Вот только права ли она? Лили пронзила дрожь, и она задумалась, как мужчина со столь чувственными губами и умными глазами мог быть таким жестоким и страшным, каким его рисовали. Лили всегда считала, что способна читать мысли людей и правильно определять характер, благодаря чему она до сих пор оставалась жива, но Радолф представлял для нее загадку. Человек, с которым она столкнулась в Гримсуэйдской церкви, не был похож на того жестокого рыцаря, о котором вполголоса рассказывали легенды. Утверждая это, Лили могла поставить на кон все свои земли, если, конечно, еще владела ими. Он определенно воспылал к ней страстью, но, что поражало ее куда больше, она сама тоже испытывала к нему влечение. Собственные чувства вызывали у нее удивление не потому, что Радолф не мог представлять для нее интереса – такой большой мужественный мужчина не мог не быть привлекательным, – а из-за Воргена.
Между Лили и ее мужем не было любви; больше того, Лили ненавидела его. Ворген же смотрел на нее как на средство утверждения своей власти на севере. Впрочем, он и не притворялся, что любит. Лили тоже не могла любить человека, убившего ее отца и превратившего ее размеренную, спокойную жизнь в сплошной ад.
Вначале, когда они только обвенчались, Ворген неоднократно пытался осуществить их брачные отношения. Он проявлял настойчивость, а когда не мог добиться желаемого, пускал в ход кулаки, причиняя ей боль. Со временем его попытки становились все реже, но по-прежнему оставались столь же отчаянными и пугающими. Лили приписывала его мужскую немощь старости, ибо Ворген был почти ровесником ее отца. К несчастью, с каждой неудачей желание Воргена только разрасталось: он кричал на нее, обвиняя в своих неудачах, обзывая ледяной стервой и осыпая упреками, утверждая, что ее холодность лишает его мужской силы.
– Что ж, я только рада. Рада! – кричала Лили в ответ и тут же, получив зуботычину, усмехалась тому, что он не может взять у нее то, что лишь она сама вправе отдать.
И все же жестокие слова мужа ранили ее ничуть не меньше его грубых кулаков. Он так часто и с такой ненавистью повторял их ей, что Лили почти уверовала в справедливость его обвинений.
Время от времени Ворген угрожал ей соединением с другими мужчинами. Он говорил, что заставит ее силой совокупиться с кем-либо из них, ибо нуждается в наследнике, чтобы укрепить свою позицию землевладельца. Подданные смотрели на него как на иноземца, но они примут ребенка, рожденного от норманна и англичанки, и присягнут ему в верности.
Но эти угрозы так и не были приведены в исполнение, а потом Воргена убили, и Лили стала вдовой, не побывав женой.
Прихода ночей она всегда ждала со страхом, но теперь вдруг подумала, что вряд ли боялась бы ночи, если бы ее супругом был Радолф. А может, и он найдет ее холодной и нежеланной? Что, если, поцеловав ее с пылкостью, он обнаружит, что страсть остыла и испарилась, ничего не оставив взамен?
«Он мой враг», – напомнил ей усталый рассудок, но это не помогло. Казалось, ее тело и разум затеяли войну: кто кого одолеет.
Постель Радолфа была мягкой и теплой, и Лили очень удобно расположилась в ней. Последние годы она жила, балансируя на лезвии ножа. Как же давно не доводилось ей чувствовать такое спокойствие и умиротворение!
Постепенно усталость взяла верх, и она уснула.
Ее сон был так глубок, что она не слышала ни доносившихся снаружи звуков лагеря, готовившегося ко сну, ни Стефана, пришедшего зажечь свечи, ни совы, подававшей голос в ночи. Лили спала и не видела снов, а ее волосы разметались по подушке.
– Милорд?
Последние остатки сна внезапно слетели с нее, и Лили затаила дыхание. Со стороны входа в палатку донесся тихий голос Стефана, но разбудил ее столь неожиданно отнюдь не он.
Над ней кто-то возвышался. Лили чувствовала его присутствие, чувствовала его запах – смесь пота, влажной шерсти и мужчины.
Радолф.
Рука Лили невольно сжалась, ногти больно вонзились в ладонь.
– Милорд? – повторил Стефан с возросшим недоумением.
Теперь все органы чувств Лили пробудились и трепетали. Она ощутила рядом с собой движение, и тяжелая шерсть плаща, взметнувшись, задела ее щеку. От этого прикосновения она поморщилась, но Радолф уже отвернулся, и по шагам она поняла, что он отошел от кровати. Очень осторожно Лили приоткрыла один глаз и взглянула на него сквозь ресницы. Ее враг стоял к ней спиной и, судя по наклону головы, пил из кубка. Рядом с ним находился Стефан, ожидая, когда хозяин закончит, после чего повторно наполнил кубок из помятого металлического кувшина. Лили заметила, что он снял кольчугу, шлем и теперь на нем осталась зеленая туника с короткими рукавами, из-под которой виднелись белая полотняная рубаха и коричневые штаны. На одном плече его свободно висел плотный шерстяной плащ. Без кольчуги Радолф не казался таким огромным, но все же удивлял крепкой спиной, широкими плечами и мускулистым телом большого воинственного животного. Могучий. Использованное Роной слово характеризовало его как нельзя лучше.