— Заключительная фраза вписана, вероятно, позднее. Это стандартный оборот, его стали употреблять в последующие годы, всякий раз, когда чума возвращалась. Но преувеличения в нем нет: как известно, смертность достигала шестидесяти процентов.
— Вы боитесь, что разбудили самый первый штамм чумного микроба?
— Признаюсь, мысль приходила.
Грут покачал головой и улыбнулся.
— Даже если ваш работник скончался от вирусной геморрагической лихорадки, нет оснований полагать, что «черная смерть» была разновидностью таких инфекционных заболеваний. Вызывающие их филовирусы пока не научились оставлять часть людей в живых, обеспечивая собственное существование на неопределенно долгий срок, в отличие от чумного микроба, большого мастера в таких делах. И все же не сомневаюсь, что природа задумала и готовит против нас что-то еще. Может, СПИД всего лишь эксперимент для разогрева — слишком медленно распространяется. Представляете, что будет, если в результате мутаций он станет таким же заразным, как «черная смерть»?
— Терри Джонстон умер от СПИДа, — сказала я.
Тут послышались шаги Финиана.
— Как у вас дела? — поинтересовался он, вернувшись из сада.
— Все в порядке. — Я почему-то покраснела.
— У вашей дамы талант добывать информацию, — заметил Грут. — Не случайно она зарабатывает на жизнь, докапываясь до глубин.
— Можно сказать, у нас троих работа не из чистых, — подхватил Финиан, вытирая руки лежавшей на стуле тряпкой. — Разве что у кого-то грязи побольше, — добавил он, поймав мой взгляд.
Камень в огород Грута. Не в характере Финиана так себя вести, но патолог, похоже, не обратил внимания на выпад.
— Хотите вина? — Он приподнял бутылку.
— Нет, спасибо. Я кое-что случайно подслушал, пока был в саду, — сказал Финиан, усаживаясь. — Поговаривают, в Каслбойне объявят карантин.
— Все из-за Даррена Бирна и его выступления по радио, — объяснила я и снова покраснела, на этот раз чувствуя себя виноватой: оттого, что несчастный случай был на моей совести; оттого, что не смогла помешать Бирну посеять панику; оттого, наконец, что он был совершенно прав.
— Связано со смертью того парня сегодня утром? — спросил Грут, выливая в свой бокал остатки вина из бутылки.
— Разумеется, — кивнул Финиан. — Хотя, по-моему, в больницу Святого Лоумана поступил кто-то еще с теми же симптомами.
Я вскочила, чуть не столкнув бутылку со стола.
— Господи, из нашей команды? Кто? Почему я ничего не знаю?
Финиан подошел и приобнял меня за плечи.
— Не нужно волноваться, дорогая. Успокойся. Просто ходят такие слухи. Можно позвонить в больницу.
В течение следующих десяти минут телефон в больнице был занят.
— У них коммутатор заклинило, — решила я. — Уж точно что-то случилось. Еду в больницу.
— Я с вами, — заявил Грут, поднимаясь из-за стола. — Не из галантности. Хочу повидать детектива, расследующего убийство. Буду признателен, если подбросите.
Его прямота мне понравилась: может, не такой уж он дамский угодник, как показалось.
Грут ушел в дом забрать свои вещи.
— Могу я чем-то помочь? — спросил Финиан.
— Ничем, милый. — Я обняла его и поцеловала. — У тебя своих дел хватает. Лучше сходим куда-нибудь вечером. Угощаю.
Финиан просиял.
— И чтобы никого, кроме нас, согласна? Целую вечность не был с тобой наедине.
— Считай, что у нас свидание, — сказала я.
ГЛАВА 16
Окруженная лесными деревьями больница стояла на вершине холма. От ее входа вниз по дороге тянулась вереница припаркованных у обочины машин. С километрового расстояния сверкавшие на солнце крыши казались члениками разноцветной многоножки.
По пути я позвонила Пегги узнать, не жаловался ли кто из археологической группы на здоровье. По ее словам — ничего такого. А еще я правильно сделала, что не вернулась в офис — туда после радиошоу Джерри Райана набежали фоторепортеры и давай снимать всех входящих-выходящих. Когда они защелкали камерами, завидев мою матушку, та выложила все, что о них думала.
Я припарковалось за фургоном передвижной радиостанции, и мы двинулись вверх по дорожке к больничному входу. Метрах в ста от него нас перехватил грузный мужчина в костюме и рубашке со сбившимся набок открытым воротом — Эдди Сагрю, репортер, много лет проработавший в «Дейли рекорд», соперничающей с «Айрленд тудей». Сагрю никогда не поступался принципами порядочности ради таблоидных интересов, и я его уважала. Несмотря на грубоватую внешность, человек он был дружелюбный и приветливый. Правда, если случалось ночь напролет пить и курить, настроение у него портилось, о чем предупреждало побагровевшее лицо. Сейчас оно было именно таким. Эдди вспотел, в руке у него дымилась сигарета.