- Аруна...- Рам просто привлек его внимание.- И ты, Махидесу, сядь.- Казалось, Рам колебался, что было почти таким же невозможным, как если бы солнце взошло ночью. - Прежде всего, я хочу объединить наши знания. Те, кто знал, будут молчать и далее. Но те, кто оставался в неведении все это время, услышат это от меня. Так будет правильно. Да, правильно.
-Старейшина, старейшина... - все присутствующие особым образом приложили пальцы ко лбу, тем самым показывая, что они готовы во всем подчиниться тому решению, что вынесет Рам.
-Не было никакого отлучения. Не было и не могло быть... Священники Шивы, Шани, Немаин, Аримана, Морриган,- все это время оставались священниками, где бы и кем они ни были.
-Это невозможно,- пробормотал потрясенный Аруна. На большее у него просто не хватило сил. - Это не может быть правдой. Я не верю в то, что услышал,- Аруна словно старался убедить сам себя. Остальные судья разделились примерно поровну, так, что сразу становилось видно, кому тайна открылась впервые, и кто хранил ее все это время.
- Но все- таки, это правда. Я чувствовал, что все не может быть так просто.- Махидесу сумел совладать со своими чувствами, что не всегда удавалось его младшему брату.
-От того, веришь ты во что-то или нет, это не становится менее или более реальным,- заметил судья от Африканского континента.
-Аруна, ты стал одним из нас не так давно. И ты не помнишь всего того, что помнят те, кто жил в то время.- Неожиданно Рам ощутил, как неимоверная тяжесть навалилась на его плечи. Он понимал, что то была тяжесть встречи прошлого с настоящим, что он скоро не в силах уже будет выносить. - Священником нельзя стать по призванию, или приказу. Им можно просто быть. Только священник может передать свой сан другому. Ни один из них не сделал этого... И они все еще...- Рам надолго замолчал, словно готовясь к испытанию,-... они все еще те, кто есть.
- Но тогда почему, ради всех богов вы просто не захватили их?! - Аруна готов был бороться до конца, не в силах принять очевидное. По его виду было ясно, что он все еще готов был броситься в погоню за Аджиной.
- Теперь уже нет. Раньше - возможно,- печально покачал головой Рам, вглядываясь во что-то одному ему видимое в центре начертанной на полу мандалы. - Даже в прошлый раз потребовалось десятки жизней. В противоборстве с ним пали трое наших, и Ашака, на место которого встал Аруна, умер уже после этого, просто потеряв волю к жизни, после того, как слуги Аджины допросили его. Высочайшая оканли, преждевременная гибель нескольких священников,- все для того, чтобы хотя бы отобрать часть сил у Аджины. Не уничтожить, не лишить сил,- хотя бы просто убить, а часть силы заточить в камне Онара. Двести лет охраняли монахи Цитадели силу, сохраненную в камне. Оплели цитадель защитой, что как мы думали, способна будет сохранить ее от любой опасности. Но Аджина просто прошел через все препятствия, забрав то, что считал своим по праву.
- По праву? И он надеется, что мы так просто допустим его к участию в Противостоянии? Дадим JP лотос и шанс достигнуть Иглы? Я не позволю этому случиться.- Аруна взглядом прожигал дверь, ведущую в коридоры Цитадели.
- Нет, Аруна, именно так. Я лично дам JP лотос тому, кто за ним придет для Аджины Канти.
- Я не верю в то, что это говорите вы,- Аруна смотрел на старейшину так, будто считал, что тот предал его.
- Я могу и поступлю так, как считаю нужным. Пока это еще мое право,- несколько более жестко, чем того требовалось, ответил Рам.- Он обвел взглядом потемневшие лица своих самых верных помощников, тех, кто двести лет назад был уверен, что то, что они сделали было единственно верным тогда. - Вы все подчинитесь моему решению, как это было все эти двести лет. Аджина на свободе, и он стал сильнее, это несомненно. И он не желает мести.,. нет, тогда у нас еще был бы шанс. Но он уверен, знает, что должен достичь Иглы, и верит, что это возможно.
-Вы... вы не можете,- даже Махидесу отступил в сторону от Рама.
- Вы все считаете меня предателем,- на сжатых губах Рама появилась легкая печальная улыбка.- Что ж, вы вольны судить меня. После Противостояния, если переживу его,- тихо добавил Рам,- я сложу свой сан старейшины. Тот, кто займет мое место, пусть станет моим судьей. Я приму изгнание. Но пока,- взгляд, которым Рам обвел всех присутствующих словно сталь вонзился в душу каждого из них,- нет иного способа остановить священника Шивы, кроме как дать истории повториться.
Глава 1 Нежданный гость.
Солнце на миг выглянуло из-за густого тумана, что казалось, цеплялся за высокие крыши нависающие над узкими мощеными булыжниками улочками старого Лондона. Парень лет шестнадцати встретился с ним взглядом и на миг озорная улыбка осветила его мрачное лицо. Она несомненно шла ему гораздо больше, бывшая обычной спутницей его, но не на этот раз. Он и так вот уже целый час добирался самыми дальними окольными путями домой от школы, но все равно понимал, что рано или поздно, несмотря на все его желания, ему придется вернуться домой. Мобильный телефон проигрывал "Мэйд ин Индиа" каждые три минуты, молчаливым, но настойчивым напоминанием его бабушки о том, что ему следовало поторопиться. Сегодня была пятница и как обычно вся семья Канти, следуя долгу каждого верующего собиралась на молитву, вместе с членами индийской диаспоры в храме всех богов. Исключая контрольные по математике, это было одной из двух его самых нелюбимых вещей в жизни. Более того, какое-то зудящее чувство, что он забыл о чем- то важном, не давало покоя. И о том, что он неуважительно относится к вере своего народа, ему не уставали напоминать при каждом удобном случае. Ну как объяснить всем многочисленным друзьям семьи и прежде всего бабушке Индире, которая была самой принципиальной в этом вопросе, что для него в мире существует гораздо больше вещей, что требовали от него массу времени и сил, и что чтение молитв он считал пустой тратой времени. Но как всегда он вынужден был оставаться до самого конца церемонии, ведь конечно бабушке Индире было хорошо известно, куда именно он так спешил после нее. Будь ее воля, она бы вообще запретила ему даже выходить на улицу, чтобы не засорять свой ум этим 'оскверняющим богов бренчанием", как она в сердцах называла его увлечение музыкой. Ну, если быть точнее, он был главой группы, под впечатляющим, как он сам считал названием" Дерзкая Лила". Как он поначалу подумал, то, что частью названия было обозначение космической игры, древнеиндийского термина" Лилы", сможет умилостивить гнев бабушки, когда правда, наконец, откроется. Впрочем, хотя Иньясу Канти ненавидел всякие ссоры и споры, но тем не менее не мог заставить себя отказаться от главной свой страсти,- он был душой и сердцем группы, сам же писал тексты к песням, сам организовывал пока еще скромные выступления на школьной сцене и на непопулярных площадках. Но он свято верил, впрочем как и остальные члены группы, что однажды "Дерзкая Лила" будет звучать в каждом приемнике, и обложки молодежных музыкальных журналов будут пестреть яркими надписями.
Тем не менее он поставил в этот день свой собственный рекорд, что вполне можно было считать приличным достижением,- домой он вернулся уже когда глаза бабушки начали метать молнии, но еще до того, как готова была разразиться настоящая гроза.
Как только он подошел к дверям большого викторианского особняка, который принадлежал семье Канти вот уже почти пятьдесят лет, зудящее чувство превратилось в отвратительные колики внизу живота,- верный признак, что то, о чем он забыл,- крайне неприятно. Но вспомнить окончательно ему не дала внезапно распахнувшаяся настежь створка парадной двери, с медным колокольчиком и старинном дверным молотком, и чья-то жилистая и цепкая рука буквально втащила его внутрь. И в следующее мгновение Иньясу увидел как стремительно и неумолимо на его голову опускается увесистая палка. Искры фонтаном посыпавшиеся из глаз слились с гонгом раскатистого и звонкого голоса, что мог принадлежать только бабушке Индире: