Ева появилась через десять минут, испуганная и взъерошенная. Видимо, что-то у нее пошло не так. Лишь бы не убила там никого… Это был шанс ее подцепить и если не влюбить в себя, то по крайней мере обратить внимание. Перетрусов оставил пиво с корюшкой и пошел выручать барышню. То, что она попала в неприятности, сразу было понятно — швейцар держал ее за локоть.
Громко кричать и вырываться девушка не могла — сразу привлекла бы внимание постового. Мордатый швейцар задержал ее на всякий случай — слишком быстро она выскочила, не сперла ли чего? Скорей всего, ему проблем тоже не хотелось — неминуемо ведь будут спрашивать, как посторонняя внутрь помещения попала, но он жаждал мзды и выслужиться. Вдруг клиент прибежит?
Богдан успел раньше клиента.
— Ты куда? — спросил его швейцар, когда Перетрусов попытался пройти внутрь.
— Не твоего мелкого ума дело! — огрызнулся Богдан.
— А ну, стоять!
— Пошел ты, халдей.
Халдей, не отпуская Евы, попытался помешать Перетрусову пройти. Ева снова рванулась, и швейцар обернулся к ней:
— Стой и не дер…
Резкий удар в солнечное сплетение вышиб из стража дверей дыхание. Он отпустил девушку и упал на колени.
— Драпаем, — коротко приказал Богдан Еве и подтолкнул ее. — Ну…
Ева удивленно посмотрела на спасителя и тут же побежала прочь. Богдан тоже не стал задерживаться.
Догнал он барышню на Синем мосту.
— Че, тоже не пускают совдепы? — спросил Богдан, пристраиваясь справа.
— Я вас не знаю. — Ева ускорила шаг.
— Я вас тоже, так давайте исправим эту несправедливость, — не отставал Богдан.
— Я сейчас закричу.
— Товарищи, я люблю эту девушку! — закричал Перетрусов и приобнял Еву за талию.
— Только не здесь, шутник! — прикрикнул постовой.
Богдан в знак согласия приподнял и опустил кепочку, мол, я чту порядок и умолкаю.
— Убери руку, — краем рта сказала Ева.
— Сначала нужно спасибо говорить, — ответил Богдан, но руку с талии убрал и предложил держать его за локоть.
— И без тебя бы управилась. — Ева нехотя уцепилась за Перетрусова, чтобы не привлекать внимания прохожих.
— Ага, два раза. То-то халдей тебя отпускать не хотел, все ждал, когда же ты управишься.
— Ты куда меня тащишь?
— Да ладно тебе — тащу. Я щас на Сенную выйду, свистну — и с десяток таких, как ты, сбежится.
— Поржать?
Они свернули в Демидов переулок. Богдан стряхнул с себя руку Евы и сказал:
— Ну и иди к своим совдепам краснопузым, если такая гордая и неприступная, — и ускорил шаг.
Риск имелся. Она могла не остановить, не окликнуть, и тогда поди встреться с ней еще раз «как будто случайно». Но продолжать навязываться было куда рискованнее.
— Подожди, — сказала она.
Богдан остановился и обернулся через плечо. Ева догнала и снова взяла его за локоть. Уже не таким деревянным движением, как на мосту.
— Проводи меня до Сенной.
— Пошли, мне-то что.
Шли неторопливо, пару раз, будто уклоняясь от встречных прохожих, Ева задела Перетрусова бедром. Значит, решила после неудачи в «Астории» подцепить его. Ну что же, поиграем.
— Спасибо, — сказала она.
— Всегда пожалуйста, за подержаться за локоток денег не беру.
— Я про то…
— А… Я туда тоже никак попасть не могу. Гниды красные, сами винцо попивают, коньяки, а остальные, значит, пивом с корюшкой перебивайтесь… Ну и ладно, я тут другое место знаю.
— Понтуешься много.
— Не нравится — не держу.
Снова замолчали. У самой Сенной Богдан спросил:
— Зовут-то тебя как, прекрасная незнакомка?
— Ева.
— Ага. А я — Адам.
— Я серьезно.
— Брешешь. Да ладно, я не в обиде. Тут шалман один есть, там вино имеется. Пойдешь?
— А ты напьешься, так приставать начнешь?
— А че я, не мужик?
— Нет уж, с меня сегодня мужиков хватит.
— Как знаешь.
— Может, проводишь?
— Дудки. Я хочу пить и девок.
Выражение досады, промелькнувшее по лицу Евы, не ускользнуло от внимания Богдана.
— Не, ну ты не обижайся, ты видная, но я не для того в Питер приехал, чтобы всяких гордых до дому провожать.
— А ты не питерский, что ли?
— Не, с Тихвина. Я сюда только на интерес играть приезжаю да пошалить.
— А чем в Тихвине занимаешься?
— А не твоего мелкого ума дело. Ну давай, решай — идешь со мной или нет?
Ева сделала вид, что думает.
— Руки только не распускай.
— Че я, не мужик?
В этом шалмане Перетрусова давно знали как щедрого гостя. Что он был уже с подружкой, никого не смущало, хотя здешние девицы смотрели на Еву недобро — они-то теперь остались не у дел.