– Радолф? – Лили лениво повернула к нему голову, но, заметив его напряжение, тут же насторожилась, и это лишний раз убедило его в правильности догадки. Он встретился с ней глазами, зная, что она прочтет в них, но его это не волновало. Сознательно или нет, но она уязвила его, причинив боль без меры.
– Ты ждешь ребенка.
В его словах не было злости или упрека; Радолф просто констатировал факт, но Лили испугалась, и он почувствовал это нутром, поскольку давно умел различать запах страха.
– Да.
Звук получился столь тихим, что Радолф едва его расслышал.
– Как давно тебе это известно?
Он мог бы и не спрашивать; ответ был слишком очевиден.
– Я...
– Отвечай!
У Лили болезненно сжалось горло. Откуда-то из пустоты в ее сознании всплыл голос Гадрен: «Скажите ему, леди, пока не поздно».
Увы, она опоздала.
– Я узнала об этом в Йорке, но не сказала тебе, иначе ты не взял бы меня с собой! – Она торопливо произносила слова, боясь, как бы он не остановил ее. – Я должна была поехать с тобой, ради моего народа, и король поддержал меня...
– Ты лжешь, – возразил он с горечью. – Ты знала все еще до того, как я получил приказ отправляться на север. – Его голос дрожал, гнев полыхал в черных глазах и заливал краской скулы.
– Может, и знала, но боялась тебе сказать, потому что... – Потому что думала, что он будет любить ее только из-за детей, тогда как ей хотелось большего.
– Ты боялась, – передразнил он. – Дьяволица, скандинавская ведьма боялась? Чего, Лили? Что я убью тебя добротой? Что задушу тебя поцелуями и объятиями?
Он внезапно умолк.
Снаружи в темноте прокричала сова, и Лили вздрогнула. Ее мать сказала бы, что это не к добру и сова – дурной знак, но Лили не могла допустить такой мысли. Сова – ночная птица, вот и все; ее крик ничего не значил. И все же в ее душе шевельнулись древние суеверия, невольно рождавшие страх.
– Я думала, что скажу тебе это по приезде в Гримсуэйд, но... ты был так занят... – Она повернулась к нему, чтобы увидеть его лицо. – Если я тебя обидела, Радолф, прости меня.
Ледяная королева викингов вдруг растаяла, и ее место заняла испуганная девчонка.
– Я открыл тебе свое сердце, – сказал Радолф спокойно, – ты приняла это к сведению и сделала собственные выводы. Ты совершила большую ошибку, Лили. Тебе следовало поставить меня в известность.
– Радолф, пожалуйста... – Ее голос предательски задрожал.
– Теперь я и сам вижу, что история с Воргеном – правда. С ее помощью ты затянула меня в омут, и теперь я тону, а ты даже не протянешь мне руки, чтобы спасти.
– Неправда! Я ухаживала за тобой, когда ты был ранен, я следила, чтобы ты был накормлен и напоен. Я...
– Все это могла бы делать и другая женщина или слуга. Любой мог лечить мои раны и заботиться о моей еде, но я хотел большего, ты была мне дорога, я хотел иметь жену и без оглядки предложить тебе то, что так долго оставалось скрытым в моей душе... – Радолф порывисто втянул в грудь воздух и легко коснулся ее волос, так что она почти не ощутила его прикосновения. – Может, все так, как вы говорите. Может, я виноват не меньше вашего. леди. Я постараюсь вас простить, но в настоящий момент мне это нелегко, поэтому вам лучше лечь спать. Мы поговорим завтра, когда все закончится... – Он вспомнил, что, возможно, завтра его уже не будет в живых, и добавил: – Утром я переговорю с лордом Генрихом. Если со мной что-то случится, вы и ваш ребенок не останетесь без попечения. Может статься, лорд Генрих сам на вас женится.
– Нет! – в ужасе воскликнула Лили, но Радолф даже не взглянул на нее. Его глаза закрылись, и она видела по твердой линии его рта, что он не имеет намерения обсуждать этот вопрос дальше.
«Ты была мне дорога». Как только Лили вспомнила эти слова, у нее закружилась голова. Она проявила трусость. Что бы он предпринял в конце концов? Посмеялся бы? Он никогда бы ее не обидел. Он был не такой. Но, хорошо помня Воргена и Хью, она побоялась рисковать.
Теперь ей всю жизнь придется об этом сожалеть.
Лили отвернулась, съеживаясь, пытаясь сжаться в клубок и исчезнуть. Гадрен была права. Ей следовало сказать все Радолфу независимо от того, что могло произойти потом. Она должна была показать, что доверяет ему, и тогда он простил бы ее.
Она плакала тихо, и плакала до тех пор, пока не уснула.
Разбудили Лили птицы. На этот раз это были не совы, а черные дрозды, беззаботно насвистывавшие свои мелодичные песни.
Поднявшись, Лили добрела до выхода из палатки, уже зная, что Радолфа поблизости нет. Заря только занималась, и в опустевшем лагере было сумрачно; в предутренней мгле тускло мерцало пламя фонарей и костров.
Лили стояла, покачиваясь, в сером мареве начинающегося утра. Ночью, с трудом уняв слезы, вконец изможденная, она провалилась в глубокий сон, и пока она спала, Радолф поднялся, надел доспехи, повесил на пояс меч, взял щит и ушел сражаться с Хью. Он даже не разбудил ее, чтобы попрощаться.
– Радолф, где ты сейчас? – прошептала Лили и зажмурилась.
Мимо на шатких ножках пробежал крошечный ребенок, следом спешила молодая мать; нагнав малыша, она подхватила его на руки. Женщины, дети и немощные старики – это было все, что осталось от лагеря.
Ей нужно к Радолфу, неожиданно решила она. Лили видела карту и знала, как пройти к месту сражения.
Исполнившись решимости, она бегом вернулась в палатку, надела сорочку, платье и перебросила волосы через плечо. Ей было совершенно не важно, как она выглядит.
Натянув чулки и туфли, Лили накинула плащ, радуясь желанному теплу.
– Стефан!
Остался ли подросток в лагере или ушел с солдатами, Лили не знала. В ожидании ответа она сунула в рот пригоршню черники, оставшейся от вчерашнего завтрака, и отхлебнула молоко из кувшина.
– Леди?
Вид Стефана свидетельствовал о дурном расположении духа; ему явно велели оставаться с ней, в то время как другие отправились драться.
Несмотря на напряженность момента, Лили не смогла скрыть улыбку.
– Стефан, я должна найти лорда Радолфа. Ты поедешь со мной?
Он уставился на нее как на сумасшедшую:
– Я не ослышался, леди?
– Моя кобыла здесь или ее забрали?
Глядя на нее расширенными глазами, Стефан покачал головой:
– Нет, леди, вашу лошадь никто не трогал.
– Вот и отлично. Чем скорее ты ее приведешь, тем скорее мы отправимся.
Видимо наконец решившись, Стефан быстро двинулся в сторону конюшни.
Кобыла Лили действительно оставалась в загоне, тогда как большинство лошадей забрали, чтобы использовать либо в кавалерии, либо для перевозки раненых. Похоже, ей просто повезло, но все равно Лили ощутила благодарность. Она должна найти Радолфа и поговорить с ним, прежде чем начнется сражение. Она ему дорога – так он сказал. Наверняка теперь он будет рад услышать, что она его любит.
Или...
Воспоминания о выражении его лица и словах, сказанных ночью, несколько охладили ее пыл. Может, для нее будет лучше, если она скроет свои чувства? Впрочем, от этого безопасного пути Лили тут же отказалась. Она скажет правду, даже если это будет стоить ей жизни, ведь это мог быть ее последний шанс.
– Что, если сражение уже началось? – забеспокоился Стефан, подводя кобылу и помогая ей сесть в седло.
– Еще не рассвело, – отозвалась Лили. – Но все равно нам надо торопиться! Садись позади меня и держись.
Стефан не заставил себя упрашивать, и Лили сразу пустила кобылу в галоп, направляясь в сторону долины, где в скором времени должно было развернуться решающее сражение.
Склонившись к шее своего рысака, Жервуа мчался галопом, тихо ругаясь под нос. От встречного ветра его лицо раскраснелось, в глазах стояли слезы. Он приготовился сражаться, но не смел ослушаться своего господина, особенно сейчас, когда лорд Радолф великодушно согласился благословить его брак с Элис Реннок.
– Доставь сюда мою супругу, – приказал Радолф тоном, не допускающим возражений. – Полагаю, англичане будут биться лучше, видя ее рядом со мной.
– Но, милорд... – Жервуа не закончил: одного взгляда командира оказалось достаточно, чтобы всякое желание оспаривать приказ у него вмиг пропало.