РАЗДУМЬЕ
Цвети, душа, пока не сжатыЗной дней отбывшие поля,—Пока не плачет боль утраты,Как зов бездомный журавля…
А там, в угрюмый час ущерба,Сквозным скелетом встанет вербаСредь пустоши без рубежа,Где лишь протянется межа,
Шурша редеющей щетинойИ раня слух, волнуя кровь —Средь мертвой чащи вновь и вновь
Зловещим звоном крик совиныйПри бледном зареве луныПронзит пустынность тишины.
BEШНИЕ СТРУНЫ
Раскрылся к цвету хмурый север,И снова зимний сон далек…То в синий лен, то в красный клеверСвои холмы пpocтop облек,
И грудь, дышавшая лишь болью,Дивясь полдневному раздолью,Его лазурь и зной, как мед,В забвеньи детском жадно пьет…
Пусть кубок пламени и звонаВ час жизни пенится полнейУ уст, познавших горечь дней,
И час ущерба, жребий стона,Преобразится в полноту —Как май, как яблоня в цвету!
ПРИВЕТ ИТАЛИИ
В седых веках шумели воды Тибра —Векам веков их пляску петь и впредьО славе жизни, в духе беспрерывной,Хотя и разной, в пестрой яви дней…Средь бурь, чьи вихри щедро гонит время,Не дрогнула таинственная нить,Связавшая в один великий жребийМеч Цезаря и белый крест Савойский,И средь лавин, что зиждут мир и рушат,Не пресекалась вещая стезяОт Пестума к святым садам Ассизи…Волшебным плугом, видно, к цвету взрытВесь Лациум, раз жертва не скудеет,И оттого незыблем Капитолий,Что мудрый зодчий клал его ступени…И от него, по замыслу его,В святое имя истины вселенскойВоздвиглась в мире, в глубь земли и к звездам,Италия, как некий строгий храм,Что строился и строится от векаТоскующим напевом пастухаСреди безлюдья пущи Апулийской,С душою Данте, думою волхва,Кривой киркой садовника ТосканыИ царственным резцом Буонарроти,Безбольною молитвою Франциска,А — тоже — грузным молотом АрнальдоИ темной кровью в поле боевом…Велик в красе дворцов своих и башенБессмертный Рим, но выше Рим незримый,Тот Дух, что двигал кистью ЛеонардоИ тайным чудом звездного огняПылал в живых виденьях Галилея…Италия, как в сердце Гарибальди,Он дышит в воле всех твоих сынов!И только в нем ты обретешь упорствоВ своих трудах, свершеньях и надеждахИ верный щит величью твоему,Тот щит, что был с тобой на древнем РейнеИ не изменит ныне на Пиаве…И не его ль, не дух ли вещий Рима,Далекие, мы чтим благоговейноВ часы, когда, волнуя сердце, снитсяТвой кипарис и серый ряд олив,И пиния, как жертвенная чаша,Воздетая за даром солнца к небуИ врытая глубокими корнямиВ земную грудь, как вечный образ твой?!
ДУХУ ЖИВОМУ — НЫНЕ И ПРИСНО
Есть жизнь и смерть лишь в мнимых гранях праха.Есть только жизнь в пылании времен…Не для зерна зерно — для всхода и расцвета,Равно, как цвет опять цветет зерну,Чтоб Тайна мира вечно колосилась,И, строясь к Солнцу, были беспрерывныСтупени праха Богу своему.Кто мыслит так, кто верит так, тот знаетСвет истины. Его людское сердцеДрожит в слезах у гроба. Но, как дух,Ушедшему он вслед глядит безбольноВ сознании, что вечен дар зари…Аминь! Бессмертен Дух его, зовущийОт детских слез и счастья наших днейТуда, где грудь людская вновь воскреснетИз скудости в богатство полноты…Звучит векам певучий дар его,Преображая жребий человека,Чтоб стал он частью в чуде бытияИ в нашей жизни, тайно ускоряяК иному дню светающее время…В устах земли три имени ему:Пифийский жрец, Пророк и вновь Пророк,Что станет светом нового Синая.Он учит нас доверью ко Вселенной,И мы приемлем вещий зов его:Земные братья, пробил час крещенья!Бросайтесь слепо в воды Иордана,И будет в мире молодость души!