- Ну, теперь можно и поспать.
- Кажется, тебя бессонница не мучает,- вздохнул Иньясу. - А что за задачу ты решил? - любопытство оказалось сильнее желания уснуть.
- Я уже упоминал, что хочу найти способ перераспределять наши силы, иными словами, делиться ими с тобой.
- Со мной? - искренне удивился Иньясу.- Разве это возможно?
- Теперь я уверен, что да. В следующем сражении проверю это на практике. - Довольный Син заставил ноутбук раствориться на своей ладони и растянулся на песке, положив руки за голову.
Некоторое время они просто молчали. Иньясу вглядывался в усыпанное незнакомыми созвездиями небо.
- Син... Син?
- Да? - священник Тота приоткрыл один глаз.
Когда это закончится, что будет потом?
- Наверное, последнее сражение.
- Ну, я не это имел в виду,- смутившись, поправил Иньясу.- Когда закончится все, и даже Противостояние тоже, что будет потом с нами?
- Кажется на тебя плохо действуют звездные ночи, парень,- в голосе Сина звучало участие. - Что ты имеешь в виду?
- Просто, я не знаю, что мне делать потом. Все эти пятнадцать лет я просто жил. У меня как у всех были друзья, учеба, мечты. Создать свою музыкальную группу, выступать с концертами. Мне казалось, что это важно...- Иньясу осекся, покачав головой.
- И что? - подтолкнул его Син.
- Что?
- Что же изменилось теперь?
- Как это что? Все стало другим.- Спокойствие Сина было просто поразительным. - Все эти три недели перевернули мое представление о мире и себе самом. Все это время у меня не было возможности, чтобы разобраться во всем этом. Сначала тренировки Мунаре, потом поединки. Просто, понимаешь, не думаю, что теперь вернувшись назад в Лондон, я смогу возвратиться к обычной жизни. По правде говоря, я вообще не уверен, что вернусь...
Некоторое время Син молчал, затем резко перекатился лицом к Иньясу.
- С таким настроением тебе не дожить до конца Великого противостояния. Насколько я понял, ты даже не уверен для чего и ради чего сражаешься. Не думаю, впрочем, что я тот, кто должен объяснять тебе это сейчас. Но одно могу сказать тебе точно. Во все времена священники, те, кто пережил Противостояние, находили свое место в мире. Они всегда были теми, кто мог менять жизнь людей и мир вокруг, в лучшую или худшую сторону. Их имена помнит история как великих реформаторов или завоевателей, созидателей или разрушителей.
- Неужели каждый?
Син почесал лоб, нахмурившись.
- Ну, насчет себя можешь быть уверен. Имя Рамануджи, основателя Бхакти-веданты, почитают миллионы людей по всему миру.
- Рамануджи...- Иньясу опустил глаза, прошептав,- вот, значит как. Но только я не помню ничего.
- Зато о тебе помнят многие. Не расстраивайся, в безвестности ты не умрешь.
- А ты, чем ты займешься потом?
- Потом? - мечтательно откликнулся Син.- Не знаю, может стану программистом. Давно пора что- нибудь придумать против собственных вирусов.
-Ты был хакером? Вот это да!
- Не самый худший способ жизни,- пожал плечами Син.- Думаю, мне этого хватит до конца жизни. Большинство из них пока даже я не могу обезвредить. Чем не помощь миру? Может создам новый вид операционной системы. Виндоус надоел.
-Так это тоже твоя разработка?
- Я начинаю думать, что это была неудачная идея. Мир слишком быстро стал зависим от нее.
- Я завидую тебе,- честно признался Иньясу.
- Ничего, я уверен, священник Вишну не из тех, кто оставит мир без помощи. Твои силы еще понадобятся,- ободряюще закончил Син.
- Может ты и прав
- Запомни это, я вообще редко ошибаюсь.
- Спасибо, и спокойной ночи.
Ей снился кошмар, в очередной раз снился этот ужасный сон, где она сгорает снова и снова, привязанная к столбу веревками. Но иногда ей казалось, уже почти когда она готова была проснуться, что лучше бы она сгорела тогда. Зачем, о зачем он спас ее тогда? Сколько она еще сможет смотреть в глаза Иньясу и Сину, каждый раз зная, что все, что видят ее глаза, становится известно Аджине. Но она знала причину. Ради Кенджи. Все это было ради Кенджи. Аджина никогда ничего не говорил прямо, не угрожал, не наказывал, он только просил, но его просьба была равноценна приказу и его исполнению одновременно. Она не сомневалась, никогда не сомневалась, что посмей она только раскрыть себя каким- то образом, Аджина тот час же узнает об этом, и Кенджи сразу подвергнется смертельной опасности.
Что разбудило ее на этот раз, она так и не узнала, но как всегда огонь не успел добраться до ее тела. Ночная прохлада приятно холодила разгоряченную кожу, с капельками выступившего пота. Резко приподнявшись, Амико, склонила голову, потерев виски. Костер уже давно прогорел. Двумя едва различимыми тенями в подкрадывающемся рассвете, угадывались силуэты спящих Сина и Иньясу. Она прекрасно помнила, о чем они говорили вчера, думая, что она спит. И то, что Син придумал новую программу, позволившую объединить их силы, чтобы передать большую их часть Иньясу. Она хотела бы заставить себя не слышать, но прямой приказ прямо указывал на то, что она должна, обязана была запоминать все самое важное. А они продолжали беззаботно делиться своими мечтами, еще не зная, что их ждет впереди. За эти три дня, что прошли с того ужасного дня нападения охотников на ведьм, она под конец была настолько измучена, терзаемая муками совести, что готова была даже отказаться от своего сана священника, если бы это помогло. Если бы это только помогло им двоим, самым дорогим ей людям, ни один из которых не знал о ее чувствах. Как бы дорого она могла дать за то, чтобы узнать тайные цели Аджины. Она лишь могла надеяться, что под конец он станет доверять ей достаточно, чтобы верить в ее преданность. И тогда, быть может тогда он поведает ей хотя бы то направление, в котором намерен двигаться, если исключить исполнение пророчества. О последнем она знала прискорбно мало, лишь то, что было известно официально. Несомненно, в Цитадели знали об этом гораздо больше, и уж конечно Орден Майи жил ради неисполнения пророчества.
'Мне жаль, что я не могу сделать твои сны красивее'.
Амико вздрогнула, но вовсе не от холода, ей не могло показаться. Нет... только не сейчас. Отчаянный взгляд, метнувшийся к спутникам показал, что их сон не был нарушен.
- Они не потревожат нас.
Огонек, еле теплившийся в костре вспыхнул радужными светом. Амико отшатнулась, натянув одеяло почти до подбородка, когда он вырос, вытянулся, словно обтекая появившуюся фигуру своими язычками. Аджина Канти, стряхнув с волос маленькие искорки, шагнул к ней, оглянувшись на приближающийся рассвет.
- С добрым утром, красавица. А они любят поспать.- Пройдя мимо нее, едва шевельнув неподвижный воздух, Аджина с интересом вгляделся в умиротворенные лица спящих. У Иньясу оно было почти детское. На губах играла легкая улыбка. И Син, на лбу которого пролегла складка сосредоточенности, точно даже во сне он решал какую-то задачу.
- Не...трогай их, прошу, я же исполняю все, как ты просил.
- Ты боишься. Интересно, за кого же больше. Он знает, о твоих чувствах, а? - смена темы была столь неожиданной, что сбила Амико с толку.
- Он... не... он не знает, не узнает. Я не хочу сделать его слабым.
- Любовь делает женщин слабее, а мужчин безрассуднее,- голос Аджины заискрился весельем.- Даже сейчас ты больше думаешь о других. А как же Кенджи, как твой брат?
- Зачем ты пришел, если не для того, чтобы причинить вред Иньясу или Сину? Что ты задумал, Аджина? - Амико и сама не знала, откуда у нее взялись силы, чтобы пристально взглянуть в эти бездонные глаза.
Казалось, Аджина даже не заметил этого. Некоторое время он просто смотрел на остатки угольков, играющих переливами умирающего пламени, а затем сел, скрестив ноги, и протянув их точно озябнув к мигом вспыхнувшему неяркому пламени.
-Ну что ж, вижу с утра у тебя плохое настроение, а потому перейду к делу. Не хотелось бы портить тебе такое чудесно утро, но у меня была интересная ночь.