— Юр, не знаешь, что за кузнечик?
— Который?
— Да вон, губастый такой, с наивным детским личиком? — ткнул пальцем Данила в одного из пацанов.
— А хрен его знает, — пожал плечами Семин. — Первый раз вижу.
— Кого обсуждаете? — подошел к ним Эштреков.
— Да Малой про парня расспрашивает, а я ни ухом, ни рылом, — засмеялся Юрка. — Может быть ты в курсе?
— Покажи-ка, — заинтересовался Володька. — Вон тот, голенастый?
— Ага.
— Слыхал что-то, — потер лоб Эштреков. — Из ФШМ вроде парня выдернули, говорят, что талант. К слову, тоже центрфорвард. Не, до тебя, Малой, ему, конечно, покамест как до Китая раком, но вполне ничего. На своем уровне рвет всех. Как же его звать-то? А, вспомнил, Кожемякин! Толик Кожемякин.
Хрена себе! Данила по-новому взглянул на нескладного юнца, старательно выполняющего разминку. Даже при все при том, что в своем времени он не был таким уж страстным фанатом и знатоком футбола, но и ему доводилось слышать историю невезучего форварда, трагически погибшего в лифтовой шахте. А ведь специалисты прочили ему очень большое будущее. И что теперь делать с этим послезнанием? Не подойдешь же и не скажешь, что, мол, Толян, не пытайся никогда вылезать самостоятельно из застрявшей кабины. Ох, тяжела ты, шапка Мономаха. Ладно, будем надеяться, что в этой реальности история уже серьезно сдвинулась и пошла по другой колее, миновав точку невозврата. А, значит, и Кожемякин вполне может остаться в живых. Мельник кинул последний взгляд на ничего не подозревающего пацана и пошел расставлять мячи на границе штрафной.
— Йонас, вставай в «раму». В какую «девятину» тебе бить — правую или левую?
В конце тренировки Данила как бы невзначай оказался неподалеку от Голодца и небрежно поинтересовался, что за пионеротряд он сегодня просматривал? Адамас Соломонович посмеялся, но ответил в духе того, что ребятишки еще слишком сырые, им работать и работать. Что ж, выходит, пока еще есть в запасе время, чтобы правильно провоспитать Кожемякина.
Интересная мысль пришла Даниле в голову, когда он по привычке одарил соседских ребятишек жвачкой. У него уже сложился настоящий ритуал, который заключался в том, что стоило футболисту вылезти из такси неподалеку от дома, стайка пацанов мигом окружала его и провожала до самого подъезда. Естественно, когда Мельник шел не совсем поздно. Так вот, малолетние фанаты буквально дрались за право понести сумку с бутсами и формой. Существовала даже особая очередь, за место в которой плелись интриги такого масштаба, что Данила боялся даже случайно влезть в них. Сметут! Сметут и затопчут, не глядите, что перед вами восьми — десятилетние сорванцы.
Так вот, после сегодняшней тренировки футболист дошел до дома со своими верными оруженосцами и отблагодарил их за труды несколькими пластинками зарубежного бабл-гама. И когда один из ребятишек принялся яростно торговаться с товарищем по поводу вкладыша внутри пластинки, предлагая различные варианты обмена, Мельника неожиданно торкнуло.
— А ну, покажи-ка, приятель, что за каталог ты собрал? — обратился он к мальчишке.
Тот смущенно замялся, а потом нехотя протянул обычную школьную тетрадку в клетку, в которой аккуратно были вклеены красочные картинки. Хоккеисты, рыцари, ковбои — кого тут только не было.
— Слушай, — медленно сказал Данила, боясь спугнуть удачу. — Вот, к примеру, ты стал бы собирать подобный альбом, если на вкладышах были футболисты? Из нашего чемпионата, зарубежных или, вообще с Кубка мира?
— А то! — шмыгнул носом пацаненок. — Это ж какой зыкинский альбом получился бы! Я за него в школе что хошь сменял бы! А что, за границей такие есть?
— Точно! И я такой собирал бы! — загомонили ребятишки.
Вот оно! Мельник вспомнил, как поднимался ни свет, ни заря, чтобы выстоять в воскресенье длиннющую очередь в киоск «Союзпечати» и приобрести свой собственный «джентльменский набор» выходного утра: еженедельник «Футбол-Хоккей» (15 копеек) плюс газета «Советский спорт» (3 копейки). Вот тут как нельзя лучше шли в дело выпрошенные у матери двадцать копеек на эскимо. Зато после можно было пару часов блаженствовать на пустой кухне, пока все сладко спят, читая от корки до корки вырванные с боем страницы. А потом аккуратно вклеивать в общую тетрадь понравившиеся фотографии.
А ведь на Западе подобные увлечения болельщиков монетизировали и с 1974 года выпускали стараниями двух братьев Панини красочные альбомы с отличными карточками и наклейками. Помнится, где-то с испанского чемпионата мира 1982 года в школе Данилы гуляли по рукам мальчишек отдельные экземпляры этих карточек. Ценились они у юных любителей футбола очень высоко. А счастливые обладатели подобных диковин могли получить за них практически все, что угодно. Мельнику однажды повезло и он завладел карточкой Сократеса. Так, в конце концов, умудрился обменять ее на здоровенный плакат Брюса Ли, когда увлекся каратэ. Эх, были ж времена! Точнее…будут еще. Или нет?