Лилианна все еще в задумчивости перебирала карточки, когда после едва слышного стука в комнату заглянула экономка. Уже не впервые пожилая испанка входила, не дожидаясь приглашения, и это была не единственная дерзость, которую она себе позволяла. Сеньора Деборо была не просто опытной экономкой, прожившей весь свой век в этом доме, но и дальней родственницей дона Диего. Сначала Лилианна пыталась наладить с ней общий язык, но ничего кроме молчаливого призрения не получила в ответ. Возведенная в ранг почти что хозяйки, при холостом господине, она тяжело переносила приезд его молодой жены. Девушка понимала как трудно этой пожилой женщине, посвятившей всю свою жизнь служению этому дому и этой семье, смириться с прилюдным позором супруги дона Диего. И будь Лилианна знатных испанских корней, возможно бы экономка не осмелилась бы так себя вести, но перед «нищей англичанкой» расшаркиваться было не обязательно. Ее далеко не почтительное отношение к хозяйке накаляло и без того тяжелое положение в доме.
Слуги, подстрекаемые с одной стороны экономкой, с другой старым дворецким разбились на два враждующих лагеря. Одни всей душей приняли тихую, застенчивую хозяйку, ценя ее за доброту и участие, другие яро ополчились против нее, пользуясь ее мягкостью и робостью.
– Донья Сальваро, в гостиной вас дожидается мужчина. Говорит, что вы не откажитесь его принять, – поджав губы, отчеканила сеньора Деборо.
От девушки не ускользнул двусмысленный намек, вложенный в последнюю фразу. Можно подумать она с утра до вечера принимает мужчин. Однако единственным посетителем особняка был король и уж экономка то хорошо это знала. Конечно, надо было бы ее одернуть, да не хотелось портить себе настроение бессмысленной перепалкой со слугами. К тому же девушка до сих пор робела перед внушительной фигурой пожилой испанки.
– Кто он? Он представился? – с любопытством спросила Лилианна.
– Я, в отличие от сеньора Франца, не пропустила бы в дом неизвестно кого! Вот карточка! – фыркнула экономка, положив на столик маленький квадратик белой бумаги.
Щеки Лилианы предательски заалели. Намек по поводу того, «кого» именно старому дворецкому не стоило пускать в дом, был слишком прозрачен. Что бы скрыть замешательство девушка сразу взяла в руки карточку и тут же радостно вскрикнула.
«Никколо Франческо Лаццаро. Художник».
Когда прошли первые волнительные мгновения девушка отвела сеньора Лаццаро в малую гостиную. После чашки дымящегося чая художник рассказал девушке о своем бегстве из гасиенды. Как оказалось, он уже несколько месяцев находился в Мадриде.
– После ареста дона Диего и вашего отъезда, французы почти сразу начали хозяйничать в доме, а уходя его разграбили. Увели лошадей и крупный скот, – после просьбы девушки начал свой невеселый рассказ художник.
– Значит, все остальное уцелело? Управляющий должен бы в случае беды спрятать припасы, а ценные вещи и оставшейся скот отогнать к соседям.
– Увы, дитя мое. Этот плут первый бросил нас, прихватив с собой значительный куш.
– Как он посмел!? Это же воровство!
– Увы, он был не единственным, кто поспешил воспользоваться ситуацией. Поняв, что хозяин не вернется слуги начали растаскивать домашнюю утварь и припасы. Соседи, те самые благородные доны, которые приклонялись перед доном Диего, тоже приложили свою руку. Кто-то ночью увез из сарая сено, кто-то угнал двух быков с дальнего пастбища. Но больше всех отличился дон Франциско. Объявив, что дон Диего должен был ему большую сумму денег этот «друг семьи» присвоил себе мельницу.
– Но это же подло! Бесчестно! Я надеялась, что они помогут, а они… – Лилианна была так возмущена что незаметно для себя перешла на английский.
– Увы, дитя мое. Их главная задача была не попасть под горячую руку французов. Ведь несколько человек обвинили в сговоре с доном Диего и арестовали. О дружбе речи не идет, когда нужно спасать свою шкуру. Ну, а уж если при всем при этом есть возможность безнаказанно обогатиться…
– Я хотела написать письмо в усадьбу и узнать как там дела, но так и не нашла время. Сначала ждала суда, надеясь что все образумиться. Потом… потом было не до того, – как-то робко обронила Лилианна.
Вдруг девушка густо покраснела. Только сейчас она сообразила что если сеньор Лаццаро узнал что она живет здесь, то он наверняка знает о ней и многое другое. Почувствовав заминку, сеньор Лаццаро одобряюще улыбнулся девушке.
– Вы меня осуждаете? – спросила она.
– Нет. Пусть бросит камень тот, кто безгрешен. А я, увы, многое в жизни повидал. Я знаю вас уже давно и вы никогда не были легкомысленны или порочны. Я слышал, вас взял под свою защиту дон Карлеонэ, но я не могу понять как вы попали в руки Жозефа. Возможно вы влюбились? Ваш брак нельзя было назвать удачным, а тут король, победитель. К тому же он богат.
– Я понимаю к чему вы клоните. Когда все это началось… я не смогла удержаться…мне так стыдно. Ну вы понимаете?
– Я вообще ничего не понимаю. Начните с начала, дитя мое, – одобряюще улыбнулся сеньор Лаццаро.
Лилианна так и сделала. Немного помолчав, она выложила старому другу свою историю. С самого начала, с того дня как однажды поздно вечером в дом ее мужа постучали солдаты. Сеньор Лаццаро слушал молча, не перебивая. Лишь его длинные красивые пальцы беспрестанно отбивали какой-то ритм на столе. Лилианна была благодарна этому эмоциональному венецианцу, за несвойственную ему сдержанность и тактичность. Прерви он ее рассказ какой-нибудь репликой, девушке было бы сложно его продолжить. А так незаметно для себя Лилианна не только поведала свой невеселый рассказ, но и раскрыла перед этим пожилым мужчиной свою душу. Когда девушка закончила, сеньор Лаццаро улыбнулся.
– Что же все не так плохо как мне казалось.
– По вашему «не плохо»? – изумилась Лилианна. Она ожидала совсем другого. Если не осуждения, то уж точно сочувствия своему горю, а тут…
– Жизнь вас потрепала, но вы умная и сильная и сделали правильный выбор.
– Я не очень вас понимаю, но я рада вашим словам. Мне было бы так тяжело увидеть призрение в ваших глазах, – грустно улыбнулась Лилианна. Она уже свыклась с мыслью о том, что она поганая овца.
– А вот это зря! Вот за это вы достойны осуждения!
– То есть как? Я не поняла?
– Очень просто. Да, я был наслышан о том, что вы являетесь любовницей Жозефа. Хотя и сомневался в этом. Но даже если бы это было так, я не вижу в этом ничего позорного. Испокон веков короли брали себе в любовницы прекраснейших представительниц своего времени. Целые эпохи смотрят на нас лицами этих великолепных женщин. Вся история Греции, Рима, Византии, Франции пропитана духом свободной любви. Такие фигуры как Монтеспан и Памподур гремят ничуть не меньше, чем короли этих времен. А что вы слышали о бедных женах этих монархов? Почти ничего. А они были королевами.
– Я никогда об этом не думала.
– А зря! Глядя на стакан, наполовину наполненный водой, вы видите что он наполовину пуст, не замечая что он наполовину полон. Вас осудил и отверг свет совсем не за вашу связь с королем, а потому что вы не оправдали их ожиданий. Но хуже всего то, что вы позволили им осудить и отвергнуть себя. Выживает сильнейший.