Я проводил взглядом последнюю скрывшуюся в туннеле автомашину и дал по рации команду своим боевикам:
— Внимания не снижать, по-прежнему готовность номер один.
Но мои мысли были уже заняты другим.
Я горел желанием незаметно для всех проникнуть в свою комнату, включить воспроизведение передаваемого скрытой видеокамерой изображения, и не по прошествии нескольких часов — в записи, а в режиме «живого», реального времени стать тайным свидетелем сверхсекретного совещания главных заправил мафии.
Примерно двадцать минут я колебался, взвешивая свои шансы на успех, прикидывал возможные способы проникновения на базу, которых насчитал ровно два, возможные варианты отхода, просчитать которые заранее было просто нереально, и, наконец, принял решение, положившись не на естественный для каждого живого существа инстинкт самосохранения, а на отшлифованную и вымуштрованную с годами интуицию профессионального бойца спецназа…
Это было больше, чем просто жажда приключений. Это был неосознанный, неконтролируемый миг предвидения, который, спустя ровно двадцать четыре часа, помог мне снова вернуться в мир, пять лет назад с такой бесцеремонностью отторгнувший попавшего в крутой водоворот событий майора войск специального назначения Валерия Боброва… Но тогда я этого не знал, тогда я просто действовал, положившись на удачу.
Система безопасности базы была мне хорошо известна. Несколько хуже я знал канализационные и вентиляционные коммуникации и емкости утилизатора. Но точно знал главное — в вентиляционном коллекторе, возле которого я сейчас лежал, не было сигнализации. Путь вниз, если кому-нибудь вдруг пришла бы в голову совершенно безумная идея его преодолеть, наглухо перекрывал массивный, диаметром два с половиной метра, металлический вентилятор, который непрерывно вращался. Скорость его была настолько высока, что попади в этот смертоносный жернов кусок камня, он был бы немедленно перемолот в порошок. В ста пятидесяти метрах от первого коллектора, ближе к дальней от туннеля стороне холма, находился такой же, но осуществляющий прямо противоположную функцию — вытягивания пробежавшего по системе вентиляции базы воздуха. Там тоже был вентилятор и тоже вращался со скоростью авиационного пропеллера. Сверху оба коллектора прикрывались закамуфлированной решеткой, которая не давала возможности определить с высоты птичьего полета наличие выходных отверстий вентиляционной системы, что недвусмысленно указало бы на наличие в недрах холма подземных спецпомещений.
Другой возможностью проникнуть на базу не через «главные ворота» был запасной аварийный выход, находящийся в пятидесяти метрах левее от моего нынешнего местонахождения. Он был тщательнейшим образом замаскирован под огромный, размером не меньше пятитонного автомобильного контейнера, гранитный валун. Но самом же деле камень был не так тяжел, как казалось с первого взгляда, он крепился на подвижных полозьях и при необходимости отодвигался в сторону, обнажая стальную четырёхметровую плиту, в свою очередь отодвигающуюся и открывающую под собой две раздельных вертикальных шахты. Одна из них шла с самого первого, нижнего уровня базы, и внутри к ней были приварены скобы. Двадцатиметровый «обезьяний марафон» предстоял всякому, кто рискнул бы покинуть базу таким способом.
Вторая шахта была снабжена лифтом с боковым цепным приводом и предназначалась для срочной эвакуации командного состава и, естественно, «драгоценных» боссов. Она вела прямиком в бункер и на всем маршруте подъема имела только одну остановку — как раз неподалеку от моей комнаты, чтобы в случае необходимости улепетывающие «бугры» могли прихватить с собой кое-кого из своих любимцев. Согласно инструкции, лифт сейчас должен был находиться в нижней точке шахты.
Ко всему прочему следует добавить, чТо воспользоваться аварийным выходом можно было не только изнутри, но и снаружи. В пятнадцати метрах от гранитного валуна имелся скрытый пульт управления, замаскированный под поваленное дерево. В нем, стоило лишь повернуть против часовой стрелки один из сучков, открывалась герметичная стальная дверца, под которой находилась панель с кнопками и индикатором. Сразу же загоралась красная лампочка, и на индикаторе начинался отсчет времени. Если за двадцать секунд не был введен нейтрализующий код, то при появлении на индикаторе нулевого обозначения на всей базе незамедлительно включалась тревога, и система аварийного выхода моментально блокировалась. Код был известен лишь трем людям на всей базе — Персикову, шефу лаборатории психотропных разработок Когану и мне. У каждого он был индивидуальный. Камеры же слежения за обеими шахтами работали непрерывно, и дежурный на центральном пульте видеонаблюдения мог сразу же заметить, если бы кто-то попытался подняться или спуститься по запасному выходу.
Учитывая всё это, сама мысль незаметно проникнуть и, тем более, покинуть базу представлялась совершенно безумной. И все же я надеялся, что возможно. Но только не для меня. Дело в том, что в свое время, когда мне в руки впервые попали план коммуникаций и схема расположения «узлов безопасности» — видеокамер, датчиков на передвижение, механических блокирующих средств, — я сразу обратил внимание на следующий интересный парадокс.
Сами по себе воздушные коллекторы с их вращающимися вентиляторами, не пропускающими внутрь даже дождевые капли, и электрошоковыми механизмами, установленными тремя метрами ниже шахты аварийного выхода — с камерами видеонаблюдения в кабине лифта — все они по отдельности казались неприступными. Но стоило повнимательней присмотреться ко всему этому хозяйству, и ты понимал, что не так страшен чёрт, как его малюют.
Согласно элементарным инженерным нормам подземных помещений, коими, безусловно, являлись обе шахты аварийного выхода, лифтовая и подъемная, они нуждались в принудительной вентиляции, чтобы в них не образовывались сырость и прочие разрушительные явления. И вполне естественно, что вентиляция там была. Вдувающий коллектор имел отверстие в нижней части шахты со скобами, чуть выше нижней камеры, расположенной непосредственно у входа в помещения базы, а втягивающий открывался в верхней части шахты лифта. Между двумя же шахтами, разделенными только тонкой переборкой, было ещё одно отверстие, призванное объединить воздушные пространства обеих шахт. Таким образом, вдуваемый в одну из шахт воздух проходил через смежное отверстие и втягивался уже из помещения соседней шахты.
Согласно инженерным нормам, всё выглядело безупречно. Но если думать о безопасности — полнейший прокол! Именно его я заметил, внимательно изучая схему внутренних коммуникаций базы ещё несколько лет назад. Но предпочёл оставить этот секрет у себя в голове, а не предавать гласности. Почему я так сделал, до сих пор не понимаю. Но теперь это пригодилось.
С момента въезда в туннель последней машины прошло уже двадцать две минуты. Я включил рацию и передал Соловью:
— Если что, командуй. Я буду рядом, на связи.
Через десять секунд он ответил:
— Командир, что ты ел сегодня за завтраком? Кислую капусту?
Я пообещал свернуть ему башку, и он стал более покладистым, сказал, что я могу не волноваться, все будет в лучшем виде. Если что, то свяжется со мной по рации.
Спустя три минуты я уже вводил в компьютер, блокирующий включение общей тревоги, код. Огромный гранитный валун плавно откатился в сторону. Следом за ним, в противоположном направлении отошла стальная пятидесятимиллиметровая плита, открывая шахту лифта с боковым цепным приводом, который сейчас находился где-то внизу, а также прикрытую сверху люком шахту для обычного передвижения людей вверх-вниз по железным скобам. Ею пользовались лишь раз в три месяца, когда на базе объявлялась очередная учебная тревога. Если открыть люк, то в шахте непременно зажжется свет. Поэтому я не стал этого делать.