— Хотелось бы в этом убедиться.
Уайлд задремал. От Барбары Кэннинг восхитительно пахло. Она поместила ноги на противоположное сиденье и склонилась к нему, тоже вроде бы собираясь поспать. Он решил, что она уважает мужа, возможно, он ей даже нравится, но вряд ли там есть какое-то более глубокое чувство. Поэтому, как и Хильда Хартман, она будет в порядке, когда все закончится. Он не думал, что она захочет увидеть его снова. Он считал, что женщины не любят, когда их используют, еще больше, чем мужчины.
Поезд заскрипел, замедляя ход. Барбара тронула его за плечо:
— Вы даже храпели. Хотела бы я так же легко расслабляться.
Она раскрыла сумку и достала маленькое зеркальце.
— Вы не подержите?
— Я как раз собирался спросить вас, долго ли мы женаты. Неужели сильное чувство уже позади?
Она накрасила губы и промокнула их салфеткой.
— Мы женаты долгие, долгие годы. У нас трое детей школьного возраста. Вам смертельно скучно со мной. В принципе вы больше не любите меня. У вас любовница. Я в этом уверена.
— Думаете, Тони предпочел бы такую легенду?
— Абсолютно в этом уверена. Не пора ли нам выходить? Поезд уже остановился.
— Сейчас. Это долгое дело — карабкаться в толпе по сходням. Пусть сначала другие поднимутся на борт. Зачем спешить, если каюта зарезервирована.
— Вы все предусмотрели, Джонас.
— При моем ремесле без этого не выжить.
Уайлд сел рядом с Барбарой, снял с нее темные очки и поцеловал синяк у нее под глазом.
— Вот это действительно зрелище! Неужели впервые?
— Вы и правда думаете, что Энтони меня бьет?
— У меня есть ощущение, что он может сделать это в любой момент.
Взяв руками ее лицо, он поцеловал ее в губы.
У нее перехватило дыхание.
— Это тоже важная часть курса выживания?
— Думаю, да. Я уже давно хотел сделать это, что лишало меня необходимой концентрации. Это может быть опасным.
— Мне кажется, что прежде, чем мы покинем поезд, вы должны мне сказать, какие еще желания мешали вам сконцентрироваться.
— Обычно я говорю о своих желаниях, как только их осознаю.
Уайлд поднялся, взял с полки чемодан.
— Полагаю, мы можем идти.
— Джонас! Когда прошлой ночью вы сказали, что убили по заданию Энтони человека, вы говорили правду?
— Я убил двадцать четыре человека по заданию Тони.
— По-моему, смерть — это не та вещь, по поводу которой можно шутить.
— Иногда это единственный способ воспринимать ее адекватно.
Они проследовали через таможню на корабль. Ночью со стороны дока он выглядел огромным и сверкающим. Его белые надпалубные сооружения высились, подобно фасаду ультрамодного курортного отеля.
— Садиться на корабль ночью — чрезвычайно романтично, — пробормотала Барбара. — У меня такое чувство, будто я отправляюсь в экзотические страны.
— Это было бы здорово.
Уайлд отдал билеты и посмотрел на палубу. Наплыв пассажиров создавал ощущение толпы. Большинство их стояли у перил и смотрели на док и опаздывающих. Он почувствовал себя неприятно заметным.
Стюард взял чемодан и провел их вниз по лестнице, а затем по коридору в каюту. В ней хватало места как раз на две койки, одну над другой, раковину и маленький столик.
— Уютно.
Уайлд дал стюарду пять шиллингов на чай.
— Когда мы прибываем в Сент-Гелье?
— Ну, сэр, сначала мы заезжаем в Сент-Питер-Порт. Это на Гернси. Это будет примерно в шесть. Значит, в Сент-Гелье мы прибудем около восьми.
— Тогда разбудите нас в семь сорок пять. Ни минутой раньше. Понятно? — Уайлд прибавил к монетам десятишиллинговую бумажку.
— О да, сэр.
Уайлд запер дверь.
— Думаю, мы проведем здесь ночь со всеми удобствами.
Барбара опробовала матрас на нижней койке.
— Как насчет вашей любовницы? Думаю, она ужасно ревнует.
— Что интересно, нет. Кроме того, секрет удачного шпионажа — реализм. Если вы изображаете дворника, ваша задача — мести улицу, в независимости от того, чистая она или грязная. Поэтому раздевайтесь, а я принесу из бара напитки, пока он не закрылся. Боюсь, мне не удастся организовать коктейли.
— Какое несчастье! У меня есть бренди и имбирь. А какую койку вы предпочитаете?
— На ваш выбор.
Уайлд поднялся на верхнюю палубу. Интересно, насколько Люсинда хорош на самом деле? Он втиснулся в переполненный бар, не ожидая увидеть здесь кого-либо знакомого. Он заплатил за напитки, взял поднос и вышел. Остановился на миг и улыбнулся. Вряд ли Люсинда оказался бы лучше своих сотрудников. Сэм Беннет потягивал виски, облокотившись на поручни и глядя на огни Веймута. Сэм отдыхал. Он видел, как Уайлд со своей девкой поднялся на борт и прошел с ней в каюту. Сэм знал о слабости Уайлда и рассчитал, что он пробудет там всю ночь.
Уайлд вышел через другую дверь и спустился по лестнице. На Барбаре Кэннинг была расклешенная желтая пижама. Он поставил поднос на столик и притянул ее к себе, чтобы вдохнуть запах материи.
— А это еще откуда?
Ее уши порозовели.
— Ты испортил одну из моих ночных рубашек, помнишь?
Она легла на нижнюю койку и укрылась простыней.
Он дал ей бренди с имбирем и сел рядом.
— За счастливый союз! Знаешь, я пытался придумать, почему мы едем на Джерси без наших детей, и пришел к выводу, что у нас второй медовый месяц; вот и ты себе новый ночной наряд приготовила.
Она положила руку ему на грудь.
— Ты действительно убил кого-то, Джонас? По заданию Энтони?
— Ты хочешь, чтобы я сказал «да» или «нет»?
— Просто… У меня в голове не укладывается, что Энтони может отдавать такие приказания. Желать чьей-то смерти.
— О, Тони натура глубокая.
— Предположим… Предположим, ты бы хотел убить меня, Джонас. Сейчас. Что бы ты сделал? Задушил меня?
— Душить — дело хлопотное. Ты бы сама удивилась.
Он забрал у нее бокал и поставил на столик.
— Сядь поближе.
Он снял с Барбары пижамную кофту и швырнул ее на койку. Она опять задыхалась. Он пригнул ее голову и поцеловал в шею.
— Вот сюда я бы тебя и ударил.
— И я бы умерла?
— При условии, что ударил по нужному месту, очень сильно и краем ладони под небольшим углом. Сила удара вдавила бы зубовидный отросток — это такая штука наверху позвоночника — в спинной мозг, и ты бы тут же умерла. То же самое происходит при повешении, только там тяжесть тела заменяет силу удара.
— И ты всегда бьешь людей в нужное место и очень сильно?
— Стараюсь.
Уайлд встал и снял пальто.
— Ты не могла бы взглянуть на мою повязку? Сегодня был такой длинный день.
Пароход трясло от работы моторов, которые обеспечивали его продвижение по спокойному морю. Рожок, пугающий регулярностью своих звуков,, зазвучал близко и приглушенно, словно одинокая корова, которую привязали в коридоре. Уайлд приподнял руку женщины, чтобы посмотреть на ее часы. Было три минуты третьего. Они плыли в открытом море уже час, и даже самые последние посетители бара разошлись по каютам. Он мягко освободился от объятий Барбары.
Она поймала его пальцы.
— Я думал, ты спишь.
Он включил свет, и она натянула простыню на подбородок. Уайлд умылся.
— Что ты делаешь?
— Мне нужно на палубу. На пару минут.
— Но…
Барбара села на кровати. Волосы ее растрепались, кожа порозовела, грудь соблазнительно вздымалась.
— Я скоро вернусь.
Уайлд застегнул пальто на все пуговицы и взглянул на Барбару:
— На твоем месте я бы еще поспал.
Он закрыл дверь и пошел по коридору. Шум парохода заглушал его движения, но в любом случае коридор был пуст. Он поднялся по ступенькам и прошел на корму. Здесь находились ряды сидений, как в поезде, на которых в отталкивающих позах спали люди. Свет был приглушен, но Уайлд и не надеялся найти здесь Беннета. Он бы не рискнул заснуть.