– О, мой размерчик! – Майкл как ребёнок радовался внезапно найденным вещам. – Я отыскал неплохие джинсы, футболку, носки и даже фирменные кроссовки. Теперь я хоть буду выглядеть пристойно! Сейчас и тебе, Лили, кое-что подберём! – Я смотрела по сторонам с ностальгией и грустью. Мне было больно оттого, что я больше не являюсь частью этого мира. И мне явно сейчас было не до одежды. – Всё, я нашёл тебе неплохие вещички! Переоденемся тут или в лесу?
– В лесу. Я больше не могу здесь находиться. – Я умоляющим видом посмотрела на Майкла.
– Тогда уходим. Желательно через кухню. У меня начинает уже урчать в животе. – Майкл, уходя, прихватил с собой жареную курицу из холодильника, и мы направились к выходу.
Вдруг прямо перед нами неизвестно откуда возникла повариха. Мы, испугавшись, от её неожиданного появления автоматически отпрыгнули к стене, но она нас даже не заметила. Аналогично остались вне поля её видимости и вещи, находящиеся в руках Майкла.
– Это возмутительно, когда я в образе человека, то ничего не чувствую! Я даже ни нюхом, ни ухом её не почувствовал. – Майкл тихо произнёс, как бы извиняясь предо мной. – Хорошо, что она нас не видит.
– А когда ты пёс, ты тоже незаметен? – неожиданно всплывший в моем сознании вопрос абсолютно не терпел отлагательств.
– Сейчас проверим. Держи наши вещи. – Я свободно взяла вещи из рук Майкла, а он без усилий превратился обратно в пса. Старушка не то, что увидеть нас, она даже услышать нас не смогла, и мы свободно отправились к выходу.
Майкл, совсем не подумав, машинально дёрнул за ручку и открыл входную дверь. Раздался полный ужаса дикий вопль бедной старушки. Мы и вообразить не могли, что открытие двери будет заметно. Если взятые нами вещи стали принадлежать нам полностью, то дверь была частью этого дома, а дом нам не принадлежал, следовательно, открытие двери старушка ещё как смогла заметить, с ней чуть не случился сердечный приступ. Мы наутёк бросились в лесополосу, чтоб не видеть и не слышать её пронзительный писк.
Добежав до какой-то небольшой полянки, мы остановились, одержимые твёрдой решимостью переодеться. Майкл, перевоплотившись в человека, стал переодеваться тут же, даже не стесняясь меня. Я взяла свои вещи, выбранные Майклом: черные кожаные штаны, тёмная майка с изображением белого ангела на груди и ботильоны на высокой шпильке. Да, видимо, он несильно старался, подбирая для меня удобную одежду, но особо выбирать мне не приходилось, поэтому я решила не ворчать и примерить то, что было в наличии.
– Ты думаешь, обувь на шпильке подходит для меня? – я не смогла удержаться от комментария, осматривая ботильоны.
– Вполне. Она подчёркивает твою сексуальность. – Майкл ответил мне, не отвлекаясь от сложного процесса шнурования кроссовок.
– Сексуальность? Ты вообще о чем? Моё тело грязно-зелёного цвета с оттенком синевы, а ещё эти горящие красными пламенем глаза. – Я возмущённо описывала свою внешность.
– Игнорируй цвет, если он тебе так уж не нравится. Главное не оболочка, а внутреннее её содержимое! Ты же знаешь, какая ты! А ведь он прав. Я ведь даже не знаю, какая я в действительности? Я об этом даже и не думала. Может и у меня не всё так плохо, как я думаю? – Будешь переодеваться здесь или пойдёшь, стесняясь, в кусты? – Майкл моментально разрушил ход моих мыслей.
– Вот ещё! Я ещё перед собакой не комплексовала, – произнесла я и начала переодеваться.
Одежда и даже обувь, к моему удивлению, оказались очень удобными. Ещё я заметила, что совершенно не чувствую холода. Зато меня буквально обуяло нестерпимое чувство голода.
– Доставай свою курицу, я ужасно проголодалась! – скомандовала я Майклу, желая немного подкрепиться.
– Держи! Я пока не очень голоден, но всё равно составлю тебе компанию. – Майкл, видимо, ещё не избавился от своих щенячьих привычек.
Мы оторвали себе по ароматной куриной ножке с золочённой поджаренной шкуркой и почти одновременно откусили по аппетитному на вид кусочку. Но тут нас ждал сюрприз!
– Фу, какая гадость! – Майкл моментально выплюнул курицу изо рта и пытался вытереть своими руками язык, чтобы хоть как-то избавиться от ужасного привкуса.
– Я как будто жевала не мясо, а комок земли! – Я поморщилась и с отвращением посмотрела на курицу.
– Это означает только одно: или мы не способны есть обычную пищу, или в этом доме действительно плохо готовят. – Майкл завернул курицу обратно в фольгированный пакет. – И что-то мне подсказывает, что первое суждение в нашем случае является верным.