– Почему ты не сказала, что у тебя день рождения?
– Ты и не спрашивала.
Молчание. Напряжение.
– Что это ещё за шутки про смерть?
– Это не шутки, – коротко. Резко. Похоже, она и правда всерьёз.
– Я не хочу, чтобы это произошло.
– Это не зависит от тебя. И от нас тоже. Так должно произойти.
– Не должно. Я не позволю.
Лилит усмехнулась.
– Смешная ты, – произнесла она, глядя куда-то в небо сквозь кроны деревьев. – Когда я умру, ты всё забудешь: меня, Мэри, деревню, всё события, с этим связанные. Так будет лучше.
– Но я не хочу…
– Забывать тебя. Да, да, я всё помню. Но так и правда будет лучше. И для тебя, и для всех остальных.
– Эгоистка. Ты чёртова эгоистка, Лилит.
Ведьма пожала плечами. Это не новость.
– И что будет потом? После того, как ты умрешь. Все просто заживут обычной жизнью, притворяясь, что ничего не было?
Брюнетка подошла к Бель, положив ладонь ей на плечо.
– Тебе не придется притворяться, принцесса. Ты ничего не будешь помнить.
– Но…
– Не надо, ничего не говори. Ты ещё скажешь мне спасибо.
– Когда? – почти шепотом от волнения произнесла девушка.
– В следующей жизни, Бель. В следующей жизни.
Глава 8. С днем рождения, милая ведьма
Она прекрасна, когда танцует. Эти растрёпанные волосы, раслабленная блаженная улыбка, полуприкрытые глаза, пухлые губы, которые она то и дело облизывает… Когда она танцует – всё остальное не имеет значения. Всё вокруг теряет свой смысл, если он вообще есть. Она такая настоящая, такая живая, искренняя, такая невинная и даже по-детски трогательная. Так, как она, не танцует больше никто из присутствующих девушек.
– Лилит с детства любит танцы, – улыбнулась Мэри, заметив, с каким интересом Бель наблюдает за её сестрой. – И у неё это неплохо выходит, надо признать. Правда, не любит она, когда на неё смотрят.
– Конечно, ведь в танце она настоящая. Та Лилит, что прячется за маской злой колдуньи из леса.
Блондинка рассмеялась.
– Забавное сравнение. Но да, ты права. Ничто не выдает эмоций лучше, чем танец. Даже в детстве она убегала из дома, чтобы потанцевать. Никто и никогда не видел, как она это делает.
– Даже ты? – удивилась Изабель, переведя взгляд своих шоколадных глаз на Мэри. Но буквально через секунду она вновь смотрела на танцовщицу.
– Я застала её за танцем лишь однажды. Да и то случайно. Она ушла не слишком далеко в лес, и я наткнулась на неё, когда собирала корешки и листья. С тех пор она уходит в такие чащи, что и специально-то её не найдешь, не то, что случайно встретишь. Сколько раз искала – не находила.
– Она знает, что её видят. Почему же танцует сейчас?
Мэри лишь пожала плечами.
– Это же Лилит. Наверняка для чего-то она это делает. А, может, просто устала играть.
– Мне бы этого хотелось, – вздохнула Бель, наблюдая за плавными движениями стройной брюнетки.
Музыка не стихала ни на миг. Со всех сторон деревни раздавались веселые песни и громкий смех. Такие праздники были Изабель по душе.
– Ты привязалась к ней? – спросила вдруг Мэри, собравшись с мыслями.
– Не буду врать – да.
– Знаешь, что, – блондинка взяла девушку за локоть. – Разберись с тем, что чувствуешь. У тебя много всего в голове, но пойми – привязанность и любовь принципиально разные понятия. Не путай себя. Да и её тоже, – Мэри кивнула в сторону ничего не подозревающей Лилит. – Я знаю, какая она на самом деле. И я могла бы тебе выложить всё, как на духу, если бы была уверена… Если бы ты была уверена. Но сейчас в твоих мыслях путаница, а значит она же и в душе. На данный момент я вижу просто девчонку, которой скучно, которая развлекается, познавая что-то новое, которая просто привыкла к тому, что перестала быть одинокой. Я могу ошибаться, а могу и оказаться права. Запомни только одно – я не позволю тебе обижать мою сестру и играть с ней.
– Но она сама-то только и делает, что играет! – вполне справедливо возмутилась Изабель. – Когда она была настоящей? Только сейчас, в танце, но завтра с утра всё снова станет, как прежде: отрешённый взгляд, высокомерно приподнятая бровь и нахальная ухмылка. А, может, ещё и полное отрицание всего, что сейчас происходит. Почему ты так несправедлива?
– Я знаю её. И её истинное лицо. Потому вполне могу говорить то, что говорю. Я чувствую всё, что чувствует она. Лилит это невероятно злит, но что уж теперь.
– Эмпатия? – леди вспомнила, что ведьма говорила, что Мэри отлично научилась контролировать дар.
Мэри кивнула.
– Я знаю, о чём ты хочешь спросить, но я ни слова тебе не скажу, пока ты не приведешь свои эмоции в порядок. И не думай, что я шучу. Я, может, не так жестока, в отличие от сестры, но тоже на что-то, да способна.