— Мы защитим!— сказал Дмитрий.
— А кто будет заниматься ремеслом? Боярин? Так он ничего не умеет! Уйдут бояре к другому князю и соседа на нас поднимут. И не будет у нас покоя умельцам, будут воевать, а воевать не умеют. Что делать?
— Окоротить бояр! Очень самовластны!
— Когда горожане окрепнут, когда будет у них оружие, тогда и князю в них опора, тогда и бояр окоротить!
— Из лука стрелять надо десять лет учиться,— заметил Монастырев.
— А из самострела?
— Со стальной пружиной?
Иван положил руку на плечо Монастыреву.
— Молчи, старшина! И бояр остерегайся такое слово молвить, и ордынских ушей остерегайся. Идешь в тысяцкие или погодишь, когда горожане оружие получат?
— Зови, князь, до поры боярина!
Иван встал с лавки. Почти головой уперся в низкий потолок.
— А какого же боярина?
— То тебе виднее, князь?
— Мне виднее самого сильного.
— Самый сильный Вельяминов! Он к рязанскому князю отошел! Так он же...
— Молчи, старшина! В твоих руках сила против бояр, но та сила еще не готова! Сильный тысяцкий и вам защита от бояр, и бояр мне поможет в узде держать!
Дымы сигнальных костров сначала поднялись из сосновых боров над Юлой, перекинулись к речке Тихая Сосна, отозвались черными дымами на Быстрой Мече и побежали через Куликово поле и Зеленую Дубраву над Непрядвой через Дон к Пронску. Сторожа предупреждала: «Идет Орда на Русь!»
Черные дымы из Пронска добежали до Переяславля на Трубеже. Великий князь рязанский Олег повелел дать сигналы в Коломну, и оттуда и в Москву. Большой Орды не ждали, но и дымы сторожа понапрасну не зажигает. Стало быть, набег, грабежники идут. Ближним боярам велел собирать дружину и ждать сигналов.
Дымы обозначали путь ордынцев. Они шли изгоном о двуконь, гнали без остановок. У Красивой Мечи их сосчитали, дымы дали сигнал: «Идут о двуконь тысяча всадников!»
Прискакали гонцы из Пронска. Владимир пронский увел из города дружину, скрылся в верховьях Прони, оттуда прямой путь к Титу козельскому. Решил отсидеться в стороне.
Олег призвал бояр и старейшего среди них Епифания Коряева. Коряев старик, с Ордой умел ладить, искушен в посольских делах. Властен, ни один боярин ему не поперечит. Пришли и московские переметчики Вельяминовы: Василий и два сына, Иван и Николай. С ними и родственник ихний, московский боярин Михаил Александрович.
Олег спросил:
— Затворим ли город и будем город оборонять или уходить дружиной за Оку, дружину беречь?
Олег высок ростом, прогонист, нетерпелив и горяч. Спросил будто бы и спокойно, но жег его горячий внутренний жар нетерпения. Вельяминовы угадали характер князя. Ордынская тысяча не столь уж великая сила, но не придет ли за ней большая. Если затвориться в городе, ордынцы зажгут город стрелами, смоченными земляным маслом. Озлятся, пошлют за подмогой, тогда дружина и все боярство, как в погребе, без выхода.
Василий Васильевич Вельяминов осторожно заметил:
— Город надо оставить! Дружину сохранить!
— Московским гостям не дорог город, то не Москва, а Переяславль!— возразил Епифаний Коряев.
— Погубим и город и дружину,— не сдавался Вельяминов.
— Дружину не губить!— крикнул Олег.— Идем За Оку. Оглядим Орду, сильна ли. Ежели до тысячи всадников, встретим в поле!
Едва успели уйти из города, спустившись лесом по Оке к старой Рязани, ночью увидели с земляного вала старого города зарево над Пронском.
Олег подвинул дружину лесом к Проне и взошел на Кирицкие холмы, где когда-то рязанский князь Игорь Ингваревич встретил боем все войско хана Батыя. Если ордынцы побегут на Переяславль, то с Переяславля им путь на Старую Рязань через Кирицкие холмы.