— А еще это наш ликбез, — сказал он хрипло.
— Какой ликбез?
— Ликвидация безграмотности. Парни в туалете поучают тех, кто еще никогда…
— И какой продолжительности курс?
— Не издевайся.
— Я не издеваюсь. И что? Сегодня ты воплотил науку в практику? Сдал зачет!
— Наташа…
— Завтра отчитаешься перед своими наставниками…
— Ну что ты такое говоришь…
— Какие вы, мальчишки, свиньи!
— Можно подумать, что вы, девчонки, не говорите про это!
— Говорим. Но не так, как вы.
— Ну и что? На то вы и девчонки. У вас другое восприятие.
— Другое. Мы не такие бессовестные.
— Странная ты, ей-богу! Ведь если бы пацаны вас не добивались, то что?
— То что?
— Ходили бы вы в девах до тридцати лет.
— А так — хорошо! В шестнадцать, благодаря вам, мы уже женщины.
— А что в этом плохого? Ведь тебе нравится то, что мы делаем?
— Причем здесь это? Может, мой организм еще не созрел…
— Для беременности, может, еще и не созрел…
— Вот видишь!
— …А для тренировочных заездов — вполне.
— Сейчас как заеду тебе тренировочным заездом — будешь знать!
— Буду, буду!
Они стали бутузиться, словно малые дети. Сашка поддался, и ликующая Наташа уселась на него верхом. Победила, так сказать.
— Что? Опять? — Сашка сделал удивленное лицо. И коснулся ладонью ее лона.
— Да ты негодяй! — Наташа расхохоталась, отталкивая его руку.
Потом они встали, быстро оделись. Что там, летняя одежда, раз — и все.
— Полвторого! — изумилась Наташа, взглянув на часы.
— Буду жаловаться районным властям, — сказал Сашка.
— На кого?
— Ни «на кого», а «на что».
— Хорошо. «На что»?
— На то, что так быстро бежит время.
Действительно, время бежало быстро. Ужасно быстро.
Но они еще не представляли, насколько быстро оно бежит.
И снова (что значит молодость!) после таких волшебных минут, пережитых ими во время близости у Сашки дома, после всего этого чуда они вновь стали приходить вечерами на свою заветную скамейку в школьном дворе.
Это уже был рефлекс, что ли?
И все было бы чудесно, если бы не один вечер, когда произошло такое…
Все было, как обычно. Наташа сидела у Сашки на коленях, после жарких ласк он нежно проник в нее, и они стали двигаться. Наташа тихо охала. Сашка с восторгом чувствовал, как в нем нарастает лавина, но он старался сдерживаться, чтоб, упаси боже, не кончить раньше Наташи. Он любил ее. И обожал это мгновение, когда она начинала вскрикивать и извиваться в его крепких руках. А уж тогда и он давал выход своей страсти.
— Огоньку не найдется?
Сашка едва не чокнулся от этих слов.
Они с Наташей замерли. В той позе, что и были. Только перестали двигаться. То есть, Сашкин петушок-герой так и не покинул свою горячо любимую обитель. Наташа спрятала лицо у Сашки на плече. Он попытался поправить ее юбку.
Рядом с ними стоял человек. Парень.
— Так что? Нету? — сказал непрошеный свидетель и исчез в темноте.
— Нету, — зачем-то прохрипел Сашка ему вслед.
И только тут он понял, что это был Петька. Сволочь! Как он мог!
Он что, подкрался к ним? Или случайно набрел? Узнал ли он их?
— Пойдем отсюда, — прошептала Наташа.
— Ну что ты. Давай закончим…
— Пойдем отсюда, — она слезла с его коленей.
Они, обнявшись, пошли по школьному двору. Неудовлетворенное желание было непереносимым. Ноги, казалось, сами привели их в школьный сад.
Они были словно пьяные.
Одуряюще пахла акация. Траву еще не косили, и она была такая мягкая.
Когда они на нее легли.
Глава 20
Мать пришла с работы и была чем-то недовольна.
Она долго пилила Сашку, за то, что он не помыл полы.
— Не пойдешь вечером гулять! — строго заявила она.
— Сейчас, сейчас помою, — Сашка засуетился.
Не пойти гулять — это было невозможно. Что угодно, но гулять — обязательно.
Едва Сашка закончил мыть полы, как в дверь позвонили.
Сашка открыл — на пороге стояла Наташа.
Сашку словно толкнули в грудь. Такое у Наташи было лицо.
Похоже, она плакала, плакала много и долго.
— Нам нужно поговорить, — тихо промолвила она.
— Заходи, — прошептал Сашка.
— Нет. Пойдем на улицу.
— Сейчас.
Сашка вмиг переоделся.
— Ма, я пошел! — крикнул он и выскочил к Наташе.
— Куда пойдем? — спросил он.