Чувствуя, что власть его становится призрачной, Джанибек не мог найти причин, что порождали эту призрачность, угадал лишь одно, что нужен большой поход, который бы возвеличил его имя. Этим он надеялся покончить с призрачностью власти, не понимая, что потеря власти — явление необратимое.
Когда сын Чингисхана Джучи взял себе свой улус, другой сын Чингисхана по имени Хулагу взял себе земли на юге от Аральского и Каспийского морей. Первые ханы, что пришли после смерти Джучи, жили в мире с сыновьями Хулагу, к осени уходили на кочевья к Тевризу в благословенные края, где мороз не трогал траву до декабря, а весной, когда по Волге еще плыли льдины, расцветали сады. Первым поднял руку на улус Хулагу хан Верке, но военная удача не подчинила хулагидов Большой Орде. С той поры многие ханы думали о походе на богатый Тевриз, да камнем всегда висела за спиной Русь, боялись уходить всей Ордой, а вдруг на Руси опять подымутся города, как уже поднимались при хане Бату.
Ныне Русь поразила язва, города опустели, люди мрут, как мухи от мороза. Князь Симеон умер, и ныне нет опасного князя на Руси. Князь суздальский Константин принес богатые дары, хочет стать на великое княжение во Владимире. Дары приняли, а с ярлыком не спешили. Не надо в один кулак сжимать Владимир и Суздаль да Москву к ним. Ныне, если идти на Тевриз, не нужен на Руси князь баскак, пусть княжит во Владимире тихий и робкий князь Иван.
Вынашивая замысел похода на Тевриз, хан Джани-бек приветливо встретил князя Ивана, отдал ему ярлык на великое владимирское княжение, видя в этом исполнение устоявшегося в Орде обычая предпочитать слабого сильному, помогать слабому русскому князю против сильного. Не ведал, что, отдавая ярлык московскому князю, отдавал и власть Орды над Русью. Да где же это было увидеть, что Русь, изъязвленная, зарастающая лесом и лебедой, Русь, много раз сожженная и ограбленная, тихо поспешает к встрече на поле брани, гибельном для Орды.
Соглядатаи доносили хану Джанибеку, что Русь отстраивается. Пусть!
После похода на Тевриз настанет час сходить ратью на русов. Пусть нагуляют шерсть, будет что стричь.
Боброку довелось на своем веку повидать немало крепостей, и больших и малых. На волынской земле почти все большие крепости были срыты по приказу из Орды, но как ни срывали, а грозные от них останки подсказывали воображению, что это были неприступные гнезда для мужественных сердцем. Видел Боброк славный город Кременец. Не дался Кременец Батыю, когда он шел на венгерского короля Белу, не дался и срыть себя. Остался стоять на высокой обрывистой скале. Видел витязь Холм, Луцк, италийские крепости, не поврежденные Батыем и беспощадными ратями, крепости фландрских городов, литовские замки и затесанные голые стены замков ливонских баронов. Могучи и внушительны показались Боброку стены Пскова и Новгорода. А вот столицу Орды не пришлось увидеть витязю. Каким же должен быть город непобедимой Орды, какой — его крепость?
Спросил о Сарае у Степана Ляпы, тот в ответ пожал плечами:
— Крепость как крепость... Да и не крепость вовсе.
Непонятны слова ватагана ушкуйников: то ли правды сказать не хотел, то ли ушкуйники вообще пренебрежительны к крепостям.
На разворот Волги, на котором стояла столица Орды, вышли на рассвете. Вся речная неоглядная гладь в оба края испятнана черными точками лодий, стругов, ушкуев, челнов и баркасов, что волокут по реке на канатах, а не на веслах. Будто со всего света сюда приплыли. К причалам не прогребешься.
Боброк окинул взглядом город. Степан сказал правду. И не крепость вовсе, хотя обнесен земляным валом, хотя за валом высятся глинобитные стены. Но и вал невысок, и стены непрочны. Крепость этого города — бесчисленные юрты и палатки, что тянутся во все стороны по берегу и уходят в глубь степи. Они будто бы осадили город. Прочность его стен в тысячах и десятках тысяч воинов, что живут в этих палатках.
За земляным валом из-за стены высится разноголосье куполов и шпилей. Вышки минаретов, крыши пагод, шпиль костела, мутовки православных церквей.
Еще более разноязыки причалы — кого только не принесло на ордынский базар, из каких только стран! А путь неблизок, далек, очень далек путь из Италийского моря. Караванам надо пересечь степи, чтобы на пристанях Каспийского моря перегрузить товары на лодии. Неблизок путь и из Варяжского моря мимо зачумленных русских городов. На всех наречиях крики у причалов, споры и ссоры.