Великий князь Юрий Игоревич вышел в поле, что раскинулось над Засечьем. Княжий двор стоял на горе, там высились и рязанские чудотворные иконы. Потому и гора зовется Иконинской, а деревня — Иконино. Поле, где произошла сеча, дало название селу: Засечье, а на Проне в густом лесу стояла в засаде дружина пронского князя, сотни пронских витязей, потому и названо это место Добрым Сотом.
Разве кто из рязанских дружинников и черных людей, привычных к бою, не знал, что такое половецкие стрелы, что такое «половецкая карусель», когда кружатся и кружатся половцы, пуская стрелы? Половецкий лук никогда не имел той дальности полета стрелы, как русский лук. Половцы пускали тучи стрел. Нельзя было сказать, что Батыевы воины пускали стрелы, они лили стрелы, изливали поток стрел, как течет река, как ливень льет воду на землю. Стрелы застили небо, погасили дневной свет, они лились и лились, а враг рассеивался перед конным строем кованой дружины. Всадники, окованные в доспехи, с тяжелыми копьями, пронзали пустоту, а их заливал, захлестывал поток стрел, река стрел, ливень стрел с неба, с боков — в лицо, в ноги. Падали пораженные десятком стрел кони, рвались, метались в агонии от жалящих стрел. Дружины сломали строй, и вот воины спешены, воины сбиты в кучку, а черные люди, что вышли без доспехов, ложатся как колосья ржи под серпом, так и не достигнув врага. Но ни один рязанец не побежал от ливня стрел, дождались, когда на них кинулись со всех сторон Батыевы всадники. Поднимались с земли те, кто считался убитым, рубили топорами, схватывались в опояску, стаскивали, скидывали пришлых всадников с коней, рубились, зубами грызли. Все полегли до единого. Юрия Игоревича уволокли с поля боя, ему еще надо оборонять город.
Летописец записал: «Многие князи местные, и все-воды крепкие, и воинство все равно умерли и единую смертную чашу испили. Ни один из них не возвратился вспять: все вместе мертвые лежали... И начали воевать Рязанскую землю, и велел Батый бить и жечь и сечь без милости. И град Пронск, и град Белгород, и Иже-славец разорил до основания, и всех людей побили без милости. И текла кровь христианская, как река сильная...»
От половцев ничего подобного видеть не доводилось, хотя именно половцы научили окраинных жителей прятаться во время внезапных набегов. Но то летние набеги, под каждым кустом и стол и дом. Зимой тяжко прятаться. Однако привычка была. Те, кто не мог взять оружие — женщины, дети, старики,— отошли за Оку в глубокие, как пропасть, леса, где болота не замерзали и в крещенские морозы. Схоронились в землянках, в лесных бортнических избах, в оврагах. Ночью вполнеба полыхали зарева пожаров, казалось, что в урочища достигал жар от горящих городов.
16 декабря 1237 года полчища иноземцев обступили град Рязань и огородили острогом. Под стены Рязани сошлись войска семи ханов — детей и внуков Чингисхана. Полились рекой стрелы в город. Стрелы с калеными наконечниками, зажигательные стрелы с паклей, омо-ченной горючим земляным маслом, ударили камнеметы. На приступ шли и днем и ночью, одни ряды пришельцев сменялись другими. Пять суток ни на час не прекращались бои. Измученные, израненные рязанцы обессилели, рука не владела мечом. 21 декабря пришельцы ворвались в город и истребили всех его жителей, всех его защитников. Женщинам вспарывали животы, малых детей били головой об мерзлую землю. В общей смятие был убит и великий рязанский князь Юрий Игоревич.
Рязань стерта с лица земли, полчища двинулись вверх по Оке, стирая так же с лица земли погосты и селения. Но и «пуста земля», погибая, наносила врагу удары. Откуда-то появились рязанские витязи. Они налетали на войско, врубались внезапно в его ряды, не давая облить стрелами, и, прорубая в несметных рядах проломы, тут же и уходили в лес. Иных поймали и привели к Батыю. Он спросил: «Какой вы веры и какой земли, что мне зло творите?» Они ответили: «Веры христианской, а воины мы великого князя Юрия Игоревича рязанского, а полка Евпатия Коловрата. Посланы мы тебя, царя сильного, почтить и честно проводить!»
Батый послал на рязанского витязя своего шурина, темника Хозтоврула. Хозтоврул раскинул десять тысяч всадников облавой и окружил дружину Евпатия, в коей насчитывалось тысяча семьсот воинов. Началась сеча один против десяти. Евпатий Коловрат наехал на Хозтоврула и рассек его тяжелым мечом надвое. Потом сек и рубил вражескую силу, ни один не мог устоять против его удара. Под ним убили коня, Евпатий прислонился спиной к дубу и разил всех, кто на него наскакивал. Стрелы скользили по его броне, не находя щелочки, чтобы ужалить. Тогда пришельцы воздвигли против него камнеметы и метали камни весом о несколько пудов и едва сумели засыпать камнями крепкорукого, и дерзкого сердцем, и львояростного Евпатия.
Батый говорил: «О, Евпатий Коловрат! Многих сильных богатырей моей орды побил ты, и многие полки пали. Если бы у меня такой служил — держал бы я его против сердца!»
Двигаясь по Оке вверх, войско Батыя пришло к Коломне. То была надежная крепость. Сюда пришло войско великого владимирского князя Юрия Всеволодовича, сына великого Всеволода Большое Гнездо. Сам Юрий собирал полки во Владимире, готовил город к осаде, послал во главе войска сына Всеволода Юрьевича. У стен города сошлись на сечу, бились долго и жестоко. В битве был зарублен хан Кулькан, младший сын Чингисхана. Но сколь ни храбра была владимирская дружина, сколь ни стойки были ее воины и черные люди, пришедшие на подмогу витязям, стрелы лились и лились. Одолел Батый и двинулся по Москве-реке в глубь владимирского княжества. Пала Москва. Батый неревел свое войско на лед реки Клязьмы. 4 февраля Батый обложил своим войском Владимир, его отряды сходили на Суздаль, сожгли и разграбили город.
Юрия Всеволодовича не было в городе, он ушел на север собирать войско в нетронутых нашествием городах, немало досадуя, что послушался советчиков и своих робких мыслей отсидеться в осаде. Надо было идти к рязанскому князю, когда тот звал на подмогу... И однако не думал князь, что враг сможет овладеть Владимиром, стоял он неприступной твердыней Северной Руси. Не верил бы в прочность его стен, не оставил бы в городе княгиню с княжатами.
6 февраля пришельцы обставили город острогами и начали метать многопудовые камни и бочки с горящим земляным маслом. На другой день начался приступ, пришельцы перебежали по приметам через рвы и полезли на стены. Весь день шел бой в городе, пали один за другим крепостные обводы. Княгиня и ее ближние затворились в Успенском соборе, собор загорелся, и все задохнулись в дыму и огне.
В шесть дней пала Рязань, в один день Коломна, в один день Москва и Суздаль, в три дня пал Владимир, перед пришельцами лежала беззащитная земля, казалось бы, уже не осталось ни одной крепости, что могла бы устоять против Батыева потока.
Овладев Владимиром, Батый начал великую облаву на Руси. От Владимира в разных направлениях растеклись войска, охватывая всю Северную Русь. Взят Ростов Великий, взят Углич, взяты Ярославль и Кострома, пал Переяславль, пали Юрьев Польский, Дмитров, Волок-Ламский, Кснятин, Городец на Волге, Стародуб. С Углича войско темника Бурундая вышло на реку Сити и разгромило стан Юрия Всеволодовича. И сам великий князь пал в бою, как рядовой воин. Батый двинул тумены на Торжок.
22 февраля сошлись все «облавы» у стен Торжка. Отсюда лежал путь к Новгороду на Ильмень-озере — городу, на который зарились пришельцы, вступая в пределы русской земли, городу несметных богатств.
Надо спешить, ибо февраль уже пахнет весной и в столь северных краях. Владимир пал в три дня, долго ли взять Торжок? Батый и ханы рассчитывали овладеть Торжком в один день, но первые приступы были отбиты, войско понесло тяжкие потери, пришлось обнести город тыном и начать приступ. День за днем катапульты, баллисты, большие пороки били в городские стены камнями, жгли земляным маслом, стрелки из луков обливали стрелами. Бой шел и день и ночь, но Торжок не сдавался. Четырнадцать дней простояли у Торжка. Город сожгли, сровняли с землей, но зима повернула на весну. Те, кому удалось спастись из осады, кто прорубился сквозь ряды Батыева войска, бежали в Новгород. Отряды Батыя преследовали беглецов до Игнач Креста. Там их встретила новгородская сторожа, всадники, закованные в дощатые доспехи, на конях, защищенных броней. Схватились, отведали новгородского удара и повернули вспять. Батый неистовствовал, поход на Новгород не удался. Надо было собрать все силы из «облав», а силы поредели.