Летом 1933 года между двумя нацистскими функционерами — Йозефом Геббельсом и Робертом Леем, главой «Немецкого трудового фронта», разгорелся нешуточный спор. Его предметом был вопрос о том, кто из них был уполномочен создать профессиональную организацию деятелей культуры. Шеф «Немецкого трудового фронта» — организации, занявшей после прихода нацистов к власти место профсоюзов, — планировал подчинить себе все существующие союзы художников. Йозеф Геббельс представил свой собственный проект: он планировал объединить работников культуры в рамках запланированной им Имперской палаты культуры. Он предпочитал не терять время, а потому уже в середине июля 1933 года создал «предварительную палату кино», по образцу которой планировалось создать еще шесть отдельных палат (по направлениям творчества). Апробировать свои задумки именно на немецком кинематографе Геббельс решил но нескольким причинам. Во-первых, почти все партийные и государственные структуры не проявляли повышенного интереса к кино, а стало быть, Геббельс имел все шансы первым занять данную нишу, не рискуя столкнуться с конкуренцией. Только что занявшим пост «министра кино» Феликс Мёллер вряд ли мог представлять для него реальную угрозу. Во-вторых, существовавшие в сфере кинематографа профессиональные объединения едва ли могли оказать Геббельсу реальное сопротивление. Более того, все частные киностудии ввиду бушевавшего экономического кризиса готовы были с радостью получить организационную и финансовую поддержку от новых властей. Кроме этого Геббельс благоволил к последнему новшеству кинематографа звуковым фильмам, из которых он планировал извлечь максимальную политическую выгоду. Одновременно с проектом создания палаты кино Геббельс летом 1933 года представил проект создания Имперской палаты культуры, после чего попросил у фюрера поддержки в борьбе против «Немецкого трудового фронта», что должно было быть закреплено особым распоряжением. В адресованном Гитлеру письме он просил «господина рейхсканцлера» (в официальной переписке обращение «мой фюрер» еще не вошло в оборот») издать директивы, которые бы ограничили притязания Лея, коему должно было быть запрещено вмешиваться в дела сотрудничавших с Геббельсом профессиональных объединений работников культуры.
Гитлер поддержал намерение своего министра пропаганды создать «второй государственный профсоюз для работников культуры», а несколько недель спустя одобрил и план создания Имперской палаты культуры. План Геббельса предусматривал, что Имперская палата культуры будет состоять из семи раздельных палат палаты кино, музыки, театра, изобразительного искусства, печатной продукции, прессы и радио. Во многом устройство Имперской палаты культуры напоминало внутреннюю структуру министерства пропаганды.
Членство в Имперской палате культуры, а точнее в одной из нескольких составляющих ее палат, было главным условием для осуществления деятелями культуры своей профессиональной деятельности. В итоге членство стало обязательным не только для всех людей творческих профессий, но даже тех, кто был весьма косвенно связан с творчеством, например, в Имперской палате музыки должны были числиться технические служащие звукозаписывающих студий. В итоге в эту категорию могли попасть библиотекари, продавцы радиоприемников или музыкальных инструментов, стенографисты и секретарши из газет. Но при этом условием для членства в Имперской палате культуры было пресловутое «арийское происхождение» и «политическая благонадежность». Соответствующие пункты законов стали в руках национал-социалистов умелым инструментом по трансформации культурной жизни Германии. Политически неблагонадежные музыканты не могли попасть в Имперскую музыкальную палату, а стало быть, не могли заниматься музыкой.