смеете вы говорить такое! Лин-Сао был моим предком, и никто никогда не смог получить у него денег! И даже преступники не смогли уличить его, как никто не может уличить и меня, пусть даже и украл я сорок тысяч фианей!..
Прервал тут чиновник свою речь, но было поздно. Радостью осветилось лицо Кан-Килая; вскочил он с места, выхватил из рукава красный шнур и мгновенно связал им руки Лин-Ючжи. Кинулись на помощь тому слуги, но вскинул торговец руку, в которой блистала княжеская печать, и остановились они, пав ниц.
– Воистину милостивы Бессмертные! – воскликнул Кан-Килай. – Знай же, о бессовестный казнокрад, что давно уже слежу я за тобой, надев личину торговца, дабы не выдавать службы своей у князя. И сейчас выдал ты себя – признавшись в преступлении при двух свидетелях.
Поглядел Лин-Ючжи на кузнеца и монаха, что кивнули в знак согласия, и поникли его уши и хвост, ибо понял он, что хитрую ловушку ему расставили. И что три поведанные истории должны были разгневать его так, что забыл он об осторожности, и правосудие настигло его.
Нечего сказать было казнокраду – получившему заслуженную кару, лишение звания и остриженный хвост. Так с тех пор и рассказывают об этом – о неправедном чиновнике и о верном слуге князя, что сговорился с кузнецом и монахом, расставив ловушку ему.
Но не верьте, когда вам станут об этом повествовать.
Все ведь было совсем по-другому.
О злобном чужеземце и хитроумном чиновнике
Некогда было так, что рекрани снова решили пойти войной на Ликитай. Знали чешуйчатые чужестранцы, что трудно им будет воевать среди гор и долин острова, и задумали хитрое дело.
Собрались вместе чародеи рекрани, выбрали из воинов самого сильного и умелого, лучера по имени Канха, и в течение десяти дней и десяти ночей творили над ним чары и призывали благословения всех своих богов. Половина из них умерла, но просимое было даровано, и вышел воин под солнце, словно родившись заново.
И после того приплыл Канха к берегам Ликитая и вышел на них. Встретила чужестранца стража волн, но лишь рассмеялся он, увидев острые наконечники копий, и крикнул:
– Эй, жалкие лисы! Мне не страшно ваше оружие. Падите ниц, или лишитесь и хвостов, и жизней!
Не дрогнули стражники, бросились в бой и множество раз поразили воина-рекрани копьями. Но хоть и не было на нем доспехов, острая сталь лишь скользила по его чешуе. Засмеялся Канха, и сразил всех стражников, размахивая мечом в рост ликитайца, сделанным из костей морской твари.
Следом за своим воином высадились обычные воины-рекрани, и захватили потрясенные деревни на берегу. Заколдованный ящер же двинулся дальше.
Недолго длилось смятение защитников, ибо верно сказано: не бывает громко ступающего фелиса, лишенного волшебства ши и совсем растерянного ликитайца. Как только поняли они, что Канхе не страшны клинки, копья и стрелы – начали они осыпать его камнями, выпущенными из пращей.
Однако и камни же отскакивали от его чешуи, не оставляя даже царапины.
Тогда, узнав об этом, князь приказал послать навстречу Канхе лучших мастеров искусств боя без оружия, ибо уже бывало так, что кулак добивался успеха там, где терпела поражение сталь. И поскольку князь был мудр, он повелел всем волшебникам проникнуть в чары, хранящие Канху, и разбить их.
Ко всеобщей печали, кулаки, посохи и цепы не смогли одолеть могучего лучера; слишком крепка была его чешуя, слишком сильны охраняющие его заклинания.
Волшебники же явились к князю и сказали:
– О великий! Слишком много сил и жизни вложено рекрани в эти чары, не сможем мы их расплести. Но зато мы познали их суть: они защищают Канху от плоти и рога, дерева и металла, камня и стекла. Также они отражают наши чары, посланные против него.