Оперативная информация о деятельности ОУН и УПА содержится не только в немецких документах. На оккупированных нацистами украинских землях действовали советские партизанские формирования. Их сообщения в Украинский штаб партизанского движения — интересный источник, однако содержащаяся в них информация иногда носит неверный характер. Некоторые из этих донесений опубликованы в первом томе сборника «Борьба против УПА и националистического подполья», изданном под эгидой Института украинской археографии и источниковедения в так называемой «Новой серии» многотомного издания «Летопись УПА»[75]. Значительным информационным потенциалом обладают также дневники командиров советских партизанских отрядов и соединений, действовавших на Западной Украине[76].
Еще один важный вид источников — оперативно-следственные материалы советских органов госбезопасности, в первую очередь — показания арестованных членов ОУН-УПА. К сожалению, протоколы допросов, как правило, публикуются украинскими историками в сильно урезанном виде[77]. Лишь отдельные из них содержат информацию по интересующим нас вопросам[78]. Однако в целом информационный потенциал источников этого типа следует оценить как весьма значительный[79]; историкам предстоит значительная работа по выявлению этих документов и введению их в научный оборот.
Свидетельские показания, собранные Чрезвычайной государственной комиссией по расследованию преступлений, совершенных немецко-фашистскими оккупантами и их пособниками, лишь ограничено используются историками. Однако содержащаяся в них информация крайне важна для исследования антиеврейских погромов лета 1941 г. К сожалению, свидетели фиксируют свое внимание в основном на нацистских преступлениях; для того, чтобы выявить упоминания о деятельности националистов, необходимо проработать огромный массив документов, как правило написанных от руки. Масштабных публикаций источников этого типа не предпринималось.
Сбором свидетельских показаний жертв нацистского террора занимались не только структуры советской Чрезвычайной государственной комиссии. Воспоминания выживших жертв, в частности, после войны собрал Еврейский исторический институт в Варшаве. Анализ одного из таких воспоминаний (т. н. «сообщения Руси Вагнер» о львовском погроме), проведенный канадским историком Иваном Химкой, показывает высокую степень достоверности этого источника[80].
Достаточно неожиданный источник информации — протоколы допросов, проведенных не работниками советской госбезопасности, а сотрудниками оуновской Службы безопасности на Тернопольщине. Вплоть до 2004 г. эти документы были закопаны на подворье жителя села Озерна Тернопольской области Сафрона Кутного, который лишь незадолго до своей смерти передал их в местный архив. В конце 2006 г. в серии «Летопись УПА» вышло двухтомное издание этих необычайно интересных документов[81]. В основном протоколы допросов содержат информацию о событиях 1946–1948 гг., однако порою в них встречаются описания событий начала войны, в том числе — проводившихся оуновцами антиеврейских акций. Поскольку эта информация была получена СБ ОУН, явно не заинтересованной в выявлении подобных фактов, ей можно полностью доверять.
Послевоенные воспоминания — наименее надежный источник, использование которого возможно лишь постольку, поскольку содержащаяся в них информация подтверждается архивными документами. Так, например, в начале главы мы приводили цитаты из мемуаров Я. Стецко, Н. Лебедя и Б. Казановского. Сопоставление этих воспоминаний с документами позволяет сделать вывод об их ложности. Несмотря на содержащиеся в воспоминаниях бывших оуновцев заявления, Я. Стецко в первые дни войны принимал непосредственное участие в создании украинской милиции для «устранения жидов»[82], И. Климов готовил листовки Краевого провода ОУН(Б) с антисемитскими призывами[83] и участвовал в работе принявшей антиеврейские тезисы первой военной конференции ОУН(Б)[84], а Служба безопасности ОУН, непосредственное отношение к которой имел Н. Лебедь, уничтожала вступивших в УПА «жидов-неспециалистов»[85]. Достаточно характерно, что, несмотря на многочисленные опубликованные к настоящему времени документы, ветераны ОУН и УПА по-прежнему продолжают отрицать очевидные вещи. Так, например, бывший военнослужащий батальона «Нахтигаль» Мирослав Кальба отрицает сам факт антиеврейского погрома во Львове в июне-июле 1941 г. По его словам, во время пребывания во Львове он не видел «ни одного трупа на улице, ни одной капли крови, ни одного повешенного трупа на фонарном столбе»[86].
75
Боротьба проти УПА і націоналістичного підпілля: Інформаційні документи ЦК КП(б)У, обкомів партії, НКВС-МВС, МДБ-КДБ, 1943–1959 / Інститут української археографії та джерелознавства НАНУ; Упор. А. Кентій, В. Лозицький, І. Павленко; Передмова В. Сергійчук. Київ; Торонто, 2002. Кн. 1. [Літопис УПА. Нова серія. Т. 4.]
76
Партизанская война на Украине: Дневники командиров партизанских отрядов и соединений, 1941–1944/Сост. О.В. Бажан, С.И. Власенко, А.В. Кентий, Л.В. Легасова, В.С. Лозицкий. М., 2010.
77
См., напр.: Боротьба проти повстанського руху і націоналічного підпілля: протоколи допитів заарештованих радянськими органами державної безпеки керівників ОУН і УПА, 1944–1945 / Інститут української археографії та джерелознавства НАНУ; Упор., передмова О. Іщук, С. Кокін. Київ; Торонто, 2007. [Літопис УПА. Нова серія. Т. 9.]
79
Наблюдения о достоверности подобного рода источников см.:
80
81
Боротьба з агентурою: Протоколи допитів Єлужбьі Безпеки ОУН в Тернопільщині, 1946–1948 / Упор., передмова П. Потічний. Торонто; Львів, 2006. Кн. 1–2 [Літопис Української повстанської армії. Т. 43–44]. Подробно об этих документах см.:
82
Українське державотворення. Акт ЗО червня 1941. С. 77; [ЦДАВОВ. Ф. 3833. On. 1. Д. 12. Л. 10].
83
ОУН в 1941 році. Ч. 1. С. 261; Ч. 2. С. 453, 483, 576; Українське державотворення. Акт ЗО червня 1941. С. 129; [ЦДАВОВ. Ф. 3833. On. 1. Д. 42. Л. 35; Д. 46. Л. 36–37; Д. 63. Л. 12; Он. 2. Д. 18. Л. 87].
84
Поляки і українці між двома тоталітарними системами. Ч. 1. С. 208–210; [ГДА СБУ. Ф. 13. Д. 372. Т. 5. Л. 21–38].
85
Боротьба проти УПА… Кн. 1. С. 125–126;
86