— Ты, младость, гляди! Гляди, как разум одолевает тупую силу, гляди, как дух воспаряет над злом и яростью! То не витязи, то не воины бьют и гонят Орду, гонят Орду руки искусников, что выковали железные стрелы, что одели воинов в железо, что ковали мечи и длинные гибельные копья! Ныне просыпается и возрождается Русь! Пусть с тобой на всю жизнь уйдет этот день, отрок!
Всадники серпуховской и воровской дружин с Владимиром Андреевичем в челе устремились к Красному холму, и был им путь чист.
С правой руки — всадники, закованные в латы, с Андреем Ольгердовичем в челе, растоптав левое крыло ордынского войска, гнали его к Красному холму.
Мамай стоял на коне как изваяние. Остались у изножия холма ханские телохранители. Бросить их навстречу неумолимой судьбе.Нет! Мамай повелел ставить чапары и трубить отбой, собирать всех под знамя. Он еще надеялся, что прибегут воины левого крыла, что вырвется из боя Арапша. Заволокло от него пылью низину, куда сместилась битва. Разгром. Но не малой же кровью разгром, неужели, стянув из битвы конников, он не сдержит за чапарами удар русов, неужели не заслонит свои вежи?
С правого крыла всадники мчались в одиночку, иные и не останавливаясь, мчались мимо.
Видел Мамай, как остановилась на полпути в полутора поприщах от Красного холма кованая рать правого крыла русов.
Всадники левого крыла русов обтекали Красный холм.
А там, в низине, что-то невидимое и страшное. Там лучшая сила ордынского войска! Не видел, но знал, что там происходит!
Оборвав крылья его войска, русская конница зашла в спину спешенных воинов, и они сейчас стиснуты со всех сторон, их сейчас давят и рубят.
Неужели, спасая себя, не отобьются?
Белоозерский и переяславский полки остались на месте, московский полк двинулся вперед, раздвигая сотни, чтобы составить себе простор для удара. В промежуток между сотнями вваливались ордынцы и попадали под копья сразу с трех сторон. Полк тяжело и медленно развертывался, пятил и гнал ордынцев.
А с обеих сторон их кололи и рубили всадники.
Десятки тысяч воинов избить стрелами, исколоть копьями, изрубить мечами — немало нужно времени.
Смолка и Дубик вышли из берегов от низринутых в них тел убитых, утопленных, от потоков крови и стали красными их воды. Покраснела вода в Непрядве, покраснела во да в Доне.
Пеший московский полк прорвал месиво ордынцев и двинулся к Красному холму. Вслед за московским полком раскинулся переяславский полк и вышел из низины к Красному холму. Вышел из низины и полк белоозерский. Устюжане давили копьями ордынцев, зажатых между всадниками Дмитрия Ольгердовича и кованым московским полком, и пятили их, конных и пеших, в Непрядву.
Ордынцы задыхались, кони грызли всадников, кони убитые стояли на подкосившихся ногах, им не было места упасть, всадник сраженный оставался в седле, ибо держали его с двух сторон такие же мертвые всадники. Устюжанам приходилось пятить эту мертвую массу, за мертвыми еще таились живые, недосягаемые для копий, но и бессильные наносить удары. Кости павших втаптывались в землю.
Все три пеших полка надвигались на Красный холм. Впереди шли редкой цепочкой стрелки. Мамай понял, что чапары не остановят эту силу. Он повернул коня и помчался прочь, за ним пустились в стремительный бег все, кто мог вырваться из битвы.
Кованые всадники Андрея Ольгердовича, дружинники Владимира Андреевича гнали ордынцев до Красивой Мечи. Немногих унесли быстрые ордынские кони. У Быстрой Мечи снялись в бег табунщики, коноводы, жены и дети воинов, бросив и вежи, и табуны коней, и стада овец, и стада дойных кобылиц.
По уговору с Олегом рязанским Ягайло должен был привести свое войско к Березуйскому оврагу, там намечалось место соединения литовских и рязанских сил, там и ждать Мамая из-за Дона.
Олег передавал Мамаю сообщения, что Дмитрий убежит в Заволочье, в утвердительном тоне, без тени сомнения. Ягайлу он писал предположительно, опасаясь, что в Москве могут найтись соглядатаи Литвы. Ягайло не верил этим предположениям, он полагал, что Дмитрий, собрав все войско, встанет на Оке, положив на лесных дорогах засеки. У него составился свой план действий. Сойдясь в Березуйском овраге, идти на Москву не скопом, а ордынской «облавой», как ходил Батый. До Оки идти всем вместе. Оку переходить в трех местах: Орде под Серпуховом, литовскому войску отойти на переправы к Калуге, Олегу перевозиться на рязанской земле и идти на Москву через Мещерские леса.
Когда литовское войско миновало стороной Полоцк и вышло на смоленскую дорогу, Ягайле донесли, что шаг в шаг, параллельно его пути, движется кованая рать его брата Андрея полоцкого с полочанами, псковичами, новгородцами.