И Алмаз пустил его в ход, как только мы оказались в его логове.
Вот только он не стал отстреливаться от нас, а обречённо вздохнул, вставил ствол револьвера в рот и нажал на спуск.
Выстрел разнёс ему череп и окропил кровью и мозгами ковёр, висевший над кроватью главаря банды.
Обхватив голову руками, забилась в истерике молодая красивая женщина – непутёвая сестра аптекаря Гутмана. Она оплакивала своего любовника и билась головой о стенку.
– Вызовите ей врача, – приказал я.
Мы с Леоновым вышли из дома.
– Сумасшедший выдался денёк, – сказал Пантелей, доставая заранее приготовленную самокрутку.
Его взгляд был усталым и довольным.
Я кивнул.
– Да, было весело… Устал как собака, а впереди ещё уйма писанины.
– Говорят, вы от нас уходите, – вдруг сказал Леонов.
– Кто говорит?
– Да все уже. В Москву вас вызвать хотят. Поедете?
– Позовут – поеду, – не стал отрицать очевидного я.
– Жаль, – печально произнёс он. – Мы бы с вами – ух! – Пантелей мечтательно зажмурился. – Таких бы делов на всю губернию наделали! Всю бы нечисть вымели.
Я усмехнулся.
– Ничего. Злодеев везде хватает.
– Что есть, то есть, – согласился Леонов. – Я, когда воевал в гражданскую, думал – всё, быстро под ноготь гадов прижмём, моргнуть не успеют. А сейчас гляжу и понимаю – всё ведь только начинается, Георгий Олегович, да?
– Боюсь, ты прав, Пантелей. Работать нам с тобой и работать.
– Ну, хоть дети наши, может, отдохнут, – с наивной надеждой произнёс Пантелей.
Но я ничего не стал говорить в ответ. Зачем расстраивать хорошего человека?
Сто лет, которые нас разделяли, показали, что ни детям, ни внукам, ни правнукам продыху не будет. И без нас, ментов, ни одна власть не обойдётся.
Глава 25
Товарищ Малышев тряс мою руку так, что казалось: ещё немного, и он её оторвёт.
– Ну, Быстров, ну, удружил! Это ж такую работу проделал по искоренению бандэлемента!
– Не я один, – в который раз заметил я.
– Понимаю, понимаю! – взволнованно пробормотал Малышев. – Но ты не скромничай. Пока ты начальником милиции не стал, совсем дело труба было. Бандиты так распоясались, что спасу нет. А тут такая история, понимаешь, такой успех!
Он даже зажмурился от удовольствия.
– Мне уже отовсюду звонили, тобой интересуются. Корреспондент из Москвы завтра приезжает, хочет о тебе и нашей милиции большой материал делать. Оказывается, не только в столицах преступников под корень выводят.
Тут я занервничал. Пиар – штука, конечно, неплохая, но не в нашей профессии. Чем меньше народа знает тебя в лицо, тем спокойнее и для работы полезней.
– А я этому журналисту и другую историю подгоню: как ты пропажу картины Серова раскрыл.
– Так не я ж один! – снова простонал я. – Спасибо нашему криминалисту Аркадию Ильичу Зимину, Пантелею Леонову… Опять же, без Грома и Константина Генриховича тоже никак. Если б не пёс, мы бы вовек на склад оружия не вышли. Сыск – дело коллективное, в одиночку не сдюжить.
– Да знаю я! – даже рассердился Малышев. – И про Зимина твоего, и про Леонова, и про собаку с вожатым – про всех в газете напишут. Пусть вся страна знает, каких пинкертонов у себя вырастили!
– Заодно стоит обратить внимание, что и Аркадий Ильич, и Константин Генрихович – из старых спецов. Надо педалировать вопрос о том, что нельзя разбрасываться такими кадрами.
Малышев запнулся.
– Ты это к чему, Быстров?
– К тому, что многих спецов попросили из милиции и угрозыска, а это неправильно, в корне неверно! Я бы даже сказал, что не по-большевистски! – горячо заявил я. – В стране разгул бандитизма, а мы сами себе палки в колёса ставим. И этот вопрос надо выносить на самый верх.
– Ну, это ты, брат, загнул!
– Ничего я не загнул! Сами посудите: своих квалифицированных кадров мало, опытного сыщика или эксперта надо готовить много лет. Только бандиты – они ведь не ждут, пока мы научимся. Они убивают и грабят здесь и сейчас. Так какого рожна мы позволяем себя такую роскошь, как увольнение из органов тех, кто в профессии как рыба в воде?! Не спорю, среди них могут оказаться враги советской власти, недоброжелатели и прочий несознательный элемент. Но нельзя же скидывать всех и сразу, как какой-то балласт! Нужно с каждым работать, выяснять его истинные мотивы и намерения.
– Опасные речи ведёшь, Быстров, – покачал головой Малышев.
– Ничего не опасные! Я не о себе забочусь, мне на мою шкуру наплевать! За дело переживаю! Даже если человек косо смотрит на новую власть, но при этом хорошо выполняет свою работу – зачем ему пинка под зад давать? Пусть трудится, смену себе обучает, Глядишь, со временем и сам перекуётся.