Уайлд увидел, как напряглись мускулы на шее у Мариты.
— Но я считаю, что форма допроса должна соответствовать личным качествам допрашиваемого. Мне кажется, что вы, как натренированный агент, способны противостоять медленно усиливающейся боли довольно долго, даже если в процессе этого ваша прекрасная фигура в какой-то степени пострадает. Поэтому я считаю нужным сломить вас внезапным, очень жестоким шоком, который не только причинит боль, но и уничтожит вашу красоту безвозвратно и навсегда.
Он открыл канистру, засунул туда указательный палец и нарисовал вокруг левого глаза Мариты жирный круг.
— Когда я чиркну спичкой, вы больше не будете видеть этим глазом, а на его месте останется лишь черная воронка. Но горящему кругу придется преодолеть некоторое расстояние, прежде чем сделать дело, что займет несколько секунд. Эти секунды покажутся вам вечностью, Костич. Вы почувствуете невообразимую боль и увидите пламя так близко, как еще никому не удавалось, и именно это пламя станет вашим последним зримым образом.
Он поиграл коробком спичек.
— Хотите, чтобы я зажег?
Марита тяжело дышала.
Стерн зажег спичку и прикрыл ее руками.
— Расскажите ему то, что знаете, Мари, — сказал Уайлд. — Это не так важно.
— Джонас дал вам хороший совет, Костич, — подтвердил Стерн.
«Реджина А» задрожала, встретившись со шквалом. На мгновение она отклонилась от курса, затем Мэтсис снова выровнял ее, развернув носом к ветру. Спичка погасла.
Стерн улыбнулся:
— Ветер подарил вам еще пять секунд на размышление. — Он зажег следующую спичку. — Держу пари на ваш второй глаз, что вы сообщите мне все, что я хочу знать, через тридцать секунд после того, как она коснется вашей кожи.
Марита закричала. Вся ее выдержка рухнула, ее затопили страх и ненависть. Ее крик заполнил маленькую кабину, перекрыв завывание ветра.
Стерн наклонился вперед.
Марита задыхалась, рыдала, билась головой о мачту. Слезы катились по ее щекам, на шее блестел пот. Казалось, ее тело съежилось.
— Рэйвенспур.
— Вам следует придумать что-нибудь получше.
Спичка нависла над ее лицом.
— Клянусь, что это так. Рэйвенспур. Клянусь, что это так. Бог свидетель, я клянусь.
Стерн задул спичку. Он встал на колени напротив Мариты.
— Расскажите. И учтите, что если я зажгу еще одну спичку, то уж точно использую ее по назначению.
— Убийство Бертрама… — задыхалась Марита. — Это встревожило наших. Они стали расследовать и добрались до Уайлда. Но Вашингтон был предупрежден. — Она с шумом всосала воздух. — Досье было передано Рэйвенспуру для расследования и отчета. Они думали, что произошла какая-то ошибка.
— А вы какое отношение имеете к этому?
— Рэйвенспур знал, что это была не ошибка. Он знал, что это либо вы, либо Кэннинг. Но он чувствовал, что, кто бы это ни был, он может спугнуть его, если покинет Гернси или начнет задавать вопросы сам. Поэтому я приехала к нему. Он притворялся, что, как и все, ничего обо мне не знает, но я была там, и Уайлд меня увидел, и я сказала Уайлду, что меня забросил в организацию Кэннинг. Мы знали, что это встревожит Уайлда, что он будет говорить обо мне с Кэннингом и, само собой разумеется, с вами и Балвером. Мы знали, что это заставит раскрыться того, кто приказал убить Бертрама. Мы… Мы думали, он попытается устранить меня.
— Только скрытный Джонас не сказал ни слова. По крайней мере, ни со мной, ни с Балвером он не разговаривал. Откуда Рэйвенспур вас взял?
— Использование британского агента вовлекло бы в дело Кэннинга как казначея организации. Рэйвенспур позаимствовал меня из сектора Люсинды. Люсинда — это тот, кто выследил Уайлда.
— Я слышал о Люсинде. Его становится слишком много. Такое ощущение, что он повсюду. Думаю, вы сказали мне правду, Костич, и теперь вас можно убить. Скоро наступит время.
«Реджина А» опять нырнула. Мэтсис развернул ее носом к ветру, но на этот раз раздался звук, похожий на пистолетный выстрел, и яхта внезапно накренилась. Мэтсис тревожно постучал по крышке люка.
Стерн поднялся:
— Что-то произошло. Как хорошо, что мы уже успели немножко побеседовать.
Он захлопнул за собой крышку люка.
— Мари, — сказал Джонас.
— Джонас! О господи, Джонас, я схожу с ума!
— Он не погасил свет. Ты можешь дотянуться до платка?
Марита посмотрела на него, по-прежнему с шумом втягивая воздух. Затем взглянула на ноги. Нужно было развернуться так, чтобы они оказались в нужном положении. Она перекатывалась и вертелась, пытаясь ослабить веревку. Подтянула к себе колени. И при этом, не переставая, тяжело дышала и жевала распухшие губы. Над их головами слышались неуверенные скользящие шаги. По движению яхты Уайлд догадался, что полетел шкот. Рулевой пытался использовать главный парус, чтобы остановить судно, но оно все катилось, и волны били его, как злого великана.
Дыхание вырывалось из легких Мариты как воздух из проколотого шарика. Она зацепила пальцем стеганую ткань. Затем позволила ногам занять более естественное положение, увлекая за собой платок. Она напрягла спину, вдохнула свежий запас воздуха, дернула ногой, и платок упал прямо на ноги Уайлда.
— Возьми его в руки, — сказала она, — пощупай.
Пальцы Уайлда, пробежавшись по толстому материалу, ощутили тонкую стальную ленту.
— Это лезвие ножа, — сказала Марита. — Закреплено несколькими стежками.
Уайлд порвал нить и взял лезвие в руку, повернув его так, чтобы разрезать веревку, стягивавшую запястья. Острое как бритва лезвие легко вошло в его плоть. Он почувствовал, как кровь стекает по рукам, но через мгновение был уже свободен и сидя перерезал веревку на щиколотках.
— Помоги мне, Джонас.
Уайлд встал на колени около Мариты и разрезал узлы веревки, которой она была привязана к мачте. Затем вложил лезвие в ее руку, выключил свет в каюте и, поднявшись на стульчак, осторожно потянул засов на себя. Его лицо тут же вымокло, глаза залила вода. «Реджина А» сделала резкое движение, его ноги скользнули, он рухнул вниз и ударился головой. Яхта вздрогнула, когда он упал на пол.
— С тобой все в порядке, Джонас?
Уайлд не ответил, пытаясь сосредоточиться, чтобы вновь обрести над собой абсолютный контроль. Он опять вскарабкался на стульчак и дотянулся до люка. Защелка была открыта. Он набрал в легкие воздуху, напрягся и, откинув крышку люка, услышал испуганный рев Мэтсиса, которого крышка ударила по спине. В этот момент «Реджина А» зачерпнула воды. Пальцы Уайлда крепче сжались на комингсах люка, когда ледяная зеленая вода плеснула ему в лицо и потекла по шее и плечам. Но шок прочистил ему мозги. Когда яхта опять накренилась, он резко подтянулся и выскочил из люка. Его пальцы искали перила. Когда «Реджина А» нырнула, он заскользил по палубе к шпигатам.
Это был бешеный вечер. Тучи мчались над верхушками мачт, видимость заслонял вал высотой не меньше двенадцати футов, который через мгновение рассыпался миллионами брызг. Ветер ревел. Стерн в кубрике всей своей тяжестью навалился на румпель; главный парус был натянут до предела, чтобы удержать яхту носом к ветру. Вокруг царил хаос. Шкоты сорвало, и Мэтсис высвободил фал, чтобы восстановить их, но ветер снес падающий парус в подветренную сторону, и теперь парусина свисала на сторону тяжелой влажной массой, ежесекундно угрожая развернуть нос и поставить яхту боком к набегающим волнам.
Мэтсиса ударило крышкой люка, когда он наклонялся через перила, чтобы втащить парус, и теперь он лежал около перил, вдали от мачты, уцепившись пальцами за пиллерс, чтобы его не снесло к корме и за борт. Он смотрел на Уайлда широко раскрытыми глазами. «Реджина А» заваливалась на левый борт и скользила вниз по волне, при этом главный парус хлопал, как пушка. Уайлд съехал поперек палубы и схватился за передний люк. Мэтсис дотянулся до железной рамки, окружавшей мачту, подтянулся и влез на крышу каюты между плоскодонкой, надежно сидевшей в своей ячейке, и самой мачтой. Стерн что-то крикнул из кубрика, но ветер заглушил его слова.