— Может, пристраховать веревкой? — спросила Лила.
Саймон, как самый легкий, полез первым. К нему пристегнули конец веревки, которая нашлась в одном из штурмовых ранцев. Лила понадеялась, что её длины окажется достаточно.
— Выглядит прочной, — сказал волк, когда спустился на несколько ступеней.
Тьер пренебрежительно фыркнул.
— Можно спускаться без веревки! — крикнул им Саймон, когда достиг подножия лестницы. — Здесь неглубоко!
Лестница привела его в проход между стеллажами книг. Они бесконечными рядами тянулись в обе стороны. Часть из них завалилась. Тут и там громоздились бумажные кучи.
Волк поглядел наверх.
Лестница шла в никуда. Она просто исчезала в сумраке. Тусклый свет, подсвечивающий стеллажи, исходил снизу, от пола.
Саймон не был солдатом. Он хорошо стрелял, но не более. А чтобы стать солдатом, не обязательно хорошо стрелять. Но необходимо уметь убивать.
Он был неловок. Так неуклюж засидевшийся дома подросток. Он смущался своей неуклюжести и кажущейся ему бесполезности. И боялся, что его накажут.
Его часто били. По какой причине — он никогда не знал. Потом он стал воспринимать побои как данность.
Иногда он думал о дружбе. Он пытался её понять, хотя никогда не видел. Он долго считал, что друг — это тот, кто не бьет его. Но осознал ошибочность своих суждений, когда попал к Саблезубым. Там его не били, но относились как к вещи, презирали, или не замечали вовсе.
Когда его били, он не думал об одиночестве. Когда его перестали бить, он понял, как одинок.
Дружба, думал теперь волк, это кто-то рядом, который не просто не бьет тебя, но кому ты небезразличен. Он не станет отбирать у тебя листки с рисунками, ради забавы. И ему даже можно рассказать, что на них нарисовано.
Саймон внимательно наблюдал за проходами, пока не спустилась Рокс. Вместе они нацелились по разные стороны коридора, и Рокс крикнула спускаться следующему.
На радиосвязь Абрафо, видимо, поскупилось. А Лиле даже в голову не пришло её попросить. Теперь, вне зоны видимости, им приходилось кричать друг другу. И Рокс из-за этого нервничала ещё больше.
Библиотека не любит шума. Он привлекает внимание населяющих её хищников.
Оглянувшись и убедившись, что Саймон смотрит в другую сторону, псица достала из кармана маленькую пластиковую коробочку. Внутри лежали несколько капсул ядовито-синего цвета. Она аккуратно слизнула одну из них языком.
Не порошок, конечно. Но — сойдет.
Проклятье, ну что же случилось с отцом? Почему Млат Саеда не вышел в условленное время на проходную Управления?
Он собирался рассказать ей нечто важное. Настолько важное, что не мог дождаться конца смены и рассказать дома.
Она скривилась, когда почуяла за спиной запах спустившегося по лестнице Тьера.
На самом деле вполне можно было управиться без него. Рокс не боялась ни Библиотеки, ни её обитателей. Но Тьер стал слишком опасен.
Ей нравилось его вожделение, его грубый секс — и при всем при том его подчиненное положение. Он выполнял все её приказы и прихоти, как на улице, так и в постели. Ему приходилось их выполнять.
Рокс ловила от этого настоящий кайф.
Все его мысли читались в темном зрачке единственного глаза. В нем отражалась гримаса злобы и бессилия.
Он очень хотел её убить.
Ничто не способно принести большего удовольствия, чем раз за разом трахать того, кто тебя ненавидит.
Тьер не был её единственным любовником. Иногда она уединялась с двумя другими бойцами. Она заставила переспать с собой всех членов банды. Кроме Саймона.
Но унижение Тьера она не была готова променять ни на что. Поэтому трахала его чаще.
Однако крошке-пуму в этот раз грозила последняя прогулка. Последний их трах уже произошел — минувшей ночью Рокс, в своей бессоннице, оторвалась на нем по полной. Теперь пора было с ним заканчивать.
Надо будет заспиртовать его член, с удовольствием подумала она. На память.
Саймон же оставался девственником.
Эта мысль её тоже возбуждала.
Капсула ядовито-синего цвета, растворяясь в желудке, уже начала действовать.
***
Не все книги годятся для еды. Большинство из них все же несъедобны.
Съедобные книги ядовиты, но Джек никогда не боялся отравиться. Главное, правильно сготовить, любила приговаривать его мама. Его папе, впрочем, это не помогло, и он умер. Но Джек уже тогда, в детстве, сразу запомнил, что варить книги с черными прожилками не стоит.
Вот и сейчас, ловко раскрыв сопротивляющуюся книгу, пытавшуюся зубастым переплетом откусить ему пальцы, он сразу распознал ту самую гниль, которая погубила его предка.