– Да. Я думаю, что ты прав. – Ти отвернулся и стал ковырять в земле носком ботинка. – Мда… Тогда это все не исправишь.
– Я знаю это чувство, – мрачно согласился с ним Гидеон. – Эй, послушай, что я тебе скажу. Почему бы тебе не остаться здесь с бабушкой и со мной на несколько дней? Ты и Уилл. Как тебе эта идея? Вы поможете нам подготовиться к Рождеству. Мы будем слушать бабушкины истории о том, как Шелби, Хантер, твоя мама и я были детьми. А дня через три или четыре, вы сможете пешком вернуться на ферму. Это недалеко, если вы пойдете короткой дорогой через лес. Уилл и я, бывало, в детстве ходили этой дорогой.
Ти обрадовался.
– Мне нравится эта идея.
– Хорошо. Тогда решено, а сейчас вернемся домой.
Когда Гидеон передал эту новость Мэгги, она была против. Но увидев довольное лицо сына, Мэгги уступила. С тех пор, как они остались одни, он редко чему-нибудь радовался. Она вернулась домой одна.
Мэгги было одиноко, но в этом ощущался странный покой. Ей не нужно было притворяться веселой и здоровой. Она могла подолгу сидеть и смотреть в окно или плакать ночью в своей кровати, не беспокоясь, что Уилл или Ти ее могут услышать. И впервые она почувствовала слабую надежду на исцеление.
Через несколько дней, встав рано утром, Ти и Уилл отправились домой дорогой, предложенной Гидеоном. Им предстояло идти через поля Тиреллов и густой лес, разросшийся наподобие широкой стрелы, врезавшейся в земли Уиткомбов и Тиреллов.
Наступил сырой и холодный рассвет. По земле стелился туман и собирался в долине реки. Выпала роса, и ее капельки переливались в скупом осеннем солнечном свете. Иногда на ветвях деревьев попадались белки, которые глядели на путников черными, как бусинки, глазками.
Шли они не торопясь. Лес им был хорошо знаком, но все же было немного страшновато оттого, что лес становился все гуще, и если они сделали неверный поворот, то их поход может закончиться тем, что они безнадежно заблудятся в лесу, где кроме белок и птиц водятся дикие животные.
Через некоторое время мальчики смогли разглядеть опушку леса, на которую выходили окна их дома, и они стали успокаиваться. Уилл, устало тащившийся с серьезным выражением лица, остановился:
– Ти…
– Что?
– Как так случилось, что Рейд ушел? Ти взглянул на него. Этот вопрос Уилл задавал ему уже много раз, поэтому он осторожно ответил:
– Я не знаю.
– Правда?.. – Уилл пытался подобрать слова. – Это случилось… из-за меня?
Ти остановился и уставился на своего отца. Уилл в первый раз высказал эту мысль. Он смотрел на своего сына печальными глазами.
– Из-за тебя? С какой стати… почему ты так думаешь?
Уилл беспомощно пожал плечами и покачал головой.
– Я не знаю точно. Но иногда… он смотрел на меня странно.
– Странно на тебя смотрел?
Уилл нахмурился, отвел глаза в сторону и сел на корточки около тропинки. Потом подобрал какую-то палку и начал бессмысленно ею водить по траве.
– Я не знаю, но похоже… он был печальный. Как будто я был виноват в его печали. Не так, как дядя Гидеон, не строго. Как будто… ужасно печально. – Уилл поднял глаза, и Ти увидел в них слезы.
– Ах, Уилл, нет… – Ти присел рядом с ним. – Не думай так. Я уверен, что он уехал не потому, что ты его расстраивал. Мистер Прескот любил тебя. Каждый знает это.
– Правда? – Лицо Уилла немного посветлело. – Ты так думаешь?
– Я знаю. Послушай, тебе никогда не лгу, не так ли?
Уилл закивал головой.
– И сейчас я тоже говорю тебе правду. Мистер Прескот тебя очень любил.
– Честно? – Уилл, было, улыбнулся, но потом опять нахмурился: – Тогда почему он уехал?
Ти смутился.
– Я не знаю… – Он внезапно понял, что хотел ему объяснить дядя Гидеон в последнем их разговоре. Ти не знал, как сказать своему отцу, что могло произойти между Рейдом и Мэгги. В первый раз в жизни Ти стало неудобно перед своим отцом. Но и пытаться ему объяснить что-то было бессмысленно. Наверное, то, что говорил ему дядя Гидеон, Уиллу говорить было нельзя. Говорить такие вещи тому, кого очень любишь, значит сильно его расстроить. Эта истина вдруг ясно открылась Ти. Но Уилл требовал дальнейшего объяснения.
– Я рад, что Рейд ушел не из-за меня. – Он поломал прутик на несколько частей. – Но мне очень жаль, что он ушел.
– Мне тоже. – Ти сдержал подступившие слезы. Он встал, протягивая руку своему отцу. – Но я считаю, что ни я, ни ты ничего не можем сделать. Пойдем, иначе мы до полудня не придем домой.
Уилл, поднимаясь, взял его за руку, и они направились по тропинке дальше. Уилл шел, шурша опавшими листьями, которые красивым многоцветным ковром лежали на земле.
Ти улыбнулся, вспомнив, как ему нравилось так ходить, когда он был маленьким. Неожиданно Ти увидел большой плоский камень, лежащий недалеко от тропинки. Ти остановился и позвал Уилла.
– Эй, Уилл, посмотри туда, – показал он ему на камень. Уилл быстро подошел. Сколько помнил Ти, Уиллу нравилось рассматривать камни. Оба они опустились на корточки, и Уилл осторожно приподнял камень и перевернул его. В этот же момент они услышали какое-то фырканье.
Ти поднял глаза и замер. В тени деревьев, на расстоянии всего лишь нескольких ярдов[2] от них стоял кабан. Он смотрел на них своими маленькими, злобными глазками. Из его оскаленной пасти торчали два неровных клыка. Ти знал, что эти животные очень агрессивны, и единственным спасением в таких случаях было бегство. Когда Ти случалось гулять по лесу, он всегда внимательно смотрел по сторонам. Но так близко к дому эти животные еще ни разу не подходили. В этом году холода наступили рано, и, видимо, многие животные в поисках пищи стали выходить из лесной чащобы поближе к человеческому жилью.
Дом, который еще минуту назад казался им таким близким, теперь становился недосягаемым. Ти попытался не двигаться, надеясь, что кабан потеряет к ним интерес. Уилл сидел спиной к кабану и не обращал внимания на странные звуки, которые раздавались позади него. Увидев, что Ти прижался к земле, Уилл повернул голову в ту сторону, куда смотрел Ти, и увидел кабана. Он тут же вскочил на ноги и закричал:
– Ти, беги! Беги!
Кабан издал громкое рычание и бросился на них. Ти закричал так громко, как только мог, надеясь, что его крик услышит Мэгги. Но тут же понял, что даже если она и услышит их зов о помощи, то все равно не успеет опередить кабана. Ти теперь надеялся лишь на то, что ему удастся взобраться на дерево. Но рядом стояла сосна с длинным гладким стволом, на которую трудно было залезть. Тогда он со всех ног помчался к дубу, боясь, что взобраться на дерево у него не хватит сил. Уиллу, с его развитой мускулатурой и высоким ростом, это сделать было гораздо проще. Они что было мочи бежали по лесу, но Уилл опередил сына. Ти чувствовал, что кабан буквально наступает ему на пятки и что добежать до ветвистого дуба он не успеет. И он решил попробовать взобраться на ближайшую сосну. Ти подпрыгнул так высоко, как только мог, и обхватил руками ствол. От страха и отчаяния у него прибавилось сил, и он стал карабкаться вверх, извиваясь как червяк. Ти смог подняться по гладкому стволу на несколько метров. Секач набросился на дерево и так сильно ударил его своими клыками, что мальчик чуть не расцепил руки. Он стал скользить вниз по стволу, отчаянно хватаясь за кору дерева. Кора рвала его рубашку и больно царапала кожу, но он ничего не чувствовал. Если бы кабан не отошел от дерева, готовясь к следующей атаке, он вполне мог бы снова схватить Ти за ноги. Из последних сил Ти снова стал карабкаться вверх. Кабан опять разогнался и с большой скоростью мчался к дереву. Но в этот момент появился Уилл с длинной палкой в руках, который бежал наперерез кабану.
– Нет! – вопил Уилл, размахивая своим оружием.