Лилипут - сын Великана

ЧАСТЬ 2

СЕДЬМОЙ ЭТАЖ

Без Гава было скучно. Новых писем он не присылал: видимо, в личной жизни ничего нового не случилось. Наверно, и у него уже наступило лето: ведь две минуты здесь - как полтора дня там. Пальчик тоже написал письмо и сумел-таки положить его на кабину лифта. А вдруг Пёс Собаков догадается, что ему может прийти ответ тем же путем. Достаточно лишь вызвать лифт на "шестой этаж". В своём письме Пальчик предлагал: раз уж Гав будет летом свободным и собирается побродяжничать, то пусть он заедет сюда, к нему, и как бы побродяжничает и у них. Пальчик, конечно, понимал, что Псу Собакову теперь неинтересно возвращаться в собачье прошлое и гулять на поводке, но можно же в конце концов наплевать на самолюбие хотя бы денёк-другой. Пальчик надеялся, что Пёс Собаков не выкинул вывинченную в лифте кнопку "б". Она словно ключ в другой мир, её всегда легко поставить на место. Но, если Гав её всё-таки выбросил или потерял, то как, спустившись сюда, он вернётся обратно?.. Пальчика осенило: даже в таком случае подняться на "шестой этаж" - просто. Надо нажать на кнопку "седьмого" и, когда кабина поравняется с "шестым", тут же приоткрыть двери внутрь. Кабина непременно остановится. А дальше проще пареного: открыть дверь этажа - и там! А что если он, Пальчик, сам немножко погостит у Гава? Поднимется к нему этим самым способом, выйдет и спрячется в парке до темноты - а вдруг, к счастью, окажется там именно ночью! - потом осторожно проберётся через город, затем - через лес и ручей на ту дачу, дорога знакома. Ну, пробудет он на "шестом этаже" один день - значит, по своему времени всего какую-то минутку. Подумаешь! Ему и в голову не приходило посмотреть хоть краешком глаза: а что же там, на "седьмом этаже". Настолько он соскучился по другу. Это трудно понять тем, у кого никогда не было собаки. Итак, Пальчик решился. Принимая меры предосторожности - вначале ему не везло и пришлось "кататься" на лифте с жильцами, - он, наконец-то, оставшись один, нажал на седьмую кнопку. Промелькнул пятый этаж, начинался "шестой", и Пальчик уже приготовился дёрнуть двери на себя, как внезапно сзади из микрофона раздался громкий голос: "Граждане! Пользуясь лифтом..." Пальчик, вздрогнув, невольно обернулся и упустил нужный момент - кабина остановилась на "седьмом этаже". "... предохраняйте его от порчи собой и детьми! Помните, лифт сохраняет здоровье!" - закончил свои призывы скучающий диспетчер. Мальчуган мог, конечно, тут же надавить, ну, допустим, пятую кнопку и снова сделать попытку остановиться по пути на "шестом". Но... из-за дверей "седьмого" донеслась весёлая музыка, и он не выдержал. "Я только взгляну, - сказал он сам себе, - и назад". Папиной тросточкой он быстро открыл двери кабины и этажа и высунул голову. Резким порывом ветра сорвало вдруг его шляпу - она покатилась по булыжной мостовой. Пальчик бросился за ней. Оглянувшись на ходу, он увидел, что выскочил из дощатого покосившегося киоска, с окном, крест-накрест заколоченным досками. Заброшенный киоск, напоминавший тот, что стоял в парке на "шестом этаже", был зажат меж глухих стен высоких домов. Новый порыв ветра гулко захлопнул открытую дверь со стеклянной вставкой, на которой виднелась цифра "7", и бойко погнал шляпу по сужавшемуся, как бутылочное горлышко, переулку. Пальчик ещё быстрее припустился за ней. Музыка становилась громче. Улочка круто пошла под уклон. Теперь Пальчик, гнавшийся за шляпой, не смог бы сразу остановиться, даже если бы и захотел. Нагоняя эхо своих шагов, он с разбегу влетел в какое-то пёстрое уличное шествие. Успел заметить меловое лицо клоуна с красными пятнами щёк, медные тарелки оркестра и... поднятую ногу слона. Небо закружилось колесом, радужно вспыхнуло и задёрнулось темнотой. Очнулся он на кровати в каком-то тесном и низком помещении с полукруглым брезентовым верхом. И услышал чьи-то тихие голоса. Странно, он чувствовал, что говорят на совершенно незнакомом языке, но тем не менее всё понимал. - Сильно мальчишка стукнулся... - Хорошо, что слон Бум на него не наступил. - Умён чертяка! - Что со мной? Где я? - спросил, приподнимаясь, Пальчик. И опять у него появилось странное чувство: почему он так легко говорит на, казалось бы, чужом языке. Два лысых незнакомца, один - тощий и длинный, другой - толстый и короткий, повернулись к нему из-за колченогого стола. - Ты упал и ушибся, - беспокойно сказал толстяк. - Тебе больно, малыш? - Немножко, - потрогал он голову. - Ты налетел на ногу слона, - сообщил тощий. - Напугал нашего Бума до полусмерти. - Недаром говорят, что слоны боятся мышей, - захохотал толстяк, радуясь, что мальчугану лучше. - Ты такой маленький, а слон такой большой, но он задрожал, как яблоня, с которой трясут яблоки! - Кто ты? - спросил тощий. - Н-не знаю... - Вот беда, - посочувствовал толстяк. - А как тебя хоть зовут? - Не помню... - Ладно. Мы тебя будем звать Мальчик с пальчик. Сокращённо - Пальчик. - Вспомнил! Меня так и зовут - Пальчик. Незнакомцы переглянулись. - Ничего удивительного, - прошептал толстяк тощему. - Так его, наверно, дразнят приятели. - Где я? - опять спросил Пальчик, снова потрогав голову. - Если конкретно, то на кровати, - засмеялся толстяк. - Если взять пошире, то в фургоне. Если совсем широко, то в цирке Магнума. Магнум - хозяин цирка, где мы работаем. - Цирка? - Пальчик сел на кровати. - Вспомнил: я ведь тоже циркач! - А больше ничего не вспомнил? Может, хоть случайно догадаешься, кто ты и откуда? - Не знаю... - повторил Пальчик. Позже появился врач, осмотрел его и сказал, что надо ещё полежать. Ничего опасного. Лёгкое сотрясение мозга. - Это чепуха, Пальчик, - успокаивал его толстяк. - У меня сотрясение постоянное. Я каждый вечер прыгаю из-под купола шапито головой вниз, в бочку с опилками. И, как видишь, даже не поглупел. - А как я к вам попал? - спросил Пальчик. - Вся труппа цирка: клоуны и жонглёры, акробаты и эквилибристы, скакуны и слоны, львы и тигры - все мы совершали рекламное шествие по городу. И тут ты, словно камень из пращи, вылетел из какого-то переулка вслед за шляпой и... - И оказался здесь на кровати, - подхватил тощий. - И это не помнишь? Пальчик только вздохнул. - Ну, ничего, - важно заявил врач. - Со временем сотрясение утрясётся. Со временем и не такое вспоминается. Главное, кость цела, - он вновь ощупал голову Пальчика и ушёл. - Умён чертяка, - вновь восхитился тощий. - Ветеринар! Знаток своего дела. Ты ему, Пальчик, верь. Ты вон какая козявка, а он даже слонов лечит. А слон куда больше любого человека! - Поспи, поспи, - накрыл его одеялом толстяк. В ЦИРКЕ МАГНУМА Пальчик забыл не только, кто он и откуда, он забыл и свой язык, неожиданно получив взамен знание языка местных жителей. Подобное, если верить английской газете "Таймс", случилось в XIX веке с одним ирландцем. Путешествуя по Индии, он однажды подвергся нападению грабителей. Спасаясь от них бегством, он налетел в темноте на гиппопотама, спавшего на берегу священной реки Ганг. Когда он очнулся, понятно, спугнув зверя, то, к вящему изумлению грабителей, вдруг заговорил с ними на чистом местном наречии. Поражённые разбойники не только отпустили его с миром, но и вернули ему похищенного коня. Путешественник начисто забыл и свой ирландский язык, и английский, который знал раньше; забыл, кто он и откуда. Но не потерял ни разума, ни способности отличать добро от зла, ни профессиональных навыков географа-исследователя. Память окончательно вернулась к нему лишь тогда, когда он очутился у себя дома - в Ирландии. Увидев свою семью, он сразу позабыл язык индусского племени и вспомнил всё забытое. Но ему было легче, чем Пальчику. При нём нашлись документы и благодаря им-то он и попал домой. Во всём остальном его случай очень схож с нашим. Не говоря уже о том, что ирландец налетел - подумаешь! - на какого-то там гиппопотама, мальчуган-то наскочил на слона! Да и что такое Индия, где в принципе может побывать каждый, по сравнению с "седьмым этажом", куда судьба, вероятно, ещё не забрасывала никого на свете, кроме Пальчика. К вечеру, оставшись один в фургоне, Пальчик почувствовал себя совсем хорошо, встал и оделся. И от нечего делать начал жонглировать сырыми куриными яйцами, которыми толстяк запасся себе на ужин. Полная их миска стояла на столе. Мальчуган брал одно за другим, пока в воздухе не закружился целый десяток. - Неплохо, - сказал кто-то и захлопал в ладоши. Пальчик растерялся от неожиданности, однако сумел поочерёдно уложить все яйца обратно в миску и обернулся. - Неплохо, - опять похвалил морщинистый пышноусый старик с круглыми глазками, заглядывавший за открытый полог фургона. Это был сам хозяин цирка - иллюзионист Магнум. Точнее, "Чародей и Колдун Магнум", как объявляли афиши. - Хочешь работать в цирке? - спросил он. - Очень хочу! - обрадовался Пальчик. - Если твоя родня не найдётся, ты будешь принят, - заявил тот и удалился. Хозяин цирка оказался и хозяином своего слова. В городской газете и на объявлениях, расклеенных повсюду, появились фотографии Пальчика, но никто так и не явился в цирк, чтобы хоть что-то сообщить о маленьком неизвестном мальчике. Так Пальчик стал работать в цирке Магнума. Он с лихвой вернул хозяину затраты на объявления в газете и на заборах. Жонглёра Пальчика хотели посмотреть все мальчишки и девчонки города. А так как многие приходили с родителями, Магнуму было бы грех жаловаться на низкие доходы. Когда же Пальчик стал выступать в паре с клоунами по прозвищу Толстый и Тощий, то зрители вообще повалили валом. Номер назывался "Мальчик с пальчик в стране верзил"! Высоченные клоуны на ходулях, скрытых длинной одеждой, гонялись по арене за юрким мальчуганом, прыгали на перекидные доски - он взлетал, оказывался на плече одного, перескакивал на голову другого и даже делал, надев перчатки, стойку на ножах, которыми на него замахивались. Кончалось всё это тем, что, промелькнув на маленькой трапеции между Толстым и Тощим, он заставлял их гулко сталкиваться лбами. Они падали на арену, раскинув руки. А маленький Давид - Пальчик торжествовал победу над поверженными голиафами! Магнум не мог нарадоваться на ловкого мальчонку, благословляя случай, позволяющий наполнять его кассу звонкой монетой. А Пальчик - много ли ему надо? - радовался своей работе, веселившей маленьких и больших зрителей. Он по-прежнему не помнил, кто он и откуда. ИГРА В СЛОВА Жил он в фургоне Толстого и Тощего. Они с удовольствием потеснились ради новичка, поставив ему небольшой диванчик. По утрам и перед сном за чашкой чая они ненавязчиво пытались помочь Пальчику найти своё прошлое. Толстяк даже придумал игру, надеясь на авось: вдруг мальчонка и вспомнит что-нибудь важное. Игра была такая - клоун называл любое слово, а мальчуган должен был с ходу назвать другое, близкое по смыслу. - Дом, - говорил толстяк. - Окно, - мгновенно отвечал Пальчик. - Крыша. - Труба. - Дым, - подмигивал клоун. - Огонь, - улыбался мальчуган. - День. - Ночь. - Улица. - Фонарь. - Аптека. И так до бесконечности... Но, увы, даже такая интересная игра не пробуждала у Пальчика нужных воспоминаний. Конечно, дай он в ответ на "дом" машинальное слово "лифт", может быть, тайна и прояснилась бы. А так как заветное словечко не попалось в их хитроумные сети, то и говорить об этом нечего. И вообще, если уж на слово "мама" Пальчик спокойно сказал: "папа", - чем тут мог помочь какой-то "лифт"? Впрочем, неизвестно... Будущее покажет, что мы ошибались. Однако не будем забегать вперёд событий, это невежливо. Простительно только хозяину Магнуму, который, провоняв весь цирк клубами дыма на арене путём химических реакций, доступных любому нашему школьнику, глубокомысленно вещал будущее каждому заинтересованному зрителю. Своим утробным голосом чревовещателя он сулил всем одно и то же. Старикам здоровье, молодым - удачу. Девушкам - богатого жениха-спортсмена, юношам наследство от безвестных родственников. На большее ни у него, ни у тех, кто спрашивал - отдадим ему должное, - фантазии не хватало. Толстяк попытался разнообразить с Пальчиком игру в слова, придав ей некую последовательность и пытаясь подобраться к прошлому мальчугана по цепочке. - Шляпа, - говорил он. - Ветер, - подхватывал Пальчик. - Понесло. - Побежал. - Слон. - Наткнулся. - Упал. - Темнота... - Пришёл в себя. - Цирк. - Замечательно, - потирал руки толстяк и начинал в обратном порядке: Цирк. - Пришёл в себя. - Темнота - упал - наткнулся - слон - побежал - понесло - ветер - шляпа! выкрикивал толстяк. Пальчик молчал. - Ну, - настаивал клоун. - Шляпа. Пальчик по-прежнему напряженно молчал. - Что перед этим? - Ветер... - наконец тихо произнёс мальчуган. И всё опять начиналось сначала. - Заедает память, - сокрушался, переживая, тощий. А толстяк не унывал: - Сейчас допьём чай, пойдём гулять и снова попробуем. Они бродили втроём по ночному старинному городу с его узкими тёмными домами, тесными улицами и застывшими пузатыми автомобилями, на лакированных кузовах которых причудливо дробились огни фонарей. - Ночь. - Улица. - Фонарь. - Аптека. Мрак и неизвестность. Прохлада и ветерок... ПАЛЬЧИК И ГУК Цирк шапито стоял на обширной поляне, там, где густой старый лес подступал к зубчатым стенам древней части города. Окружённый крытыми загонами для зверей, походными повозками, передвижными домиками на колёсах, разнокалиберными палатками, сам шапито был похож на шатёр воинственного великана, собирающегося приступом взять крепость. Весь цирк не поместился бы ни на одной из городских площадей, поэтому и раскинулся на вольном просторе за городскими стенами. По вечерам здесь празднично звучала музыка духового оркестра, трещали костры, тарахтели бензиновые движки - от них чёрными змеями тянулись кабели к прожекторам внутрь зелёного холма шапито, - трубили слоны, всхрапывали кони, - и Пальчику казалось, что именно здесь его дом и что он прожил тут всю жизнь. Быстрая слава и немалые - конечно, для маленького человечка - деньги вскружили ему голову. Он не заметил, как изменился даже внешне. У него появились свой портной, свой гримёр и парикмахер, прачка и слуга. Слугой у Пальчика стал семилетний Гук, тихий глазастый мальчонка. Бездомный сирота, он тоже случайно прибился к цирку и так и остался мальчиком на побегушках. Ведь у него не было никаких талантов. Теперь хозяин Магнум приставил его к Пальчику, приказав выполнять любое желание восходящего на цирковом небе светила. Гук убирал за ним постель, относил бельё прачке, помогал одеваться на представление и заказывал цирковому повару любимые блюда "господина лилипута". Поначалу Пальчик стеснялся его услуг и сам пытался, например, убирать постель. Но, если он и не помнил, что её обычно убирала за ним мама, привычка забывать об этом, казалось бы, пустяковом деле осталась, и вскоре он уже снисходительно принимал заботы Гука как должное. Будем, правда, и мы справедливы к Пальчику. Хотя он и принимал свою работу за интересную игру, всё же это была работа, причём трудная, и он здорово уставал: два представления в день! Ещё и готовиться надо - выдумывать трюки, тренироваться. Известно, что только труд возвышает человека. Капризы, барство, высокомерие - а Пальчик стал высокомерным! - принижают любого. Наверно, поэтому он становился всё меньше ростом и, видимо, только ежедневный, напряжённый труд на арене не позволял ему превратиться в ничто. Да, от зазнайства он действительно за иной день укорачивался чуть ли не на полсантиметра. К радости хозяина Магнума, потому что от этого росли доходы. Чем меньше артист, тем больше удивление публики! Уменьшение Пальчика происходило не так уж заметно на первый взгляд, однако для тех, кто снова приходил на представление, допустим, через неделю - а таких находилось немало, - это было поистине удивительным. Сам же Пальчик ничего не замечал. В редкое свободное время он любил прогуливаться по городу, покручивая в пальцах тросточку. Гук выступал в двух шагах за ним, почтительно нёс его шляпу-цилиндр, а "господин лилипут" благосклонно кивал сбегавшимся зевакам и небрежно раздавал автографы. Пройдясь по главной улице между шеренгами восхищённо расступавшихся жителей, Пальчик заходил в кафе - всё бесплатно от благодарного за рекламу ресторатора! - и, влезая на высокий табурет у стойки, лакомился мороженым с фруктами из большущей вазы. И лишь мельком удивлялся про себя, что сиденье каждый раз становится выше. А Гук по-прежнему отстоял от него в двух шагах, держа цилиндр на согнутой руке, и тихонько шмыгал носом. Один только раз Пальчик удосужился угостить его ложечкой мороженого, так и не заметив, что с ходу подрос на несколько миллиметров. Клоуны Толстый и Тощий не узнавали прежнего милого мальчугана. - С тобой что-то происходит, - как-то осторожно, чтоб не обидеть, сказал ему толстяк. - Высоко берёшь... - Мне жаль, что ты себя принижаешь, - вздохнул другой. - Ещё чего! - грубо отрезал Пальчик, не заметив, как тут же уменьшился на сантиметр. - Вы все завидуете моей славе! И они отступились. Деньги, полученные от Магнума, Пальчик складывал в чулок и прятал его под матрасом. Он завёл себе ширму и, скрываясь за ней от соседей-клоунов, порой пересчитывал на постели свои монетки. А клоуны, услышав за ширмой позванивание, только покачивали головами. - Какой был мальчик, - сокрушался Толстый. - Мы так интересно с ним играли. - Не аптека, улица, фонарь, - передразнивал его Тощий, - а деньги, золото, серебро. Однажды поздно вечером из-за ширмы раздался истошный вопль. Клоуны бросились к Пальчику. Он ошеломлённо держал в руках пустой чулок. - Украли! Свистнули! Слямзили! - вскричал он. Подозрение его пало на Гука. - Больше некому! - плакал он, опять уменьшаясь в росте. Допрос слуги вёл сам хозяин Магнум. - Куда ты дел сто монет? - Сто две! - поспешно уточнил Пальчик. - Сто, - возразил хозяин цирка и дипломатично добавил: - Две - ему, если вернёт остальные. - Я не брал, - всхлипнул Гук. - Но ты же знал, где они лежали? - наседал Магнум. - Знал... - И после этого утверждаешь, что не брал? Знал и не взял?! - Не взял. Они не мои... - Кто же берёт свои? Свои хранят, берут чужие! Позвать полицию? - Не надо! - ещё больше испугался Гук. - Что, сам вернешь? - подступил к нему и Пальчик. - Клянусь, я к ним и не прикасался! - Может, ты видел, как кто-нибудь заходил в фургон, когда тут никого не было? - прищурился Магнум. - Честное слово! Кроме вас, никого, - наивно ответил Гук. - М-меня?! - поперхнулся Магнум. - Во-о-он из моего цирка! - проревел он. - А как же мои деньги? - оторопел Пальчик. - Все сюда! - рявкнул хозяин. - Глядите все! Раз такое дело - плевать, - я отдаю свои сто монет! - Сто две, - снова поспешно вставил Пальчик. - Сто, - опять подчеркнул Магнум. - Две - мне, за благородство! Я отдаю свои сто монет, - зычно повторил он, - нашему несчастному маленькому артисту, которого обокрал этот преступный тип, - и грозно указал на Гука. Тот бросился прочь из шатра. - Подозревать - меня? - бушевал Магнум, отсчитывая деньги. - Вот вам доказательство моей честности! Разве свои я бы отдал? То есть разве чужие я бы вернул? - спохватился он. - Пусть даже будут сто две монеты, - щедро заявил он, ссыпая их в чулок, - пусть я разорюсь, но для настоящего таланта мне ничего не жаль! С тех пор Пальчик стал хранить свой драгоценный чулок в сейфе у Магнума, а Гук насовсем исчез из цирка. И когда Толстый и Тощий укорили Пальчика за то, что его слуга вновь стал несчастным бездомным, он пренебрежительно сказал: - А чего ж тогда он удрал? - И сам себе ответил: - Совесть замучила. - Зато тебя не мучает, - буркнул толстяк. Клоуны не верили, что Гук мог кого-то обокрасть. А убежал он, конечно, от обиды. Да тем более грозили полицией. Полицейские, те поверят любой напраслине, чтоб погреть руки. Но Пальчику теперь было всё равно. Деньги появились вновь, они в надёжном месте. А из-за какого-то Гука чего волноваться?.. ПАЛЬЧИК ОПЯТЬ РАСТЁТ В этот раз Пальчик сам был зрителем. Дневное представление в цирке отменили, потому что город готовился к торжественной встрече посла могущественного Двадцать седьмого, по-нашему, Тридевятого, государства - генерала Пафа. Парадный кортеж должен был проследовать в пять часов пополудни от вокзала до замка Правителя города на Центральной площади. Пальчику заранее предоставили место на украшенном ковром балконе того самого кафе, где он обычно лакомился мороженым. И вот забили барабаны, затрубили трубы, загремели литавры!.. По улице с криком побежали мальчишки. Возбуждённые зрители ещё теснее запрудили тротуары, зеваки на балконах привстали и вытянули шеи, а из дымовых труб, торчащих над черепичными крышами, с любопытством высунулись чумазые трубочисты. - Дорогу! Дорогу! - зычно кричали глашатаи. - Дорогу высокочтимому послу Двадцать седьмого государства - генералу Пафу. Послышалось рычание мотоциклов и цокот копыт - в конце улицы показался всадник на белом коне. По бокам посла, тормозя ногами о мостовую, медленно ехали на мотоциклах рослые стражники в касках с кистями. Посол был остроносый и длинный, как два составленных вместе бильярдных кия. Узкую грудь перехлёстывали чёрные скрипучие ремни. Он улыбался и раскланивался. За ним, сдержанно урча, двигались большие крытые грузовики. - Смотрите! Смотрите! - кричали в толпе. - Он везёт богатые дары!.. Восемь машин! Нет, десять машин!.. Смотрите! А затем, когда следом вдруг показалось ещё и стадо могучих оленей с раскидистыми рогами, все умолкли от изумления. Плечистые егеря с трудом удерживали за шёлковые верёвки фыркающих, мотающих головами лесных исполинов, и звонкие колокольчики, повешенные у них на шеях, наполняли улицу прекрасным перезвоном. Генерал Паф лихо гарцевал на белом коне, черпал из сумки у седла серебряные монетки и искристой россыпью бросал их в толпу. Это был загримированный под генерала ловкий молодой актёр. А сам посол, старик-ревматик, ехал на мягких, удобных подушках в машине с зашторенными окнами по пустынной соседней улице. О подмене знал разве что только Правитель города. В то самое время он стоял у заднего входа в замок, куда и должна была подрулить машина. Он готовился незаметно провести посла в здание, а затем уж выскочить на ступеньки парадного входа, застеленные ковром, и торжественно встретить "посла" - актёра. Так вот, всадник швырял монеты, люди давились, охрана сдерживала напор. Пальчик случайно увидел бывшего слугу: оборванный Гук, проскользнув между ног зевак, кинулся было за упавшей монеткой. Но к ней мгновенно протянулась длинная загребущая пятерня охранника. Он сгрёб монетку в кулак, а другим замахнулся на мальчишку. И тут неожиданно для всех, и для себя тоже, на его кулаке вдруг оказался Пальчик, спрыгнувший с балкона на помощь Гуку! Полицейский остановил свою руку, выпучив глаза на свалившегося откуда-то сверху коротышку, и Гук успел улизнуть обратно в толпу. Пальчик перескочил на шлем охранника, а оттуда - раз, два, три... - побежал прямо по шляпам зевак, высматривая Гука внизу. Они столкнулись друг с другом, когда Гук, наконец, выбрался из толпы, а Пальчик спрыгнул с последней шляпы. - Держи, - бывший слуга поднял пуговицу, внезапно отскочившую от пиджачка "лилипута". - Спасибо... - Нет, тебе спасибо. Выручил! - Чепуха, - Пальчик не заметил, что пуговица у него отскочила потому, что он сразу вырос на несколько сантиметров. - А ты подрос, - приглядывался Гук к своему спасителю. - Шутишь, - отмахнулся тот. - Где ты пропадал? - Везде, - вздохнул бродяжка. - Слушай, - Пальчик схватил его за рукав и потащил за собой. - У меня, когда я сидел на балконе, возникла гениальная мысль! Ты только представь себе такой цирковой номер: мы будем бродягами, а Толстый и Тощий полицейскими. Они будут гоняться за нами по арене - масса трюков, - все со смеху лопнут! - Так ты только из-за этого спрыгнул? - потускнел Гук. - Ну да! - воскликнул Пальчик. - А-а, вон ты о чём... Какая тебе разница, если тебя всё равно спасли? - И пожал плечами. Интересно, что после этих слов он не вырос и, главное, не укоротился. Очевидно, для судьбы важны не намерения, а поступки. - Правда, - рассмеялся Гук. - Хотя мне было бы приятней, если б ты меня спас без всяких задних мыслей, - важничая, произнёс он поучительным тоном, точно взрослый. - Кончай ты! Если б охранник двинул тебя кулачищем по башке, у тебя вообще бы не было никаких мыслей: ни задних, ни передних. - Это верно, - озадаченно почесал затылок Гук. - Ты вот говоришь про цирк... А я ведь совсем ничего не умею. - Ерунда! Я тебя научу. А Магнума не бойся. Пригрожу, что уйду навсегда из цирка, враз возьмёт тебя ко мне в пару. - Но я же вор. - Гук усмехнулся. - Брось... Если б это ты взял сотню монет, ты бы не ползал сегодня по земле за какой-то паршивой монеткой. Извини и не сердись, я уже и забыл про всё. Мало ли кто мог взять деньги?.. Я знаю теперь одно, что только не ты, не Тощий, не Толстый. Уж скорее сам Магнум! - выпалил он. И опять подрос. - Ты растёшь прямо на глазах, - опять удивился Гук. - Ладно, - хмыкнул Пальчик, приняв его слова попросту как похвалу. Бежим, скоро представление, надо ещё подготовиться. И они побежали, свернув в боковой переулок. Пробегая мимо дощатого киоска, с крест-накрест заколоченным окном и дверью с цифрой "7", Пальчик помедлил, странно посмотрел на неё, пытаясь что-то вспомнить, и нагнал Гука. - Ты чего? - Ничего... Показалось, - на бегу ответил Пальчик. Тук-тук-тук!.. стучали его башмаки. Так-так-так!.. - гремели деревянные сандалии Гука по булыжнику. Когда они заявились в передвижной домик хозяина цирка, Магнум, не обратив на Гука внимания, вдруг выкатил "буркалы" на Пальчика: - Ты что? Ты почему? А?.. Тот решил, что это относится к приятелю: - Я его привёл, он будет со мной выступать. - Я не его, я тебя спрашиваю. - Хозяин схватился за голову и стал сжимать её, будто мяч. - При чём тут он! - А я вам и говорю, что он ни при чём, - бубнил Пальчик. - Не мог он украсть. - А кто мог? - Тут только Магнум узнал Гука и машинально покосился в зеркало на своё жуликоватое лицо. - Только не он. - У Пальчика сами по себе оторвались, с треском выстрелив в хозяина, две пуговицы, а пиджачок лопнул в плечах. - Опять? - вскричал Магнум. И чем больше убеждал хозяина Пальчик, что Гук не виновен, что он за него ручается, что его надо обязательно взять обратно в цирк, - тем больше он рос, пока не достиг макушкой чуть ли не колен Магнума. - Замолчи! - прикрикнул хозяин. Он, возможно, испугался: не дай Бог, "лилипут" на столько вырастет, что вдруг окажется с ним лицом к лицу и поколотит как миленького. Но нет, его заботила другая проблема: - Я тебя не о нём спрашивал, а о тебе самом: почему ты растёшь? Ты забыл, кто ты есть. Какой ты мальчик с пальчик? Да ты взгляни на себя! Он подтолкнул его к зеркалу. Пальчик с трудом узнал себя в мальчишке, голые руки и ноги которого торчали из ставшего кургузым костюмчика. - Такой мне и даром не нужен. Разорить меня хочешь? - заявил Магнум. Разве ты теперь лилипут? Ты лилипут-самозванец! Он перевёл взгляд на Гука. - Тебя я уже выгонял. А ну, прочь отсюда оба по одному! - приказал он мальчишкам. А Пальчик неотрывно глядел в зеркало. Ему очень понравился его новый рост. Подумаешь, угрозы хозяина! Да с теми деньгами, которые он заработал, он сам себе хозяин. Захотят они с Гуком, сошьют себе яркие костюмы, будут выступать на улицах, а ещё и клоунов, Тощего и Толстого, к себе переманят. А тех монет на первое время им вполне хватит. - Убирайтесь! - затопал ногами хозяин так, что из досок пола повылетали сучки. - Верните мои деньги, - показал Пальчик на сейф. - Твои деньги - у него, - ткнул хозяин пальцем в сторону Гука. - А это мои, - он заслонил собой сейф. - Помнишь, я тебе мои давал?! - Ну и отдайте. Магнум расхохотался: - Я дал, ты брал, ты отдал, я взял. Я тебе, ты мне. - А мне? - растерялся Пальчик. - Мы в расчёте, - развёл руками, как граблями, хозяин. - Ах ты, ворюга, - сжав кулачки, Пальчик шагнул к нему. - На по-о-омощь... - пропищал оробевший хозяин, на поверку отчаянный трус. - Ко мне!! - побагровев и натужившись, гаркнул он столь мощно, что потоком воздуха чуть не вымело Пальчика наружу. - Полиция! - заверещал Магнум. Мальчишки выскочили из домика. - Кто-что-где? - вырос перед ними дюжий усач полицейский в шлеме с индюшачьими перьями, дежуривший у шапито. - Там, - одновременно показали они в разные стороны. Верзила, не рассуждая, устремился сначала налево, затем - направо. Концы усов развевались у него, как обрывки каната. Некогда было искать ни Тощего, ни Толстого, чтобы хоть посоветоваться, Пальчик и Гук кинулись в лес. - Чуть не ограбили! Почти обокрали! Чуть почти не разорили! - доносился жалобный крик Магнума. Ребята кубарем скатились на дно оврага к ручью. - Ловите, держите, хватайте и не отпускайте! Выпускайте львов и тигров! Спускайте собак! - вопил где-то позади хозяин, ему вторил полицейский свисток. - А я за себя не ручаюсь! - Давай по воде, - предложил Пальчик Гуку. - Вода уносит запах, - и опять на мгновение задумался. Странное мелькнувшее воспоминание куда-то провалилось, и он махнул рукой. - Пойдём вон туда. Скорей! Они зашлёпали вниз по мелкому каменистому ручью. ЗВОНИТЬ ШЕСТНАДЦАТЬ РАЗ Ручей давно остался позади... Жутко ночью в лесу! Высокие старые и пожилые деревья размахивали всеми своими большими и маленькими ветками, свирепо шелестя неразличимой листвой. Ну и, конечно, завывал ветер и кричали совы - не без этого. Беглецы долго шли по извилистой тропке, тускло освещённой луной. - Куда мы? - остановился Гук. - Я хочу есть и спать. И хотя Пальчик здорово подрос, он всё же оставался на две головы ниже его и, конечно, не сумел снисходительно посмотреть на спутника сверху вниз, как старший. Поэтому он строго посмотрел снизу вверх: - А раньше где ты ел и спал? - Под мостом. Меня кормили бродяги. А здесь ни моста, ни бродяг. - Скажи лучше - струсил. Гук глубоко засунул руки в карманы. - Это я струсил? Ни капельки! - И небрежно добавил: - Просто мне боязно. - И мне, - нехотя признался Пальчик. - И тебе? - Гуку сразу стало спокойней. - Тогда мне уже не так страшно. - А раз так, иди впереди. - Пожалуйста, если боишься. С таким трусом, как ты, только по лесу и ходить по ночам! Гук смело зашагал по тропе, испуганно озираясь по сторонам. - Ой, - вдруг пискнул он, - болото! Болото дышало и чавкало, лопались невидимые пузыри, сонно бормотали лягушки... - Смотри! - воскликнул Пальчик. Вдали сквозь паутину сучьев заморгал огонёк. - Вперёд! - скомандовал он и прыгнул с кочки на кочку. - А мы не увязнем? - тихо спросил Гук. - Хуже не будет. - Вот это уж точно. - Бери пример с меня, - самоуверенно заявил Пальчик, прыгнул снова, поскользнулся и провалился по пояс. Гук поспешно помог ему вылезти из трясины. Огонёк впереди стал крупнее. Значит, они всё-таки приближались. - Ух... - выдохнул Гук, с трудом пробираясь по болоту. - Ух-х! - будто передразнивая, крикнул полуночник филин. И ребята опрометью заскакали по кочкам. - Ух-х! - наддал он жару, шныряя над ними. И они припустили ещё быстрей. - Знаешь, - сказал Пальчик, когда они наконец-то добрались до суши. - Днём сюда я бы ни за что не сунулся. - Ага. Ночью не так опасно, - подтвердил Гук, - всё равно темно. Беглецы продрались через густой кустарник, на минуту потеряв совсем уже выросший огонёк из виду, и перед ними возник высокий забор, сколоченный из обструганных кольев. Ребята пошли вдоль него. Частокол, частокол, частокол... - Ворота! - вскрикнул Гук. Пальчик толкнул их. Тррр-р-р - недовольно проскрипели створки. В глубине бурьянистого двора стоял тёмный небольшой дом с длинной трубой, светилось лишь узкое окошко. Ребята осторожно, на цыпочках - как ходят балерины, - подошли к дому. На двери рядом с вертушкой звонка сверкала под луной полированная деревянная табличка: "Людоед XVI. Звонить 16 раз". - Чего там? - шёпотом спросил неграмотный Гук. - Звонить... шестнадцать раз, - тихо ответил Пальчик, умолчав о людоеде. Сердце его отчаянно стучало. - Тебе хорошо, ты читать умеешь, - с завистью сказал Гук. - Поживи с моё. Странно не то, что Пальчик почему-то умел читать по-здешнему. Удивительно другое: ничего не помня о своём прошлом, он всё-таки знал, сколько ему лет. - Подумаешь, на год старше... - протянул Гук. - Звонить? - храбрился Пальчик. - Это тебе не под мостом ночевать. - Может, до утра подождём? - тревожно оглядывался Гук. - До утра я от страха умру, - Пальчик начал крутить вертушку звонка, на всякий случай зажмурив глаза. - Раз, два, три, четыре, пять... И только он дошел до "шести", как дверь молниеносно открылась - они опомниться не успели, - кто-то схватил их за шиворот и втащил внутрь, мощно захлопнув её ногой за собою. Пальчик и Гук очутились в кромешной темноте. - Ага-а! Ого-о! - радостно заорал неизвестный. Гук завизжал, как ушибленный щенок, а Пальчик изловчился и укусил незнакомца за палец. Раздался вопль: - Чего кусаешься, леший тебя возьми! - А ты чего хватаешь нас раньше времени? - вскричал Пальчик. - Ведь написано: "Звонить шестнадцать раз!" - вторил ему Гук. - Это Людоеду - шестнадцать, - возмущенно отозвался неизвестный, - а мне шесть! - Не врите, - дерзко сказал Пальчик. - Там не написано. - Знать надо, - пробасил тот, выпуская их. - Не маленькие. ЛЕШИЙ Щёлкнул выключатель, и вспыхнула лампа под зелёным абажуром. Пальчик и Гук сидели на полу и таращили глаза. Перед ними стоял лысый детина с малиновым носом, квадратными глазами и дремучими рыжими бакенбардами. Широкую грудь обтягивала тельняшка, а из-под брюк торчали ярко-красные носки и шлёпанцы. Он внимательно смотрел на ребят. - Так и есть, Мальчик с пальчик и Гук! - А откуда вы нас знаете? - бодрился Пальчик. - Ну, тебя-то все знают. - А меня? - подал голос Гук. - Тебя и подавно. Под всеми мостами ночуешь. Тебя, голубчик, не то что я каждый бродяга знает. Как вы сюда попали? - прикрикнул детина. Несмотря на свой грозный вид, он отчего-то вызывал к себе доверие. И они, перебивая друг друга, рассказали ему обо всём. - Вас понял... - задумался незнакомец. - Ну что ж, считайте, вам крупно повезло. Вы попали в замок Людоеда! Сообразили? Дошло? Допетюкали? Допетрили? - Какой же это замок? - усмехнулся Пальчик, оглядывая комнату, заставленную громоздкой, сколоченной из досок мебелью. - Обыкновенная лесная избушка. - Кому избушка, а кому замок, - строго поправил его незнакомец. - Просто здесь живет обедневший Людоед. И я вас очень прошу не называть этот замок избушкой. Он этого не переносит. Не хочет. Не позволяет. Не любит. Иначе будет плохо. - Хорошо, - кивнул Пальчик. - Дошло. Допетюкали. - А я есть хочу, господин хозяин, - вдруг сказал Гук. - Не называй меня так, - насупился детина. - Я не хозяин. Я самый обыкновенный Леший. - Леший! - ахнули Пальчик и Гук. - Именно. Раньше я тоже в цирке работал. Вернее, подрабатывал. А хозяин меня, как и вас, выгнал вон. Топай на все четыре стороны, говорит, ножками! А я разве виноват, что одна из тыкв, которыми я жонглировал, упала на другую - ему на голову? Гук и Пальчик хихикнули. - Вам-то хи-хи да ха-ха. А она разбилась! - Голова? - засмеялись ребята. - Тыква. - Скажите, пожалуйста: а кроме того, что пугают, чего ещё лешие делают? спросил Пальчик. - Лешие?.. А ничего не делают. Ворон гоняют, на болота прохожих заманивают и радостно кричат по ночам дурным голосом. - Радостно - я знаю. А как - дурным? - Ууу-ооо-ууу-ооо! - радостно возопил он дурным голосом. У ребят по спинам даже мурашки пробежали. Крупные. - Но я вас пугать не буду, - подмигнул Леший, - пусть вам будет скучно. Они сразу повеселели. - А я есть хочу, - вдруг снова захныкал Гук. Леший глубоко, по самое плечо, запустил руку в левый карман и вынул... бутылку пива. - Брр, не то, - сконфузившись, затряс он толстыми щеками. Пальчик и Гук снова хихикнули. Тогда он полез в правый карман и вытащил... жестяную банку с пивом. - Брр, опять не то! - Дремучие бакенбарды у Лешего встали дыбом. Внезапно лицо его озарила широченная улыбка, он с трудом просунул два толстых пальца в карманчик для часов и извлёк оттуда... пузатую бутыль с красочной наклейкой "Пиво". Пальчик и Гук захлопали в ладоши. Леший весело посмотрел на них: - А яичницу любите? Глазунью? Не болтушку, конечно. - Болтаешь... - протянул Гук. Леший покраснел и возмущённо ударил себя кулаком в грудь. - Да я!.. - Он щёлкнул пальцами. На полу появилась большая, пышущая жаром, сковорода с яичницей. Пальчик и Гук даже попятились. А Леший радостно подпрыгнул: - Алле - оп! Лопайте, но не лопните! - И довольно загоготал. - Юморок. - А вилки? - строго сказал Пальчик, придя в себя. - Ешьте руками. Вы не дома. В мгновение сковорода опустела. Вдвоём же лопали! - А без вилок вкуснее, - сказал Гук очень сытым голосом. Леший задрал подбородок. - А теперь за дело! Будем играть в прятки, - деловито сказал он. ИХ ВЕЛИЧЕСТВО ЛЮДОЕД XVI - Прятки? Это для малышни, - пренебрежительно заметил Пальчик. - Да мне триста пятьдесят два года! Могу утерянный девять лет назад паспорт показать, - возмутился Леший. - Но я хорошо сохранился. - Он ловким жестом вытащил у Гука из носа сигару, ударил себя кулаком в глаз и прикурил от посыпавшихся искр. - Не пью! - погладил карманы. - Не курю! И застенчиво спрятал сигару Гуку обратно в нос. Тот поспешно ощупал нос. Ничего... Надо же! - А уж если я спрячусь, то вообще никогда не найдёте, - похвастался Леший. - Ладно, - смилостивился Пальчик. - Прячься. Леший мигом залез в шкаф. - Ку-ку-у, - послышался его голос оттуда. Ребята недоверчиво открыли шкаф. Леший сидел на корточках, накрыв голову большим носовым платком. - Попался! - завопили они. Он вздрогнул и недовольно заворчал: - Разве так играют? Надо было заглянуть под шкаф и крикнуть: "И здесь его нет!" Под топчан: "И там его нет!" На кухню: "И тут его нет!" Нечестно... Так я не играю. Внезапно за окном раздался оглушительный треск мотора. - Людоед приехал, - Леший выскочил из шкафа и заметался по комнате. - И, наверно, с Ведьмой. - Людоед! - вскрикнул Гук. - Ведьма! - ужаснулся Пальчик. - Прячьтесь, а то съест. Брр-р-р... - Леший выбежал во двор. Ребята, столкнувшись лбами, шмыгнули под огромный топчан. Хлопнула дверь. Гук и Пальчик с ужасом увидели, как по комнате прошли громадные сапоги. - Здесь человеком пахнет! - раздался громовой голос. Шлёпанцы Лешего засеменили вокруг сапог Людоеда. - Хе-хе... Это яичницей пахнет. Глазуньей. Сапоги размеренно ходили туда и сюда. За ними бегали шлёпанцы. Слышались скрип отворяемого шкафа, стук передвигаемых табуреток. Ребята крепко прижались друг к другу. Сапоги приблизились к топчану, и тут перед испуганными мальчишками оказалось лицо - и какое! - наклонившегося Людоеда. Длинные усы, похожие на велосипедный руль, свисали до самого пола, низкий лоб пересекали извилистые, словно волны, морщины, а в правом ухе колыхалась большущая золотая серьга. Он повёл своими чёрными глазищами величиной с небольшое кофейное блюдечко и торжественно уставил на онемевших ребят длинный указательный палец с треснувшим ногтем. Палец торчал грозно, как ружьё. Подбежали шлёпанцы, и под диван заглянул Леший. Он "удивлённо" зачмокал губами, а косматые брови забегали вверх-вниз. Гук попытался юркнуть за Пальчика, тот - за Гука, и они снова столкнулись. - Чего? - услышав стук лбов, быстро спросил Людоед. Леший счёл, что спрашивают у него, и пожал плечами: - Первый раз их вижу, а ты?.. - Попались, - хохотнул напарник. - Включай электроплитку! Леший выбежал из комнаты. - Предлагаю одно из двух, - вкрадчиво сказал Людоед. - На каком масле вас зажарить: на постном или на сливочном? - Здо-ро-вый, а пугаешь... - еле вымолвил Пальчик. А Гук заревел навзрыд: - Я не хочу... зажариться. - Да что я людоед, что ли?! - обиделся Людоед. - А ну, вылезайте все или вместе! - А не съешь? - тревожно спросил Пальчик. - Мы невкусные, - торопливо сказал Гук. - Леший! - гаркнул Людоед. - Ау? - с готовностью донеслось издалека. Он привычным жестом закинул усы на плечи: - Выключай плитку. Экономь электроэнергию! Ребята с опаской вылезли из-под топчана. - Трон! - скомандовал он. Леший вкатил зубоврачебное кресло на колесиках. Людоед расселся на нём и грозно спросил: - Вы меня знаете? - Знаем... - не сразу ответил Гук. - Звонить шестнадцать раз. - Сам знаю. Он задумчиво похлопал ладонями величиной с хорошую совковую лопату по коленям: - Видите? - и указал на портрет над диваном. Мальчишки подняли головы. Со старинной картины на них смотрел какой-то злющий старик с длинной бородой странного синего цвета. - Я Людоед Шестнадцатый, потомок Синей Бороды. Он мой прапрапрапра... - Вы заикаетесь? Так есть одно средство: надо стать у зеркала и сказать три раза... - зачастил было Гук. - Вот пожарю на маргарине третьего сорта, - рассердился Людоед, - не заикнёшься! Леший по-прежнему невозмутимо стоял за спинкой его кресла. - Я всё о вас знаю, - вдруг засмеялся Людоед. - Вас выгнал Магнум. Ага? торжествовал он. Гук сразу же осмелел и показал ему язык: - Знаешь, и помалкивай. - Молчать, когда спрашивают! - Когда НЕ спрашивают? - уточнил Гук. - Когда не спрашивают, и подавно молчать! - Людоед грозно поднялся во весь свой рост. Гук спрятался за Пальчика. Но как спрятался: представьте сами - он был на две головы выше его. - Попробуй сунься! - Пятиться Пальчику было некуда. - Ну ладно, ладно. Мир, - оторопел Людоед. - Меня не запугаешь! Чего вы ко мне привязались? Двое на одного, да? Он задумался на секунду. - Признавайтесь, - мрачно сказал он, - кто из вас боится мышей? - Я боюсь, - сразу признался Гук. - Они - меня боятся, - подчеркнул Пальчик. - Ясно! Будешь спать рядом со мной. - А ты... меня и впрямь не съешь? Даёшь слово? - Не съем - ни впрямь, ни вкривь. Сказал, и точка. С запятой, предупредил он. - Слово ему дай... Кто ты такой, что мне не веришь? Мне! Так и быть, - смягчился он. - Даю тебе слово Людоеда. - А я где буду спать? - спросил Гук. Людоед махнул рукой. - Ну тебя к Лешему! - И проворчал: - Тоже мне, мышей боится. Леший поманил Гука: - Пошли, братишка. Тот нерешительно шагнул к нему и оглянулся на друга: - В случае чего, зови на помощь. - Чего там, - беззаботно ответил Пальчик. - Пусть только тронет! - И ударил кулачком по краешку кресла. Людоед испуганно отодвинулся. Леший одобрительно ухмыльнулся и бережно взял Гука за руку. Они вышли в коридор и остановились перед кособокой дверью, на которой красовались три таблички, одна больше другой: ЛАБОРАТОРИЯ СЕКРЕТНАЯ! ДИРЕКТОР. ЛЕШИЙ VI - ДОКТОР ВСЕХ ХИМИЧЕСКИХ НАУК. ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ! ПОТУСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН! Леший гордо надулся: - Это я Директор. Ди-рек-тор! Вход воспрещён! А? Внушительно? Прошу, ударом ноги он гостеприимно распахнул дверь. Гук ахнул. Перед ним действительно была лаборатория. Кругом стояли какие-то загадочные приборы, сосуды, колбы. Сверкала паутина разноцветных трубок... - Леший! - спохватившись, крикнул Людоед из гостиной в полуоткрытую дверь. - Чего? - послышалось за стеной. - Не закрывай трубу. Под утро прилетит Ведьма. - Обратись к Домовому, - откликнулся Леший. Заметим, что и Пальчик, и Гук - каждый у себя - только поёжились от зловещих слов: "Ведьма" и "Домовой". Но надеялись, что страшнее уже не будет. Людоед схватил со стола какую-то книгу и в сердцах швырнул её в стену. - Книжки нельзя бросать, - осудил его Пальчик. - А это не книжка, это телефонный справочник - я его уже прочитал. Людоед потянулся, сел на корточки, встал. Опять сел, снова встал... Пальчик удивлённо смотрел на него. - Чего стоишь? - пробурчал Людоед. - Не видишь, я занимаюсь утренней зарядкой. Стели постель. - Утренней зарядкой люди занимаются утром. - А Людоеды вечером, - пробурчал тот. - Или ночью. СЕКРЕТНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ Гук осторожно потрогал стеклянные трубки и колбы и, зевая, взглянул на большую кровать у окна: - Очень она красивая. Мягкая, верно? - Умный ты парень, - с уважением признал Леший. Тоже протяжно зевая, он вдруг замер с открытым ртом и вытаращенными глазами. Зевал он так широченно, что вывихнул челюсть. Однако, не теряя смекалки, тут же ударом кулака ловко водворил её на место. - А это что? - Гук показал на медный кран, с которым длинной цепью трубок были соединены все сосуды. Под краном стояло резиновое ведро с надписью: "Гремучая жидкость. Не взбалтывать. Страшное дело!" И чуть ниже - мелкими буквами: "Яд". Леший глубокомысленно задрал нос вверх. Только нос, знаете ли, а само лицо оставалось неподвижным. - Всю жизнь я искал научно-философский камень. Ну, этот... Как тебе объяснить? В общем, он что хошь превращает в чистое золото. Всё-всё! - Да ну? - поразился Гук. Леший убедительно закивал головой: - Медь, олово, опилки и даже огурцы!.. Я его ещё не нашел, - как бы невзначай, но с достоинством отметил он. Гук огорчённо вздохнул. - Но зато я скоро построю вечный двигатель, - скромно потупился изобретатель. - А что такое - вечный двигатель? - По-иностранному, "перпетуум мобиле", - важно произнёс Леший. "Перпету-ум"! - повторил он и пояснил: - Ум, значит, нужен. Большой. Понял? - Не-а. - Ну, вечный двигатель - это движок, сделанный навечно. Работает сам. Без ветра, без бензина, без ничего - даже без меня. - А зачем это нужно? - Как - зачем? Над его созданием кто только голову не ломал - не один учёный себе башку свернул! Если мне это удастся, мой портрет появится в городской газете. - Ну, если портрет, - оценил Гук, - тогда, конечно. Леший гордо посмотрелся в большую зеркальную колбу. - Нет, тебе не понять, - вздохнул он. - У тебя внешность не та! - И включил рубильник. Гук зачарованно уставился на забурлившую в трубках жидкость, на прыгающие разноцветные пузырьки. Леший открыл кран, и тяжёлые капли мягко застучали по резиновому дну ведра. - Считай, - он опять, на сей раз осторожно, зевнул. - Одна, две, три... - Четыре, пять, шесть... - скучно подхватил Гук, тоже снова зевая. - Считай, наблюдай, гляди, смотри. И смотри у меня, если собьёшься! погрозил ему Леший пальцем. - А я, так и быть, посплю пока. Часиков восемь. Он с разбегу прыгнул в кровать. Сетка провисла до пола и упруго подбросила его под потолок. Вновь прогнулась, и опять Леший взлетел, но уже чуть пониже. Его подкинуло в третий раз, и по комнате разнёсся могучий храп он уже спал. - Тридцать, тридцать одна, тридцать две... - бубнил Гук. НУ И НОЧКА Пальчик лежал на топчане под гигантским одеялом, вышитым розовыми зайчиками, и с любопытством смотрел, как Людоед неуклюже прыгает через скакалку и бормочет себе под нос: - Сто двадцать два, сто двадцать три, сто двадцать четыре... "Разве это людоед? - размышлял Пальчик. - Взаправдашний людоед ни за что на свете не стал бы взаправду прыгать через верёвку, словно сопливая девчонка!" - Сто тридцать три, сто тридцать четыре, сто тридцать пять... Аут! Уф-ф, выдохнул Людоед и отбросил верёвку в угол. - Спать будем валетом? - поинтересовался он. - Как?.. - растерялся Пальчик. - Молча. Ты головой в одну сторону, я в другую. Как на гадальных картах. Ну? - Значит, твои ноги будут с моей стороны? У головы? - И даже дальше, - заважничал Людоед. - Тогда ты их сначала помоешь, - строго сказал Пальчик. - Ну вот ещё! Я триста лет как ноги не мою. И не подумаю, не подумаю. Ни за что!.. Послушай, - оживился он. - А если я надену самые чистые-пречистые, почти новые носки, а? - И тебе ни капельки не стыдно? Людоед смущённо поёжился. - Стыдно. Но я всё равно не буду ноги мыть. Я, если хочешь знать, уже вышел из этого возраста. - Не хочешь, как хочешь. Тогда будем нормально спать - по-человечески. - Идёт, - быстро согласился каприза. - А подушка кому достанется? Учти, она у меня одна. Может, разыграем? - Ночь уже - разыгрался. Будем спать на одной подушке, - твердо сказал Пальчик. - Не-е, - насупился Людоед. - Ты будешь в ухо дышать. Хитёр. - Ну, тогда... Тогда давай распилим подушку! - вспылил Пальчик. Людоед ликующе замахал руками, точно петух крыльями. - Ура! Живём! Напрасно Пальчик думал, что всё так и окончится шуткой. Но тот выбежал из комнаты и вернулся с большой двуручной пилой. - Ты всерьёз?! - ахнул Пальчик. - Острая! Другой не нашёл, - не понял его Людоед. И тихо, словно по секрету, сообщил: - Гений ты, вот что я тебе скажу. - С тобой станешь гением, - вздохнул Пальчик. - Ну, давай-давай, - торопил Людоед. - Ив другой раз умных советов не давай. Делать нечего. Пришлось взяться за вторую ручку. И хотя Людоед шевелил пилой еле-еле, малец, как заводной, бегал взад-вперед, держа рукоять обеими руками. - Да ты не дёргай, - ворчал Людоед, - не дёргай. Чего у меня вырываешь? Когда ночь уже подходила к концу и в окно на прощание заглянула круглая от любопытства луна, вся комната была густо усеяна пухом, а посредине пола на клочьях наволочки сиротливо блестела зубастая двуручная пила. Пальчик и Людоед спали "валетом" - без подушек. На кровати за головой гостя торчали огромные ступни хозяина в почти что новых полосатых носках. Где-то тихо заскреблась мышь... Уши у Людоеда мгновенно вздрогнули и тревожно зашевелились. Он открыл глаза и робко привстал. В зрачках ярко отражалась луна. В одном и в другом по луне. Как у лунатика. Опять заскреблась мышь. Рраз! - Он поспешно нырнул под одеяло, и его голова появилась рядом с головой мальчишки. - Ну что там? - сонно пробормотал Пальчик. - Мышь!!! Пальчик что-то буркнул и перевернулся на другой бок. Людоед мощно дунул на него. - Не устраивай сквозняки. У меня насморк... - Мышь-шь, говорю! Ты б-боишься? Я буду охранять тебя своим телом. Ложись с краю, а я к стене. Снова зашуршала мышь, и Людоед забрался глубоко под одеяло. ДОМОВОЙ И СОРОКА - А? - испуганно открыл глаза Гук. Над ним стоял взъерошенный Леший. - Пятьдесят капель... - ошалело сообщил Гук. "Доктор всех химических наук" в ужасе схватился за голову: - Пропал учёт! Пятьдесят капель... И это за три часа? - А я только до пятидесяти считать умею, - признался Гук. - Спать! - рявкнул Леший и выключил рубильник. ...Утреннее солнце бодро поднялось над лесом. Ночь прошла быстро, как всегда бывает, когда крепко спишь. Тогда она спешит, а не тянется долго, как при бессоннице. По колбам и змеевикам запрыгал, играя, солнечный зайчик... Вот он лёг на переносицу Гука. Тот замотал головой, будто отгоняя муху. И озорник зайчик юркнул ему в нос. Мальчишка оглушительно чихнул. Солнечный зайчик, испуганно вылетев наружу, ударился о стену и упал на пол. Слегка поворочался, словно проверяя, всё ли на месте, и удрал во двор через открытую форточку. Увы, мы многого не замечаем, когда крепко спим! Гук проснулся и недоуменно огляделся по сторонам. Лаборатория... Леший... Он крепко зажмурился. А потом уже осторожно посмотрел краешком глаза. Опять - лаборатория, Леший... А он-то подумал, что сон! Тихо отворилась дверь. Сначала из-за неё показалась дымящаяся сигаретка, затем стал выползать мундштук. Неимоверной длины! Казалось, ему нет конца. И когда Гук решил, что ещё секунда, и сигаретка упрётся в стену, - в комнату вошел бородатый низенький толстячок, крепко сжимающий конец мундштука в зубах. Это был удивительный толстячок. В жёлтой курточке с красными пуговицами, в замшевых чёрных брючках до колен и синих башмаках с загнутыми носами. На голове торчал фиолетовый колпак, на котором были нарисованы метла и ключ. Его длиннющая борода волочилась между ног. За ней поднималось облако пыли. Сигаретка важно прошла мимо Гука и повесила над ним маленькое дымовое кольцо. Гук машинально дунул - и оно исчезло. Толстячок остановился у окна и выпыхнул сразу несколько дымовых обручей. Не вынимая мундштука изо рта, он принялся жонглировать ими. Колец становилось всё больше и больше... - Вы кто? - весело спросил Гук. - Я Домовой. Не видишь, подметаю? Разве от вас дождёшься... Он пропылил бородой по полу вокруг стола с колбами и змеевиками. Мундштук медленно уплыл за дверь, за ним прошествовал Домовой. И, если бы в воздухе не осталась туча пыли, Гук мог бы подумать, что всё ему тоже приснилось. А Леший храпел так, словно от этого зависела его драгоценная для науки жизнь. Гук толкал, щипал его - спит да и только. Тогда он наклонился над его ухом и шепнул: - Руки вверх! Леший подскочил и задрал руки. Гук задохнулся от смеха. - Хе-хе. Я просто хотел тебя... развлечь, - нашёлся Леший. Гук быстро оделся. А тот всё лежал да лежал, зевал и потягивался. Наконец, поднялся и он. Оказалось, что спал он, как и был, в брюках и даже в шлёпанцах. - А почему ты одетым спишь? - Из оригинальности, - сказал Леший и уточнил: - На всякий пожарный случай. Вдруг - пожар! Они прошли в гостиную и остолбенели - в воздухе колыхались густые стаи пуха. Очевидно, Домовой и здесь подметал. - Привет, - крикнул им Пальчик и что есть силы заколотил кулачками по спине спящего Людоеда. - Вставай! Ну, вставай, лежебока. - Пора! - провозгласили хором Леший и Гук. - Да я уже два часа как не сплю, - лениво отозвался он. - Разорались тут! - А что же ты делаешь? - озадачился Пальчик. - Мечтаю, - молвил Людоед. И зевнул двадцать пять раз подряд. Двадцать пять! - Вот видишь - не выспался, - заявил он и укрылся с головой. Тук... Тук... Тук... За окном на подоконнике сидела сорока и вертела головой. - Войдите, - глухо сказал Людоед из-под одеяла. Она толкнула окно крылом. Створка полуоткрылась, и птица протиснулась в комнату. Выдернула газету из своего хвоста, на котором, как всем известно, сороки приносят новости, и бросила на стол. Лежебока нехотя встал, прошлёпал к буфету и кинул ей кусок сахару. - Урра! - вскрикнула сорока, поймав сахар, и улетела. Людоед сбросил пижаму и остался в широких полосатых трусах. Затем почему-то взобрался на стол, держа брюки перед собой. Гук подставил стул к буфету, влез и протянул руку к вазе с сахаром. Но тут Людоед стремительно прыгнул в брюки. Пол содрогнулся, сластёна покатился вместе со стулом. Ваза накренилась и - а-ах! - разбилась вдребезги!.. Гук, потирая ушибленное плечо, быстро засунул кусочек сахару в рот. К нему стремительно подскочил Людоед. Мальчишка в испуге отшатнулся, но тот тоже схватил сахар с пола. Потом взял газету: - Что такое? Сегодня в нашем лесу - Большая охота? Надо бы посмотреть... Перед едой всегда полезно прогуляться, - бубнил он, вкусно хрустя сахаром. - Пошли, малец. А вы, - приказал он Гуку и Лешему, - готовьте завтрак, да повкуснее! - А ты возьмёшь свои сапоги-скороходы? - спросил Пальчик. - Скорох... - чуть не подавился Людоед новым куском сахара. - Какие еще скороходы? - Ну как же! У всех людоедов всегда были замечательные семимильные сапоги. Так уж положено. - Где они были положены, там их нет, - проворчал тот. - Украли. Мальчик с пальчик украл. - Это не я! - Не ты, - ехидно согласился Людоед. - Это было пятьсот лет назад. Знать надо, об этом тоже всем известно. - Да-да, - поспешно сказал Пальчик. - Я просто подумал о таких сапогах. Удобно: одна нога здесь, другая там! - Надо жить в ногу с веком. Скороходы... Я кое-что побыстрей имею. Закачаешься! МОТОЦИКЛ И ВЕДЬМА Пальчик почтительно притих - что за чудо! Людоед выкатил из сарая новёхонький мощный мотоцикл. Весь обтекаемый, блестящий, двухцветный. Людоед потрогал шину - слабовато. И стал надувать её губами, как мяч. Она напрягалась всё больше и больше, становилась всё туже и туже... А потом как грохнет - в клочья! Пальчик чуть не упал. А в доме мгновенно распахнулось окно, и Леший заорал: - Караул, стреляют! Наверно, из орудия? - Кыш! - вскипел Людоед. - И стёкла новые вставь! Леший исчез, с таким треском захлопнув рамы, что окно разлетелось вдребезги. - А как вы заранее узнали про стёкла? - поразился Пальчик. - Поживёшь с ним, не то узнаешь. Людоед бегом притащил из сарая новую шину и насос: - Так, пожалуй, надёжней. Гук смотрел на них из разбитого окна и завидовал. Пальчику вечно везёт. Ну не обидно ли? Сиди тут с Лешим и готовь завтрак, а они там готовятся к какому-то явно увлекательному путешествию. - Извините, ведь вы зарплату не получаете, да?.. На что же вы живёте? вдруг спросил Пальчик, по-прежнему не сводя глаз с новёхонького мотоцикла. - Что? - не понял сначала Людоед, а потом по-стариковски пробурчал: - Живу со своего огорода. В окне, оттеснив Гука, вновь стремительно возник Леший: - И ещё мы торгуем лекарствами моего собственного изобретения. А охота? Ба-бах! - и домашнего гуся как не бывало! На десять метров от деревни отошёл - значит, дикий. - Эй, Ведьма! - прокричал Людоед, усаживаясь в седло. Мотоцикл сразу же осел под ним. Из трубы со свистом вырвался небольшой тёмный смерч, со стуком опустился во дворе и, юрко вращаясь, стал приближаться к нему. Пальчик даже рот раскрыл от изумления - туда залетела муха, не нашла там ничего интересного и улетела. А малец и не заметил. - Ну ты, парашютистка, полегче на поворотах, - сказал Людоед. Смерч закружился медленнее. Теперь можно было разглядеть Ведьму верхом на метле. Она остановилась локоть о локоть с Людоедом. Это была обыкновенная карга, знакомая нам по картинкам и фильмам. Только в очках. В круглых. - Я здесь! - по-солдатски рявкнула Ведьма. Пальчик спрятался за сапогом Людоеда. - Где ночью ходила, бродила, шаталась? - строго спросил тот. Пальчик робко выглянул из-за его сапога. - Я летала в кино на вечерний сеанс, - проскрипела Ведьма. - А потом ночью в догонялки играла - с филином молодым. Тра-та-та-та-та! - затарахтел мотоцикл. - Догнала? - Ага. - Тогда по коням! - скомандовал Людоед, подхватив Пальчика и посадив себе на шею. Ведьма разместилась сзади на втором сиденье. Людоед скрючился за рулём, почти касаясь коленями носа. Мотоцикл сделал чудовищный рывок назад. Треск, грохот! Леший и Гук отшатнулись от окна... Когда они снова высунули головы, во дворе уже никого не было, только колыхались клубы дыма. Мотоцикл бешено мчался по лесу. Руки Людоеда крепко сжимали руль, а руки Пальчика - усы Людоеда. Ведьма лихо размахивала позади метлой, вероятно, заметая следы. Мелькали деревья. Пуф, пуф, пуф... Из выхлопной трубы вылетали кольца серого дыма. Какое-то время они мчались следом, затем лопались и рядами толстых линий убегали назад. Сладко спал в густой высокой траве медведь, положив под голову лапу. Вдруг - ррр-тра-та-та! - через него молниеносно перепрыгнул мотоцикл Людоеда и исчез. Ошалевший мишка подскочил и удрал в кусты. Дрались на тропинке два очень диких кролика, строго по очереди отвешивая друг другу пощёчины. Ррр-тра-та-та!.. Драчуны ошалело подпрыгнули в воздух. С воем пролетел между ними мотоцикл, и оплеухи достались водителю. Крутой поворот! Людоед резко повернул руль влево, а Ведьма метлой вправо. Мотоцикл с налёту врезался в дуб и рассыпался на запасные части! На тропинке, вихляя, прокатилось одинокое колесо и упало на бок. Отброшенный в сторону, Людоед, кряхтя, поднялся на ноги. Кругом - никого. Тишина... - Ау-у-у, - закричал он. - Тоже мне - гонщик, - послышался откуда-то сверху жалобный голос Пальчика. Гонщик поднял голову. Малец висел на дереве, зацепившись штанами за сук. Людоед снял его и посадил на плечо. - Ведьма-а... - завопил он. - Ведьма-а... - басом откликнулось эхо. Внезапно из-за кустов раздался скрипучий голос: - Чего разорался? Лихач! У тебя наверняка и прав нету! Бесправный лихач раздвинул ветки. На дне лесной ямы сидела Ведьма и жалобно охала. - Больше на мотоцикл ни-ког-да не сяду. Меня, старую женщину... - Но вы так молоды, - залебезил он. - Этого не скроешь! - Она презрительно сжала губы и с трудом оседлала свою неразлучную метлу. - Но уж лучше я по старинке. И улетела, нарочно задев его по затылку метлой. ЗАГАДОЧНЫЙ СГОВОР Людоед пнул ногой разбитый мотоцикл и полез сквозь кусты напролом. - Н-но, н-но! - командовал Пальчик своим "конём", держась за серьгу в его ухе. Неожиданно "конь" остановился и повёл носом: - Человеком пахнет! - Двумя. И собакой, - уточнил Пальчик. Он стоял на цыпочках у него на плече, и ему было всё отлично видно. - Понимаешь, насморк, - сконфузился Людоед и тоже встал на цыпочки. За высокими кустами по просеке шли двое с охотничьими ружьями за спиной. Впереди петляла пегая собачонка, её длинные уши волочились по земле. - Охотнички. Шляются где попало. Приходится присматривать. Вдруг на мой дом наткнутся... Те двое, не спеша, приближались к дремучим кустам, за которыми притаились Людоед и Пальчик. Один из охотников был остроносый и длинный, как два составленных вместе бильярдных кия. Другой - крепыш средней упитанности с лицом трусливого живодёра. В первом Пальчик сразу узнал посла - генерала Пафа. Ведь он видел вчера гарцующего на белом коне актёра, который, изображая генерала, был довольно точной его копией. - Кто бы это мог быть? - тишайшим шёпотом размышлял вслух Людоед, глядя на генерала. - Посол Двадцать седьмого государства, - прошептал ему на ухо Пальчик. - Как же, читал про него в газете. - А второго я не знаю. - Не мудрено, он редко выходит из своего дворца. Это сам уважаемый Держихвост. - Правитель нашего города? Я только слышал о нём. - Тс-с... - приложил палец к губам Людоед. Охотничья собака вдруг прижалась к земле и начала лаять на кусты, за которыми они прятались. Охотники, увлечённые разговором, остановились, не обращая на неё ни малейшего внимания. - Очень хорошо, что мы можем с вами побеседовать вот так с глазу на глаз, рука об руку, ухо к уху, - сказал посол-генерал Паф. - В вашем дворце столько народу. И потом эти слуги, лакеи, секретари... Они вечно подслушивают, уважаемый Держихвост. - Безусловно, - поддакнул Правитель. - Представляете, я ни на кого не могу положиться, даже на самых близких приближённых. Стоит мне хоть что-то узнать, пусть под самым строжайшим секретом, как об этом назавтра уже знает весь город! - Верно, - подхватил Паф. - В соседней с нами стране Тридвадцатии всё дело сорвалось именно из-за этого. Поднялся ужасный шум, жители забросали нас бутылками, извините за выражение, с жёлтыми, скажем так, чернилами! Пришлось уехать. - У нас такого не случится, - самодовольно улыбнулся Держихвост. - Все обожают меня. - И будто ненароком добавил: - Боготворят, как отца. Людоед и Пальчик беззвучно рассмеялись за кустами. - Но тем не менее, - с беспокойством заметил Паф, - надо соблюдать строжайшую тайну во всех наших секретах. Собачонка, рыча, прошнырнула сквозь кусты. Людоед ловко схватил её за шкирку. Онемев от испуга, она на мгновение повисла в воздухе, а затем исчезла в глубоком кармане его плотной куртки. Охотники даже не заметили исчезновения своей въедливой ищейки. - Да-да, - сказал Держихвост. - Конечно, тайна. - Никакого шума, - подчеркнул Паф. - Об этом должны знать только вы, я и мои троекратно перепроверенные люди. Учтите, это в наших-ваших интересах. - Я думаю, остров Утиный на озере - самое подходящее место. - Пожалуй, - согласился Паф. - Я смотрел по карте - абсолютно глухое место. - Кроме охотников, там никто не бывает. - Надо позаботиться, чтобы и охотники туда носа не совали. У меня всё продумано. Объявим заповедником... - Это будет подозрительно, - перебил его Держихвост. - Все знают, что и на озере, и в этом лесу нет никакой живности - только утки да кролики. Правда, егеря врут, что где-то в чаще живет одинокий медведь, но... - А оленей для чего я пригнал?! - торжественно произнёс Пиф-Паф. - Для чего? - встрепенулся Держихвост. - Я ещё вчера хотел спросить. Много сена, извиняюсь, жрут. Моего. - Не волнуйтесь. Выпустим их в самую чащу, обнесем её забором... - Всю чащу? - ахнул правитель. - Всю. В таких делах на заборы нельзя скупиться! - Вам или мне? Генерал оценивающе взглянул на него: - Мне. - Продолжайте, - благосклонно кивнул Держихвост. - А вдоль забора поставим охрану, - продолжил Паф. - Ваших людей, уточнил он. - Сформируйте специальный отряд из бывших стражников за хорошую плату. Не волнуйтесь, плачу я. Они и будут охранять новый "заповедник". Ну, а на самом островке будут дежурить мои личные ребята. Второй круг, так сказать. Мы их тоже, как и ваших, оденем в егерскую форму. Ну, эти зелёные кители, шляпы с перышками... Всех обманем, и тогда - полный порядок. Клянусь, мы добьёмся цели! - загорелся генерал. - Ляжем костьми! - Чем скажете, тем и ляжем, - с готовностью заявил Правитель. Генерал озадаченно посмотрел на него. - Я гляжу, вы глуповаты, - бесцеремонно сказал он. - Есть маленько, - не обижаясь, признался Держихвост. - Что ж, тем лучше, - невольно улыбнулся Паф, - для нашего плана. Донёсся глухой жалобный лай. Это собачонка безуспешно пыталась выбраться из кармана Людоеда. - Но ваша Астра может потеряться, - прислушался Паф. - Её уже еле слышно. - Он взглянул на часы и заторопился. - Мне пора. Будем считать, что дело в шляпе. Генерал поклонился с риском сломаться пополам и зашагал прочь. Он напоминал длинный циркуль, словно сам по себе измеряющий просеку. - Да, - он внезапно обернулся, - что сказать вашей свите, оставшейся возле озера? - Ну их в болото! - поморщился Держихвост. - Они только кроликов пугают. Я люблю охотиться один. Пусть меня ждут и готовят обед. - Ни пуха, ни пера! - К чёрту! - отозвался Правитель. Людоед за кустами, придерживая рукой ворочающийся карман, слегка повернул голову к Пальчику: - Для чего они всё это задумали, а?.. - Астра! Астра! Где ты? - Кусты раздвинулись, и появился Держихвост. Увидев неимоверного здоровяка с "лилипутом" на плече, он застыл на месте. Людоед сцапал его, как недавно собачонку, и поднял в воздух за шиворот. Правитель в ужасе поджал ноги и руки: - Я... я... Людоед заткнул ему рот подручным средством - тем, что оказалось под рукой, - шляпой Пальчика. Завязал пленному глаза своим старым носовым платком и сунул под мышку. Тут только Держихвост пришел в себя, задёргался и замычал, но было поздно. СЕКРЕТНАЯ ТАЙНА Правителя бросили на зубоврачебный "трон" в гостиной, и он на минуту потерял сознание. А когда очнулся - перед ним, уперев кулаки в бока, стояли строго по росту Людоед, Леший, Гук и Пальчик. На полу лежала его пегая Астра и деловито ёрзала зубами, выискивая в шерсти беспокойных блох. - Разбой! Где я? - прошептал Держихвост, бегая взглядом с одного на другого. - Вы разбойники, да?.. У меня при себе только пятьдесят... Суетливой рукой он полез во внутренний карман. Но знакомый уже ему похититель далеко выпятил челюсть и щёлкнул могучими пальцами перед его носом: - Мелко плаваешь. Я Людоед Шестнадцатый! Держихвост икнул. - Ого-го! А я попросту Леший Шестой, - ехидно подмигнул детина в тельняшке. - Неправда... Сказки, легенды, басни, небылицы... Я сплю. Ущипните меня! Леший охотно ущипнул. Держихвост подскочил: - Ой-ёй! Чего щиплешься?! - Сами ж просили, - подал голос Пальчик. - А ты, собственно, кто такой? - Я мальчик с пальчик. С пальчик великана, конечно. Правитель аж застонал и вяло махнул пухлой ладонью: - Враки! Ты тоже выдуман... - Электроплитку, сковороду, маргарин! - рявкнул Людоед. Пальчик и Гук побежали на кухню. Леший склонился над Держихвостом и двумя пальцами оттянул его толстую щеку. Она с хлюпаньем возвратилась на место. - Так и думал. Обжора. Очень упитан. Очень! Не скромничай. Щёки Правителя посерели. - Так будешь отвечать на вопросы? - мрачно сказал Людоед. - О чём договаривались с послом? - Произвол!.. Ничего я вам не скажу. Леший подошёл к Людоеду, и они нарочито громко зашептались: - Бифштекс или ромштекс?.. - Бифштекс из него не выйдет. Качество не то. Сала много. Пустим его на ромштекс. - Не надо меня на ромштекс! - отчаянно крикнул Правитель. - Значит, на бифштекс? - спросил Людоед. - Не надо на бифштекс! - Какой привередливый! - возмутился Леший. - Никак ему не угодишь. И то не это, и это - не то. Раскричался!.. Не беспокойся, я тебя зажарю по всем правилам высшего поварского искусства. С луком! Людоед громко чмокнул губами. Держихвост пронзительно заскулил. Огромные слезы скатывались по щекам и разбивались об пол, как переспелые груши. Гук приволок чудовищную сковороду и вынул из неё электроплитку. Пальчик еле донёс пять пачек маргарина и положил их на сковороду вместе с обёрткой. - Мне всё это снится, - негодовал Правитель. - Вы меня не посмеете съесть, у меня вечером важный приём. - Точило! - приказал Людоед. Леший быстро принёс точильную раму. Людоед раскрыл большой перочинный нож величиной с маленькую саблю. - Зрелище не для детей, - грозно сказал он, указывая ребятам на дверь. И незаметно для Держихвоста добродушно им подмигнул. - Помоги-и-ите!.. - тонким женским голосом вскричал Правитель и зажмурился. - Всё равно ничего не скажу. Гук и Пальчик выбежали в коридор, подставили к двери стул и стали смотреть в замочную скважину, отталкивая друг друга. Ж-жик, жик... Леший сосредоточенно крутил рукоять точила. Ж-жик, жик... Снопом летели искры из-под ножа Людоеда. Вот он попробовал остроту лезвия на ногте, потом, морщась, выдернул из усов волосок и резко рассёк его пополам. Этот зловещий жест совсем доконал Держихвоста: он разом весь поседел, а затем все волосы враз осыпались. - Я ещё вам пригожусь! - заверещал пленник. - Я всё скажу! Всё, что знаю и не знаю, и что буду знать! Однако отдадим ему должное. До сих пор, хотя и по-своему, он держался довольно упорно. Вероятно, тайна была слишком уж секретной! - Ну? - Людоед поиграл ножом. - Уберите эту сковородку, - взмолился Держихвост. - Она мне мешает. - Опять капризы? - Леший, помедлив, всё же унёс её. Правитель облегчённо вздохнул. - Так о чём вы сговаривались? - нацелил на него палец Людоед. - Ч-через неделю на острове Утином п-поставят, п-поставят... - Правитель, запинаясь, не решался сказать, что же именно. - К-катапульты, - наконец, вымолвил он. - Б-боевые катапульты. - А зачем?! - Котов пулять! - захохотал Леший. - Не "кото", а "ката" - катапульта, - оборвал его смех Людоед и вновь повернулся к Правителю. - Зачем они, ну? - Чтобы... это самое... обороняться, - с трусливой важностью сказал Держихвост. - От кого? - От всех. От любых зарубежных соседей и несоседей, - снисходительно заметил Правитель. - И потом, нападение - это лучшая оборона! - На кого? - Ну, мало ли на кого, - ухмыльнулся тот. - Было бы с чем, а на кого найдём. Генерал Паф был настолько добр, что решил поставить у нас их десяток-другой. Просто так, на всякий случай. Впрочем, это не наша забота. Катапультами будут заправлять люди генерала, а не мы. - А какова их дальность действия? - Огромная! Точно не знаю. Мощнейшие тяги! - Резиновые или пружинные? - внезапно заинтересовался Леший. - Гидравлические, - напыжился Правитель. - Техника на грани фантастики. - А что они кидать, бросать, швырять могут? - Что угодно! - И бочки с порохом? - продолжал выпытывать помрачневший Леший. - Да хоть с динамитом!.. Теперь-то все наши соседи прижмут хвосты. Мы не потерпим, чтобы они задирали нос! - Ах, не потерпите? - хмыкнул Людоед. - Надеюсь, всё это останется в тайне между нами, как водится среди порядочных людей, - беспокойно сказал Держихвост. - А теперь слушай меня, - многозначительно сказал Людоед. - Если это и впрямь не останется между нами, вспомни про сковороду. Она будет тебя терпеливо ждать. Может, снова показать её поближе? - Не надо! - наотрез отказался Правитель. - Я вспомню. Я буду нем, как... как немой. - Да и всё равно тебе никто не поверит, - пошевелил бакенбардами Леший. Сам же говорил, что нас не бывает! В комнату стремительно вошёл Домовой. В зубах у него на сей раз торчала массивная изогнутая трубка с блестящей крышкой. - Откуда трубочка? - удивился Леший. - Подарили. Пробую. Проверяю, - ответил Домовой. - А это что за жизнерадостный тип? Почему в доме посторонние? - И принялся расхаживать по комнате, поднимая пыль своей длинной бородой, за которой увлечённо забегала собака Астра. - А он записан в Домовую книгу? - резко повернулся Домовой к Правителю. - Да-да, то есть нет-нет, - вконец ошалел Держихвост. Домовой яростно запыхтел, засопел, закряхтел своею трубкой: - Тогда потрудитесь закрыть за собой дверь вон с той стороны. Это вам говорю я - потомственный Домовой. Вас мало пороли в детстве! - Так точно, господин Домовой, - безропотно согласился Правитель и обрадованно засеменил к выходу. - Минутку, - остановил его Людоед. - Заруби себе на носу, милейший, я хорошо помню время, когда в нашем лесу вместо птиц летали осколки. - А вот со мной на войне случай был, - оживился болтун Леший. - Помню, подвела меня тогда страсть к путешествиям. Я проник в порт и упаковался в большущий контейнер с консервами. И надо же! Вы думаете, я попал на торговое судно? На подводную лодку! И я в каком-то неизвестном море просидел целые три недели без воздуха под водой. Только консервы меня и спасли. Брр... С тех пор я категорически против любого военного снаряжения! - Покажи язык, - вдруг озабоченно попросил Пальчик. Леший, не ожидавший подвоха, послушно высунул язык, с беспокойством глядя на всех. - Действительно без костей, - определил Пальчик. Людоед расхохотался. - Завяжи глаза этой отбивной, - указал он Лешему на Держихвоста, - и отнеси куда-нибудь на большую дорогу. Только остерегайся, чтоб вдруг не укусил. По-моему, он ядовит. Топай! - А пёс? - спросил Леший, оглянувшись на Астру. - А пёс с ним! ПОТРЯСАЮЩИЕ НОВОСТИ Пришёл вечер. А потом другой, третий... Пробежала быстрая неделя с тех пор, как Пальчик и Гук попали в дом Людоеда. Леший слушал по старому хриплому приёмнику репортаж с боксёрского матча. - Так его! - вскрикивал он. - А его так! Ведьма сидела в уголке возле торшера и вязала на спицах зимний купальник. А что, она была "моржихой"!.. Людоед лежал на диване, читая свежую вечернюю газету, которую, как всегда, доставила сорока на хвосте. Он попыхивал сигарой, напоминающей полено, и перекатывал её из угла в угол обширного рта. Домовой чистил свой длинный сигаретный мундштук шомполом, словно ружьё. - Ну и скучища, - пробурчала Ведьма. - Лес, глухомань... Она подошла к раскрытому окну. У подоконника стояла метла с сиденьем от разбитого мотоцикла. - Полечу-ка я в кино. В городе идет новая комедия "Усопший карп" - из жизни пресноводных. - Так его! - снова вскрикнул Леший. - А его так! Ведьма плюнула и со свистом вылетела на метле в открытое окно. - Та-та-та-та-та! - В комнату вбежали Пальчик и Гук с палками в руках. Они играли в войну. Леший сразу же залез под стол и стал "отстреливаться" из карандаша. Он очень любил играть. В любую игру! - Молчать, когда вас спрашивают и не спрашивают! - крикнул Людоед. - Не люблю, когда дети играют в войну. Не к добру это... Внезапно откуда-то донёсся далёкий механический шум, нарушивший привычную болтовню леса. Все замерли. - Грузовики, молотки, пилы... - тревожно определил на слух Леший. Всё-таки началось. А я-то надеялся: вдруг передумают или забудут. Вот, к примеру, я всё помню, но я забываю. - Леший и Пальчик - за мной, - устремился к выходу Людоед. - А я? - обиделся Гук. - Остальные - на месте. Пальчик, подпрыгнув, хлопнул раздосадованного приятеля по плечу: - Тут дело для больших, малыш! - Не забудь взять ножовку, - обернулся к Лешему Людоед. За порогом он вынул из своего глубокого кармана громадную рогатку с красной резиной шириной в ладонь, а длиной, пожалуй, чуть ли не с хорошие вожжи. Попутно, ещё в гостиной, он ухватил со стола несколько крупных зелёных яблок. - У тебя замечательная рогатка, - восхитился Пальчик. - Дашь яблоками пострелять? Людоед посадил его себе на плечо, тот привычно схватился за серьгу - и началась такая гонка по вечернему лесу, что чёрные деревья замелькали по сторонам, как бесконечные заборы. Шум машин становился всё громче, и вот впереди замаячили яркие глазастые огни. Людоед остановился. Прибежал запыхавшийся Леший и схватился всей пятернёй за сердце: - Я вам не лошадь, и мы не на ипподроме! На берегу озера тёмными глыбами скучилось целое стадо машин-фургонов с горящими фарами. При их свете мордатые егеря в шляпах с фазаньими перышками возводили деревянный мост к острову. Егерские шляпы шли бравым воякам - по выражению Лешего - "как быку панама". Это были переодетые отборные карабинеры, ещё недавно тайно сопровождавшие посла в тех же самых крытых грузовиках во время торжественного проезда по городу. Под деревом у самой воды стояли Паф и Держихвост. - ... Ну вы и шутник. Горазды заливать! - посмеивался генерал. - Леший в тельняшке? Людоед с ножом? Мальчик с пальчик?.. Сказок начитались. Ха-ха-ха, - расхохотался он. - Хе-хе-хе, - жалобно вторил ему Правитель. - Вам-то сейчас смешно, а каково было мне?! Он боязливо оглянулся и внезапно встретился взглядом с Людоедом, высунувшим голову из-за соседнего дерева. - Ой! - вскрикнул Держихвост и торопливо закивал: - Да-да. Вы правы. Конечно, сказки. И людоеды, и лешие, и домовые... Пока, я спешу! - Он стремглав кинулся к легковой машине с пузатой короной на дверце. - Куда вы? - растерялся посол - генерал. - У меня заседание, - нервно отозвался Держихвост. Машина скрылась в лесу, подпрыгивая на ухабах, словно лягушка. - Что с ним стряслось? - покачал головой Паф. - Плетёт несусветное! - И направился к грузовикам. Людоед, Леший и Пальчик, прячась за деревьями, крались следом. Остановились. - Дальше нельзя. Опасно, - поёжился Леший. - Как стрельнут! И станешь тяжелее граммов на десять... свинца. - Так... Займись мостом, - шёпотом приказал ему Людоед. - Почему - я? - Ты проворный - сумеешь смыться, когда начнётся паника. Да и всё-таки ты поменьше меня, не столь заметный. - Я очень заметный, - оскорбился Леший, - очень представительный, последний медведь тебя задери! Может, я чуть и пониже, но моя мишень ничуть не лучше твоей, - и пригрозил, уходя на задание: - Вот прихлопнут дружка, плакать будешь. - Ну, малец, а теперь ты. Надо проколоть шины, - Людоед протянул Пальчику свой перочинный нож. Пальчик гордо положил его на плечо, словно саблю, самоуверенно заявив: - Это мы махом! - И скрылся в высокой траве. СХВАТКА На заднем борту грузовика сидел, свесив ноги, верзила охранник. Из тёмной глубины кузова ему передали фляжку. Только он к ней приложился, как вдруг - шрррах! - машина резко осела на бок. Верзила с фляжкой кубарем скатился в бурьян, раздался вопль: - Пролилась! - Что там? - Генерал подбежал к фургону. Охранники растерянно перегнулись через борт: - Шина... - Две, - мрачно доложил упавший. - Залатать! Двести людоедов вам в глотку, капрал! - Слушаюсь, - вытянулся верзила. Генерал ударил ногой по фляжке. - Пустая... - прислушался капрал к улетающему в темноту звону. Снова - громкий шипящий треск! Перекосило соседний грузовик. Крики!... - Опять? - Паф схватился за голову. Шрррах! На этот раз осел третий фургон. Паф в ярости затопал ногами: - Снова шина? - Она, господин генерал, - донеслось в ответ. - Всё у вас не по-человечески! - возмущался он. И вновь - следующий грузовик с треском накренился на бок. Началась паника!.. Охранники бегали вокруг машин, вопили, сталкивались. Кто-то сбил генерала с ног и упал сам. На них свалилось сразу двое. Ещё один, другой, третий... Куча мала! А Пальчик тем временем втыкал нож в шину пятого фургона. Она была ярко освещена луной, которая низко висела под веткой высокой сосны, будто большой ёлочный шар. Внезапно на колесо упала чья-то тень. Он обернулся. Сзади стоял верзила капрал. - Попался! Пальчик бросился прочь. За ним гулко затопали сапоги: - Лови его! Отовсюду сразу понеслись крики: - Держи!.. Хватай!.. Преследователь уже было настиг беглеца, но Пальчик ловко прошмыгнул у него между ног. Капрал сорвал с плеча карабин и передёрнул затвор. - Стой! - коротко приказал он. Беглец невольно застыл на месте. И тут из-за дерева появился Людоед со своей непомерной, растянутой до отказа рогаткой. Капрал, не сводя карабина со странного мальчишки-коротышки, шагнул к нему. Но вдруг - бац! - прямо в лоб верзиле садануло яблоко и разлетелось на мелкие кусочки. Он рухнул, как подкошенный. - Ты хорошо стреляешь. Почти как я! - присвистнул от восхищения Пальчик. Людоед посадил его себе на плечо, легонько пошевелил ему мизинцем чуб и размашисто зашагал в тёмную чащу леса. - Мы куда? - Домой, - ответил он. - А Леший? - спохватился Пальчик. - За него не волнуйся. Он своё дело туго знает. Нигде не пропадёт. - А что он должен был сделать?.. - Ещё сам увидишь, - усмехнулся Людоед. А куча мала на берегу озера продолжала расти. Луна зашла за тучу, и "егеря" суматошно барахтались во тьме, не в силах разобраться, кто свой, а кто чужой, и яростно награждали тумаками кого попало. Кто-то догадался включить фонарь. Сцепившиеся карабинеры ошарашенно уставились друг на друга. - Ну и ну! - ахнул кто-то. - Это называется: бей своих, чужие будут бояться. - Он там, внизу! Его поймали! - раздался возглас. Куча мала постепенно рассыпалась... Внизу оказался сам Паф! Воцарилось молчание. Генерала бережно подняли и стали почтительно отряхивать. Паф бессмысленно покачивался из стороны в сторону, как бамбуковое удилище, пока кое-как не пришёл в себя. - Подняли панику! Никого чужого тут не было! - возопил генерал. - Не могли раньше проверить эти проклятые гнилые шины? В освещённый круг, покачиваясь, вошел верзила капрал, волоча за собой на ремне карабин. - Я его чуть не поймал, - он придерживал здоровенную шишку на лбу, словно боясь, что она отвалится под собственной тяжестью. - Кого? - тяжко вздохнул генерал. - Этакого коротышку, от земли не видать. С саблей... Он мне в лоб булыжником! - А ну, дыхни! - потребовал Паф, принюхиваясь к нему, точно пёс. - Ясно, нализался! И яблоком закусывал. Убирайся с глаз! Все загоготали и разошлись. - За дело!.. Пьяницы! Лежебоки!.. Поворачивайтесь! - командовал генерал. УТИНЫЙ ОСТРОВ Луна потускнела, как всегда перед рассветом. На крыше лесного дома сидели все его обитатели, кроме Ведьмы и Домового. Леший, зевая, посмотрел на свои светящиеся "морские" часы. - Уже полпятого. Сегодня солнце проспало. - Безобразие, - проворчал Людоед. - Лень и безволие. И тотчас из-за верхушек деревьев колесом выкатилось солнце и удобно пристроилось на пышном белом облаке. Куда ни посмотри с крыши, всюду лес и лес... И только вдали, за тёмным болотом, сверкало озеро, окружавшее остров Утиный. Даже отсюда было хорошо видно - правда, в подзорную трубу, которую передавали по кругу, - как по новому деревянному мосту на остров пополз первый грузовик. - Мост-то стоит! - накинулся Людоед на Лешего. - Обманул? - Ты или с ума сошёл, или из ума выжил! - оторопел он. - Всю ночь не спал - трудился, столбы подпиливал. Глянь, какие мозоли - конские! Не видишь? И тут мост рухнул - машина упала в воду! Поплыли шляпы... Среди кувшинок замелькали головы "егерей"... - Моя работа, - Леший гордо шмыгнул носом. - Молодец, старина, - похвалил Людоед. - Ура! - ликовали Пальчик и Гук. Но радость была недолгой. Уже к полудню на озере ходил самодельный паром. Карабинеры, крутя лебёдки, переправляли на остров машины - одну за другой. - Проклятье! - переживал Леший. - Зря старался, радикулит зарабатывал. - Мы им ещё покажем, - пытался успокоить его Пальчик, теребя за штанину. - Катапульты возят, - возмущался Людоед, глядя в подзорную трубу. - Не очень большие, по-моему. - Почему так думаешь? - перехватив её, усомнился Леший. - Большие в такие фургоны не поместятся. - А если по частям доставляют? И собирают на месте? Ведь можно? - Можно, - озадачился Людоед. - Но вряд ли. А всё-таки?.. - задумался он. - Казалось бы, но однако же. Кто знает?! - в тон ему туманно заметил Леший. - В споре с тобой может победить только эхо. Людоед хмуро посмотрел на него и сказал: - Сегодня ночью нам всем придётся попотеть. - И мне? - с надеждой спросил Гук. - Я сказал: всем. Даже Ведьме и Домовому. - А я говорю - только без меня! - выглянул на крышу из слухового оконца вездесущий Домовой. - На мне весь дом держится! Завтраки, обеды, ужины, загибал он на ручках пальцы, - уборка, стирка... - Убедил. Остаёшься. Домовой согнал с лица довольную ухмылку, строго поджал губы и исчез. День тянулся и тянулся... И вот снова наступила ночь. "Она каждую ночь наступает", - как изрёк Леший ребятам, которые вконец истомились, опасаясь, что никогда не стемнеет. Людоед с коротким бревенчатым плотом на спине, Леший с длинным шестом и каким-то объёмистым мешком - а Пальчик и Гук налегке - бесшумно подкрались к озеру и залегли в густой траве на берегу. Ведьма с ними не пошла. После краткого разговора с Людоедом она куда-то улетела: у неё было особое задание. И наверняка не менее опасное, потому что улетала она с явной неохотой. По прибрежным кустам методично шарил с острова луч прожектора. Когда луч убегал прочь, можно было различить за широкой полосой воды контуры высокой сторожевой вышки, небольшого подъёмного крана и дощатых бараков. Доносились лязг и стук какой-то работы... - Всё стучат, стучат, - вздохнул Леший. - У меня от них мигрень. Ну, это когда мозги болят или слева, или справа. А у меня - везде, даже сзади. - Мозжечок это. Он у меня всегда болит, - прошипел Людоед. - От тебя. С острова донёсся протяжный звук колокола, вероятно, означавший "отбой", и замелькали силуэты идущих к бараку "егерей". На вышке по-прежнему вращался ослепительный глаз, шаря вокруг всего островка столбом света. Луч прошёл мимо... - Пора, - шепнул Людоед, тихо столкнув плот на воду. Все быстро влезли, и Леший лихорадочно заработал шестом. - Лево руля! Право руля! - шёпотом командовал он сам себе. - Помню, на дальнем море... Он вновь с силой оттолкнулся. Плот резко ушёл вперед, и, так как шест увяз, глубоко воткнувшись в дно, то кормчий вдруг одиноко повис на нём посреди озера. Плот замер метрах в трёх от него. Шест медленно клонился к воде. Лицо у Лешего было странное. Шест тихо упал. Кормчий окунулся, взял его в зубы и подплыл к плоту. Залез и резво отряхнулся всем телом, словно собака. Неумолимо приближался сделавший круг луч прожектора. Все плотно прижались к мокрым бревнам. Луч зацепил лишь краешек плота... Леший опять бешено заорудовал шестом, и они вышли из опасной зоны. Вскоре плот очутился под нависшими над водой кустами, как под крышей. - Ты сиди здесь, - наказал Людоед Гуку. - В случае чего, подай сигнал. Вот так: ку-ку-у... - Опять оставляете, - заныл Гук. - А я сильный. Я куда сильнее Пальчика! - Ты ещё мал, - снисходительно заметил ему тот. - Ты ещё более мал, - обиделся Гук. - У тебя самое важное задание! - спохватился Пальчик. - Тсс... - Людоед привычно посадил его себе на шею и осторожно выбрался на берег. Следом за ним, зачем-то засучив брюки, прошёл по воде, весь мокрый, Леший. Сразу же за кустарником стояла ограда из колючей проволоки. Предусмотрительные Людоед и Леший вынули кусачки и бесшумно проделали пока неизвестно для чего - широченный проход. Затем поползли. Пальчик лежал на шее Людоеда, вцепившись в его длинные усы, перекинутые за спину. Впереди, метрах в двадцати от лазутчиков, торчала прожекторная вышка. По соседству с ней, поблескивая стальными коленами поршней, высились - в холостом, не отогнутом назад положении - забрасыватели двух катапульт на пусковых станинах с какими-то рычагами. Вокруг прохаживался часовой в длинном плаще. Всё-таки прав оказался Леший: катапульты перевезли по частям и собрали на острове. Людоед внезапно остановился. Ползущий сзади Леший звучно наткнулся лбом на его сапог. Часовой уставился в их сторону. Вспыхнул фонарик. Луч пробежал по высокой траве, выхватил хохолок на макушке Людоеда - и исчез. - Опять эти кролики, - пробурчал часовой, пряча фонарь и доставая из кармана тёмную бутылку. Забулькала жидкость. Леший повёл носом: - Розовое полусладкое. Людоед приставил ему ко рту каблук сапога: - Тихо. Без рекламы. Затем вынул рогатку, заложил в неё яблоко... Бац! - И часовой, дёрнув головой, упал в траву. Людоед и Леший подбежали, мигом оттащили охранника в густые кусты и заткнули ему рот комом лопухов. Леший быстро натянул на себя его просторный егерский плащ, нахлобучил шляпу с пером и схватил карабин. Ещё секунда, и он невозмутимо уже стоял на посту вместо часового. - Эй! Чего там? Я вроде слышал шум, - запоздало послышался голос с прожекторной вышки. - Опять кролики, - невозмутимо бросил Леший. - Пить надо меньше, - насмешливо донеслось с вышки. - Голосок у тебя, как у лешего из детских передач!.. Слышь, я пока подремлю часок, а прожектор пусть крутится без меня. Смотри в оба, за двоих. - Ладно, - промычал Леший. Через минуту на вышке послышалось похрапывание. - Нам везёт, - прошептал Людоед Пальчику, вылез из кустов и деловито обошёл одну из катапульт. - Вот бы в наш двор - для самообороны, - шёпотом размечтался Леший, потирая озябшие голые ноги одну о другую. Людоед поставил Пальчика на железную лесенку сторожевой вышки и дал кусачки: - Лезь наверх. Затаись под последней ступенькой, и, если начнется шумиха, быстренько перекуси кабель прожектора. И не бойся, током не ударит - ручки кусачек заизолированы. - А если тот, на вышке, проснётся? - Я его враз собью из рогатки. Считай, ему сейчас тоже повезло. Пальчик подмигнул - чего, мол, там! - и полез вверх. - Ты только кусачки не урони, - тихонько напутствовал Леший. - Тяжелы для тебя. Ох и грому же будет! - А ты сумеешь? - спохватился, задрав голову, Людоед. - Не маленький, - ответил Пальчик. Леший и Людоед принялись сосредоточенно изучать на станине рукоятки и рычаги. - Идиотское устройство, - ворчал Леший. - Я бы лучше придумал. О, я великий изобретатель! - Заткнись, учёный. Дружка разбудишь. На вышке по-прежнему звучал тихий храп. Размеренно вращался прожектор. - Хорошо, их только две... - вздыхал Леший. - Я уже устал до смерти... Интересно, на сколько километров они всё же бьют? - На порядочно. - Угу. По порядочным людям. - Отвяжись. - Так... Разобрался, - Леший вдруг потянул на себя самую неприметную рукоятку. Торчащий ввысь забрасыватель катапульты дрогнул, отсоединившись и от коленчатых поршней, и от самой станины. Сейчас он удерживал равновесие только силой своей тяжести. - Не дыши - рухнет, - по-хорошему предупредил Леший. - А теперь хватай, ты у нас известный силач. - Да и ты не слабак, - примеривался, как удобнее ухватить "метательную ложку". Людоед. - Ей бы хорошо суп метать, хлебать, черпать из бычьих хвостов. Ни одного не упустишь. - А, по-моему, можно и целого быка зачерпнуть. Ну, ты готов? - Давно готов. Всегда наготове. Они с трудом приподняли "ложку" стоймя, опустили нижним концом наземь, наклонили и, ловко перебирая руками, взвалили её себе на спины. Лешему достался "черпак" забрасывателя. - Ничего себе, - закряхтел он. Согнувшись, они побрели к проходу в колючей проволоке. - Эх, годы, - вздыхал Людоед. - Теперь даже ложку еле поднимаю. А ведь она, наверно, и полтонны не тянет... - Тебе хорошо, - пыхтел Леший. - А у меня силы - слабые. Мне необходимо усиленное питание. Усиленное нашим Домовым, - пояснил он. - Левее... Правее... Прямо! - всё так же шёпотом командовал идущий впереди Людоед. - Напрасно мы Гука не взяли, - ныл позади Леший. - Помог бы он мне... А Гук в это время, один-одинёшенек, стоял в темноте на плоту под нависавшим кустарником и напряжённо прислушивался к выматывающей душу тишине. Он не видел и не слышал, как бесшумным шагом лесных жителей прошли за кустами похитители катапульт. Не видел и то, как они беззвучно двинулись вдоль отмели - туда, где к островку почти вплотную, отделённые лишь узкой протокой, подступали зыбуны бездонного болота. От него даже сюда тянуло запахом гнилых водорослей и жирной грязи. И уж подавно не мог увидеть, как две тёмные фигуры, тяжело раскачав длинный ложкообразный предмет, швырнули его и он с чавканьем погрузился в трясину. И, конечно, Гук даже и предположить не смог бы, что вскоре та же участь постигнет и забрасыватель другой катапульты. С Гуком случилось... Но об этом после. - Вторую мы еле-еле дотащили, - устало сказал Пальчик Людоеду и Лешему, когда, наконец, вернулись на место стоянки плота. Так и не пришлось ему проявить себя во всём блеске с кусачками на сторожевой вышке: охранник не проснулся, а смены караула ещё не было. - А где же Гук? - вдруг вскрикнул Пальчик. И Гук, и сам плот исчезли. Таинственно поблёскивала угольная, чёрная вода. В ПЛЕНУ Карабинеры в зелёных егерских жилетах сидели за огромным столом и играли в карты. Всё в караульном бараке плавало в сигаретном дыму. С грохотом распахнулась дверь, двое охранников втолкнули Гука. Из-за стола поднялся тот самый верзила капрал, который вчера гонялся за Пальчиком. - Ужасные новости!.. Часовой пропал! - забубнили они. - Обшарились! - И забрасывателей у катапульт нет! - растерянно доложил один из них. Может, они сами по себе... улетели, господин капрал? - И часовой вместе с ними! - хлопнул себя по лбу второй. - А если будет ответный удар? - в испуге вскочили игроки в карты. - Что?! - Ноги у капрала внезапно подкосились, он беспомощно плюхнулся на стул. - А это кто такой? - указал он на Гука. - Поймали у берега - втихую! Даже пикнуть не успел. Странный тип. Сидит на плоту. Я ему - раз! - зажал рот, а он мне в ладонь кукует. - Охранник кивнул на молчащего Гука и покрутил пальцем у виска. - Как - кукует? - опешил начальник. - Очень просто: ку-ку, ку-ку... - Заглохни! - Капрал встал. А игроки сели, машинально тасуя карты. - С ума посходили! Что я скажу генералу? - ужасался он. - А куда смотрел второй часовой? - Сны смотрел... Спал на вышке. - А вот ему за это - вышка. Сони! - завопил капрал. - Забрасыватели стащили! Жуткий его взгляд остановился на храбрящемся Гуке: - Обыскать! Патрульные обшарили задержанного. - Забрасывателей от катапульт нету! - ошалев, доложили они. - Нет?.. Странно, - вконец потерял голову начальник. - Вы забыли про мой задний карман! - усмехнулся Гук. - Говори, где они? - бешено затряс его капрал. - Вот ещё! Я немой. - Лодку, а в лодку - мотоцикл! Я сам повезу его в город к Пафу. У него и немой заговорит, всё расскажет. НАПАДЕНИЕ Случилось и впрямь непредвиденное. Дело было так... Двое охранников, посланных капралом в дозор, должны были обойти островок по всему прихотливому, извилистому берегу. Случайно они и обнаружили Гука, захватили его, а плот отогнали в другое место. Это произошло, когда Людоед и Леший уже возились со второй катапультой. Затем и те, и другие разминулись: охранники потащили Гука к себе в барак - вновь по берегу, а похитители катапульт опять двинулись с забрасывателем к болоту - через проход в колючей проволоке. - Может, он испугался и уплыл назад на плоту? - сказал Людоед, следуя взглядом за скользящим по тому берегу лучом прожектора. - Гук не такой, - обиделся за приятеля Пальчик. - Надо скорее смываться, драпать, сматывать удочки! - И Леший запричитал: - Что делать? Я уже давно не умею плавать! Неожиданно в небе раздался тонкий свист. Людоед встрепенулся и сложил ладони рупором: - Каррр-р, карр-р, карррга!.. Свист усилился. На берег, взметнув тучу песка, села Ведьма верхом на метле. - Ведьмушка, - обрадовался Леший. - Карга-дорогушенька. - Цыц, полуночник, - огрызнулась она и повернулась к Людоеду. - Вызывали? - Докладывай. - Я видела сверху: Гука сцапали караульные, - браво доложила Ведьма, для наглядности взяв метлой на "караул". - Они же и плот увели. - Так... Вступает в силу запасной вариант - скорей перевози всех на тот берег. - А как же Гук? - забеспокоился Пальчик. - Его же сцапали! - Если и нас сцапают, - мудро заметил Людоед, - кто ему поможет? Леший первым уселся позади Ведьмы на двухместном сиденье и, подражая манере Людоеда, посадил себе Пальчика на шею. - Подтолкни, - попросила она Людоеда. Он упёрся ладонями в спину Лешего, разогнал их, словно на забарахлившем мотоцикле, и - шж-шж-жж - метла с тремя седоками взвилась в воздух и растаяла в темноте. А Людоед стал нервно прохаживаться по берегу: три шага влево, три вправо, как по тюремной камере. Снова раздался свист, и вернулась Ведьма - уже одна. Он торопливо опустился на сиденье - метла круто прогнулась. - Ирод, - разволновалась Ведьма. - Сломаешь. - Й-эх, й-эх, - они дёргали плечами вперёд, отталкивались ногами, но никак не взлетали. - Слазь, - потребовала она. - С тобой, тяжеловесом, мы здесь навсегда застрянем. - Я сапоги сниму, - предложил он. - Ага. И в руках держать будешь? Нетушки! Придётся тебе искупаться. Плыви, - твердо сказала Ведьма. - Можно и без сапог. - Холодно... - Он зябко передёрнул плечами, неохотно покидая метлу. Ведьма взлетела, в последний миг Людоед схватился за сиденье и повис на руках. Метла летела над самой водой и вихляла из стороны в сторону. - Утонем! - Ведьма уколола его булавкой в руку. Он вскрикнул и с грохотом, напоминающим взрыв снаряда, рухнул в озеро. Ту-ру-ту-ту!.. Раздался сигнал тревоги на острове. Набежал столб прожектора. Ярко вспыхнуло несколько сильных фонарей. Скрестившиеся лучи выхватили голову Людоеда в тёмном озере, как самолёт в небе. Загремели выстрелы. Пули вспороли вокруг него воду. Он глубоко нырнул. ...Леший и Пальчик сиротливо сидели на песчаной косе - поодаль от острова. Выстрелы уже затихли, фонари погасли, и лишь одиноко кружил в стороне неутомимый прожектор. И тут, яростно фыркая, вдруг подплыл Людоед, целый и невредимый, и на четвереньках вылез на берег. Они радостно бросились к нему. - Привет компании, - буркнул пловец, стаскивая сапоги и выливая из каждого вёдер по семь воды. Леший ухмыльнулся, пощупав свою, наконец-то, просохшую одежду. - Пошли разведаем, что к чему, - сказал ему Людоед. - И я, - засеменил Пальчик следом. - А ты обожди здесь. Мы скоро. И не хнычь. Рано или поздно, а спасём Гука. Даю голову на отсечение! Его, - кивнул он на Лешего. - Распоряжайся своей! - возмутился тот. Они направились к лесистому мысу, который вдавался в озеро как раз напротив острова. Пальчик остался один. С мохнатой ели срывались шишки и шлёпали по земле, как чьи-то редкие шаги. Шж-ж-ж... Около Пальчика опустилась Ведьма на метле. - Слышишь!.. Твоего Гука везут на лодке - прямо сюда! Где наши? - Там, - показал он. И она улетела. Пальчик взволнованно прислушался. Действительно, из темноты донёсся плеск вёсел... Ближе, ближе... Показались очертания широкой шлюпки, и он нырнул за куст. На берег вылезли дюжие охранники. Они играючи вынули из лодки и поставили на берег мотоцикл с коляской: за рулём уже наготове сидел капрал, а в коляске лежал связанный Гук. - По карте где-то здесь самая короткая лесная дорога к городу, - сказал капрал. - Ага, вот она! - включил он фары, осветив заросшие травой колеи. Один охранник сел к Гуку, а другие вернулись в шлюпку и поплыли обратно. Пальчик лихорадочно огляделся - "наших" всё ещё не было. Как назло!.. Мотоцикл высился рядом - можно рукой дотронуться, - а что, если?.. Вот он зарычал, рванув с места, и Пальчик мигом прицепился к коляске. Гук обернулся, рот у него невольно расплылся до ушей - он увидел рожицу друга. Караульный, поч