Среди книг лежит на полке огромный альбом с семейными фотографиями. Елизавета Максимовна аккуратно стирает с него пыль, но открывает нечасто.
Средняя внучка, Настя, та, которая в Питере, - бабушкина любимица. Такая же рыжевато-русая и кудрявая, какой была в молодости сама Елизавета Максимовна, с такими же любопытными и веселыми глазами, она, еще учась на третьем курсе, уехала по студенческому обмену в Германию. И не вернулась обратно, нашла себе мужа – загадочным своим взглядом и ямочками на щеках покорила симпатичного преподавателя-немца из Баварии, совсем еще молодого, очкастого, светловолосого, истинного арийца, сдержанного и немногословного. А может, он пленился Настиной разговорчивостью (Елизавета Максимовна выражается деликатно и корректно, а именно – «уболтала Настенка фрица»). Уже четыре года вместе, и, наверное, скоро свадьба; бабуля должна, просто обязана прилететь к ним в гости, а за визу, билеты и прочее пусть не беспокоится – все будет сделано.
Елизавета Максимовна, против обыкновения, не дает никаких обещаний и отвечает уклончиво. Слишком много дел здесь, в России – то правнучка заболеет, то с работы звонили и слезно просили помочь, и обещала ведь, как уедешь, а то прилетает из Перми любимая подруга, с которой десять лет не виделись, ее нужно провести по Плотинке и сводить в «Коляда-Театр» – разве можно уезжать? А через две недели начинается театральный фестиваль, дивные спектакли заявлены, и билеты уже куплены.
Но Настя настойчива. Настя хочет познакомить бабушку с Паулем, а Пауля – с бабушкой, он тебе понравится, вот увидишь, он очень славный и все-все про тебя знает, и ты не волнуйся, у него замечательные родители и чудесный сад, ну ты же не хочешь, чтобы я выходила замуж без твоего благословения? Уже все, кроме тебя, у нас побывали, и мама приезжала, и папа тоже. И с документами все будет окей, все сделает один наш знакомый, он большой чиновник, и от тебя требуются только фотографии, и даже ездить никуда не придется. Ведь ты приедешь, бабуля?
И бабуля, наконец, решается и начинает собирать нужные справки и фотографии. В конце концов, и самой любопытно – посмотреть на Германию, выживет ли она, получив себе Настю на постоянное место жительства?
Елизавета Максимовна вздыхает и каждый вечер молится за внучку.
Большой чиновник не обманывает и действительно делает все в лучшем виде и почти без участия Елизаветы Максимовны. Ей остается только не забыть уложить в чемодан свои любимые туфли-лодочки и Настину кружку с красным слоном, которую внучка уже два года просит мать привезти, а та все время об этом забывает. Кроме кружки, Елизавета Максимовна упаковывает и любимый Настин чай, который почему-то не продается в Германии, и постельное белье, завещанное в приданое девочке, и кучу подарков родителям Пауля и ему самому… короче говоря, за багаж придется платить едва ли не цену самого билета. Но в аэропорт ее обязательно отвезут, а в Дюссельдорфе обязательно встретят, так что самой тащить не придется… а деньги – такие, право, мелочи. И заведя будильник на семь утра, Елизавета Максимовна ложится спать, положив на видное место в коридоре паспорт и билеты – чтобы утром впопыхах не забыть.
Спит она беспокойно и тревожно вздыхает во сне.
Но все проходит благополучно – так благополучно, что кажется – красную дорожку расстелили специально Елизавете Максимовне от дверей квартиры прямо до трапа самолета, и дальше, дальше, в небо, над густой шапкой облаков транспарант повесили – «Добро пожаловать в Германию!». Утро выдается такое пронзительно-ясное, такой рассвет пылает над полем, когда мчатся они в аэропорт Кольцово, что кажется – весь мир замрет сейчас перед такой красотой. И рейс не задержали, и регистрация прошла быстро и легко, и не было пробок в дороге, успели в самый раз, а сотрудники аэропорта – вежливы и милы, сразу видно – отлично воспитаны. И место в самолете досталось удобное – возле окна. И аэрофлотовский кофе на удивление приличный – в чем-чем, а в кофе-то Елизавета Максимовна разбирается.