Вероятно, мой категоричный тон убедил его. Он подумал с минуту и сказал:
— Шесть тысяч зелёных за «восьмёрку» устроит?
— Поехали. — Я кивнул и сел вперед, нарочно не обратив внимания на второго встречающего. Тот сидел сзади и с хмурым видом таращился в окно. В отношении взаимного интереса наши позиции очень совпадали.
В отличие от моей спортивной полупустой сумки, Самурай и Альберт набрали целые чемоданы всяких шмоток и вынуждены были загрузить их в багажник «Жигулей». А потом втиснуть свои задницы рядом со вторым представителем местного «филиала». Водила сел за руль, запустил двигатель, прогрел его и, включив левый поворот, выехал на шоссе. Вскоре мы уже неслись по направлению к столице Западной Украины. Львов встретил нас мокрым снегопадом и слякотью. Автомобильные щетки не успевали очищать лобовое стекло от налипающих хлопьев сырого весеннего снега, сразу после падения превращающегося в мерзкое серое месиво, медленно стекающее на кузов. Видимость была аховая, машины еле тащились, включив для безопасности ближний свет фар. Кто-то уже успел воспользоваться подарком природы и помять задний бампер впереди идущего автомобиля. Образовалась пробка. Все стоящие сзади машины стали нетерпеливо сигналить, превратив привычный шум улицы в пронзительную какофонию. Я посмотрел на часы. Ровно десять.
— Сколько нужно на оформление документов? — Я повернулся к сидящему слева от меня водиле.
— Час, — самодовольно ответил он и ощерился в улыбке: — Всё схвачено, не беспокойся!
Мы свернули на небольшую, почти пустынную улицу, и водила добавил газу. Мотор радостно заурчал, и старенькие «Жигули» без труда разогнались до ста километров за каких-то двадцать секунд. Я удивленно вскинул брови и спросил:
— У тебя случайно не танковый движок под капотом?
Мужик снова расплылся в улыбке:
— Будем знакомы. Меня зовут Колесник, я самый первый человек в этом городе по части автомобилей! — гордо представился он. — Правда, старый?
— Правда, — лениво отозвался его дружок с заднего сиденья, придавленный к левой дверце толстой задницей рыжего.
— Темняк крутишь? — Я затушил в пепельнице окурок сигареты, опустил стекло и чуть высунулся наружу. Снегопад незаметно стих. Мне в лицо ударил сильный, уже по-весеннему тёплый ветер. В этот самый момент мы как раз проезжали пост ГАИ.
— И темняк, — согласился Колесник. — И новье. Я всё кручу. Рынок, магазины…
Прямо перед нами взлетела вверх полосатая палочка милиционера. Мой сосед тихо выругался, включил правый поворот и подъехал к тротуару.
— Сержант Радченко, — козырнул мокрый от налипшего снега сотрудник ГАИ в серо-синей ментовской плащ-палатке. — Почему нарушаем, товарищ водитель?
— Неужели? — Колесник сделал невинные глаза. — А что именно нарушаем, товарищ старшина?
— Ехали со скоростью девяносто с лишним километров и не знаете, что нарушали! Вот отберу сейчас права, поедете за ними в управление. Там разберутся, как вас наказывать, — начал традиционный монолог мент. — Так будем штраф платить, или как? — даже с двух метров, отделяющих меня от сержанта я заметил хищный блеск его бегающих глаз: «Попался, голубчик, теперь не уйдёшь!..»
— Какие разговоры, старшина, конечно штраф! — Колесник достал бумажник, привычно отсчитал три ассигнации и протянул в окно. — Возьмите.
Сержант опытным взглядом оценил предлагаемую сумму, счел ее достаточной, затолкал куда-то под плащ-палатку и для полной уверенности спросил:
— Квитанцию нужно? Подождите десять минут, выпишу,
— Оставь, старшина, мне некогда, — отмахнулся Колесник и повернул в замке зажигания ключ.
Мент пожал плечами, отошел на два шага от дверцы и сказал:
— Ну ладно, счастливого пути. — Он вновь махнул своей волшебной палочкой, на сей раз перед носом проезжавшего мимо «жигулёнка», и на его усатой роже опять появилось выражение поймавшего добычу мохнатого жирного паука.
Колесник проводил его насмешливым взглядом, включил первую передачу, и наша машина резво сорвалась с места. Лишним будет говорить, что следующий равносторонний перекресток мы снова проехали на скорости девяносто девять километров в час.
* * *Когда я уже собрался спросить местного автомобильного заправилу, куда мы, собственно говоря, направляемся, так как состоящий исключительно из деревянных ветхих строений ландшафт меня не особо воодушевлял, он резко крутанул руль вправо, и машина въехала в глухой двор с грязно-желтыми обшарпанными стенами и высоким каменным забором с трех сторон. Единственной достопримечательностью данного архитектурного чуда были массивные стальные ворота: Колесник вышел, достал из куртки длинный ключ с рифленой бородкой, вставил его в замочную скважину и четыре раза повернул против часовой стрелки. Затем надавил на ручку, приоткрыл дверь и зашел внутрь.
— Мы что, приехали? — спросил я у сидящего сзади мужика, на что тот отрицательно покачал головой.
— Это склад. Колесник за доками зашел. Машина здесь рядом, на стоянке. Две минуты ехать.
Действительно, спустя каких-то тридцать секунд Колесник вышел, снова запер дверь. На этот раз я заметил, как шевельнулась его рука в кармане брюк. Вроде бы мелочь, но не для меня. Он только что с пульта включил сигнализацию. Предусмотрительный мужик, без сомнения. Прекрасно знает, что в таком захолустном дворике ни одна собака не услышит, как будут выламывать вместе с металлическим косяком его стальную дверку. Гораздо дешевле поставить сигнализацию с выходом на. ментовский пульт и ревуном, способным привести в состояние шока далее видавших виды подвальных котов, привыкших за свою горемычную жизнь ко всевозможным превратностям судьбы.
Мы быстро покинули это навевающее нерадужные мысли местечко и выехали на вполне приличную улицу, где, проехав не больше километра, остановились возле обтянутого стальной сеткой квадрата, размером почти с футбольное поле. Это была платная стоянка.
— Вы можете оставаться здесь, — обернулся Колесник к сидящим сзади. — Мы быстро. Тачку посмотрим, и обратно.
Но он ещё не знал всех тонкостей моего отпуска, поэтому наивно предполагал, что кто-нибудь из двух моих сопровождающих не увяжется за нами следом. Самурай что-то тихо сказал Альберту, получил утвердительный кивок в ответ и вышел из машины.
Колесник посмотрел на меня с недоумением относительно узкоглазого спутника: «Он что, по-русски не понимает? Этот… чурка».
— Охрана, — пояснил я, на что Колесник только покачал головой и направился в сторону въездных ворот.
Мы миновали будку, из которой на нас, расплывшись в почтительной улыбке, адресованной, конечно, в первую очередь местному автомобильному воротиле, смотрели два мужчины, опухших от сна и алкоголя. Они даже не удосужились выйти на улицу. Доверие абсолютное.
Колесник несколько оторвался от нас с Самураем и уже стоял возле белой «восьмёрки». Я подошёл ближе, сразу отметив наличие полиэтиленовой пленки на сиденьях — значит, автомобиль действительно новый, — и попросил хозяина открыть дверцу. Он не заставил просить себя дважды, ловко ткнул миниатюрным ключиком в замок, потянул за ручку и сказал:
— Вообще-то я для себя брал. Но раз такое дело, — он пожал плечами, — уступлю недорого, Владимир Адольфович много хорошего для меня сделал, я это помню и всегда благодарить буду. Вы — от него, значит, делая что-либо для вас, я делаю и для него. — Колесник закончил монолог, протянул мне ключи от машины и демонстративно вздохнул, показывая, с каким сожалением он отдаёт сию технику в руки представителей дорогого ему человека.
Я бегло осмотрел салон, остался весьма доволен, попробовал запустить двигатель. Несмотря на слякотную мерзкую погоду, в которую большинство автомобилей или вообще отказываются заводиться или делают это весьма неохотно, мотор «восьмерки» загудел после первого же поворота ключа и продолжал работать как часы, не выказывая ни малейших попыток сбросить обороты и заглохнуть,
— Движок — один и семь, инжектор, — тараторил Колесник. — По спецзаказу. Магнитофон — цифровик «Блаупункт». Электроподогрев сидений. Машина — зверь!