— Доктор Абдулмалик упоминал изъязвления на коже.
— К сожалению. На лице и верхней части тела появляются гнойники.
— А на легочную чуму не похоже?
Это была самая опасная форма болезни, уносящая свои жертвы в могилу раньше, чем высыпали бубоны.
— Повторяю, Иллон, — никаких следов бацилл в крови нет.
— Твой коллега что-то говорил о проблемах с иммунной системой. — Заодно проверю, не ошибалась ли Фрэн.
— На этот счет сейчас сказать почти нечего. Расспросить бы кого-нибудь, чем он болел раньше, — лучше всего родственников, приятелей или супругу. Я отчасти потому и звоню. С тех пор как его привезла «скорая», он в полубессознательном состоянии, и мы ничего не можем добиться. А когда вчера поступал в отделение экстренной помощи, даже адрес свой говорить не захотел. Может, у вас в данных о сотрудниках что-нибудь найдется?
— Поищу непременно. Еще один вопрос — пришли результаты анализов проб, что я тебе передавала?
— До сих пор не получили. Но если там что затаилось, анализ на ПЦР обязательно выявит.
Я была в курсе того, что методика на основе полимеразной цепной реакции применяется в исследованиях мумифицированных тканей и окаменелых костных останков. С ее помощью даже в самом незначительном количество генетического материала можно обнаружить и распознать ДНК бактерий и вирусов.
Попросив Кору сообщать о любых изменениях в состоянии Терри, я положила трубку и доела яблоко, размышляя над услышанным. Возможно, бубонной чумы у него нет, но все симптомы пугающе совпадали с теми, что упоминал монах-францисканец Джон Клин из Килкенни: «многие страдали от нарывов и язв… других рвало кровью». Так рассказывал он о начале эпидемии в Ирландии, куда «черная смерть» добралась летом 1348 года.
Я пошла в офис просмотреть картотеку данных о сотрудниках. В карточке Терри не было ни имен, ни адресов, ни телефонных номеров. Зато среди платежных ведомостей за каждые две недели нашлось несколько ксерокопий чеков, выписанных на его имя, с пометкой «аванс», сделанной рукой Пегги. Очевидно, уступая просьбам, она выдавала ему различные суммы в счет очередной зарплаты и для контроля делала соответствующую запись. Я пробежала глазами последнюю ведомость и увидела, что Терри получил премиальные раньше положенного — в понедельник, а не в четверг. В отдельной папке были записи о его невыходах на работу по болезни — за три месяца, что он провел на раскопках, довольно много. Как-то в пятницу рядом с одной из записей Пегги сделала пометку:
Терри Д. — отпуск по болезни на один день, в выходные выйдет на дежурство.
Бен А. — заберет чек.
Я и раньше знала, что по выходным Терри иногда подменял Бена и охранял ночью участок. Вот еще одно свидетельство их дружбы. Пожалуй, Аделола сможет кое-что рассказать о своем приятеле.
В карточке Бена значился его адрес. Как выяснилось, он жил в двух шагах от Фрэн, потому она и узнала его днем. На мосту он вел себя странно. Если не хотел, чтобы его видели в обществе Бирна, то почему? Передавал информацию? О чем? О статуе, которая так его напугала?
Я задвинула ящик картотечного шкафа и вспомнила, что, по словам Гейл, Бен уже работает на новом месте. Если так, он сейчас заступил на дежурство и разыскивать его придется завтра.
ГЛАВА 12
На одиннадцатичасовой воскресной мессе я пела в церковном хоре, а после прошла в северную часть нефа взглянуть на трехоконный цветной витраж, на котором Пресвятая Дева является толпе паломников в Каслбойне. В центральном окне мастер поместил искусное изображение самой Девы с сидящим на ее согнутой левой руке Младенцем Иисусом, в двух боковых — взирающих на них пилигримов. О видении Богородицы в Каслбойне нигде не упоминалось, известен был только ее чудотворный образ. По всей вероятности, при обсуждении сюжета витража решили, что статую сделали не иначе как в память о явлении Пресвятой Девы народу — по теологическим соображениям поклонение видению Девы Марии предпочтительнее, чем ее изображению. В витражном окне Богородица не кормит Младенца грудью — что противоречило бы вкусам конца девятнадцатого века, — а на ее плечи поверх многослойных разноцветных одежд наброшена голубая мантия.
Внимательно изучая витраж, я ощутила чье-то присутствие и, когда обернулась, увидела в нескольких метрах от себя высокого человека. Он стоял ко мне спиной, разглядывая окно позади алтаря; зачесанные назад седые волосы спадали на воротник. В длинном черном пальто — не совсем подходящем одеянии даже для ирландского лета — он показался мне посетителем, а не прихожанином.