— Калеб женился бы на мне, — вздохнула Лили, — если бы я согласилась уехать с ним в Пенсильванию.
— Ну так разве в Библии не про то же написано? — недоумевала Велвит. — Чти мужа своего, и все такое.
Слова подруги болезненно уязвили Лили. Стало быть, сам Всевышний тоже против нее, да? Лили перепугалась, и не на шутку.
— А как ты себя чувствуешь, Велвит? Я имею в виду теперь, когда вышла замуж.
— С каждым днем все лучше и лучше. — И Велвит звучно вздохнула, с непривычно мечтательным выражением уставившись на пламя костра. — Хэнк и я — весь-то день мы работаем вместе, рядышком. Ну, а как ночь приходит — мы, стало быть… тоже вместе.
— А тебе не кажется, что довольно и того… ну, того, что мужчины обычно делают в постели? — Лили была немало тронута и позабавлена тем, как смущенно раскраснелась ее подруга.
— Я так полагаю, что этого маловато, — покачала головой Велвит. — Вот ежели ты всегда можешь с ним поговорить по душам да посмеяться, да знаешь, что пойдешь за ним в огонь и в воду — ну, и он за тобой, конечно, тоже.
— А я так ничего и не знаю. — Лили с тяжелым вздохом посмотрела в сторону Калеба. — Этот мужчина такой упрямый, что временами мне кажется, что проще уступить и согласиться просто выйти за него замуж.
— И почему же ты так не делаешь?
— Он станет владеть мной, точно так же как владеет своим жеребцом, и своей землей, и своей винтовкой.
— Вот уж не думаю, что Хэнк мной владеет, — ухмыльнулась Велвит.
— Какая же ты глупая, Велвит, — возмутилась Лили. — Ведь ты тоже человек, а не попона для лошади или там кнутовище. И никто не имеет права владеть тобой, просто не может этого быть.
— Может, коль ты сама позволишь, — стояла на своем Велвит.
Лили сдалась и промолчала.
Вскоре Хэнк явился за Велвит, и Лили в который уж раз подивились, насколько он ловок для хромого. Они распрощались до следующего дня. А потом, освещая себе дорогу керосиновым фонарем, Роббинсы отправились через лес к своему фургону.
Скрестив руки, Лили долго смотрела им вслед.
— О чем задумалась? — спросил Калеб, подходя сзади и обнимая ее.
— О том, что я завидую Хэнку и Велвит, — просто призналась Лили. — У них все так просто. Они просто… вместе, что ли. И хотя они не уверены, но им кажется, что у них скоро родится ребенок.
— И у нас тоже, — сказал Калеб, повернув Лили лицом к себе и снова обняв ее.
— Да, — она взглянула ему в лицо, — похоже, что так. — Переведя дух, она продолжила: — Мне кажется, нам больше не стоит заниматься любовью, Калеб.
— Отчего же?
— Оттого, что мы не женаты и не имеем ни малейшего желания вообще жениться. Это великий грех.
— Совершенно справедливо, — отвечал Калеб, целуя ее в губы. — Я имею в виду, это великий грех — заниматься любовью не поженившись.
— Но ведь ты по-прежнему стоишь на своем, не так ли? — Лили поежилась, чувствуя, как в ее теле просыпается привычное пламя страсти.
— Я не собираюсь давать клятвы оставаться на этой земле до конца своих дней, если ты это имела в виду.
Грусть с новой силой накатила на Лили. И с чего это она возомнила, что нынче вечером все будет по-иному? Она высвободилась из его рук:
— Спокойной ночи, Калеб, — устало произнесла она, направляясь к новому дому, в котором ей предстояло провести первую ночь.
Калеб не последовал за ней, и, даже когда она кончила возиться с мытьем посуды и в печи прогорели дрова, он так и не появился.
Как же это смешно и горько, подумала она, лежа в новой кровати, застланной свежим бельем, что ей предстоит провести в одиночестве эту ночь.
С горящими от слез глазами Лили повернулась лицом к стене, накрылась с головой одеялом и попыталась уснуть.
Утром следующего дня Лили разбудил стук молотка. Она поднялась, застелила кровать, вышла из спальни и направилась к печи, чтобы налить себе чашку кофе. Но ведь в эту ночь Калеб не ночевал в ее доме, и печь стояла холодная, а кофейник был пуст.
Понурившись, Лили переоделась в штаны и рубашку, купленные когда-то в Спокане для езды верхом и работы, и пошла к ручью набрать воды.
Хотя Калеб мог работать на стройке только в утренние часы, так как у него еще оставались дела в форту, он успел заложить фундамент и теперь настилал пол своего огромного дома.
— Доброе утро, Калеб, — окликнула Лили майора, задержавшись с полным кофейником в руках.
Он взглянул на нее, не выпуская зажатых в губах гвоздей, и энергично кивнул.
— Я подумала, что мне надо сегодня съездить в Тайлервилль, — сообщила Лили. — Конечно, после того как полью свою пшеницу.
— Что ты будешь там делать? — невнятно пробормотал сквозь гвозди Калеб, не отрывая взгляда от работы.
— Мне надо пройтись по магазинам. Есть вещи, которые мне необходимо срочно купить.
— И ты поедешь в таком виде? — Он выплюнул изо рта гвозди и положил их в нагрудный карман.
— Так гораздо удобнее ехать верхом, — кивая, сказала Лили.
— Тебя арестуют, — предупредил Калеб, соскочив с бревна и встав перед Лили.
— Разве женщина, надев брюки, нарушает какой-то закон?
— Я бы на твоем месте переоделся. Ведь если упекают в кутузку за одну только губную помаду — а такое правило есть на самом деле, — то представляю, что могут учинить за брюки. — Он замолк, повертев Лили перед собой туда-сюда и улыбнулся: — А они замечательно тебе идут, между прочим.
Лили покосилась на Калеба, но не сердито. И все же надо было поставить его на место, иначе он снова затащит ее в койку или овладеет ею прямо на земле, и ей до конца жизни не отмолить этих грехов.