Аделола, похоже, удивился.
— Бенин-Сити.
— Позвольте спросить, вы христианин?
— Ну да, конечно. — Он вытер вспотевший лоб.
— Что вам известно о мьюти?
— Слышал, есть такое, больше ничего.
Грут откинулся на спинку стула, изучающее глядя на Аделолу. Галлахер молча что-то записывал, и я решила, что могу задать вопрос. У меня самой был брат, и я инстинктивно чувствовала, что парень чего-то недоговаривает.
— Поговорим о прошлой неделе, Бен, когда вы работали на раскопках в Каслбойне. Последний раз вы виделись с Бьюти в понедельник вечером и после уже не общались, даже по телефону. Можно считать, такое у вас в порядке вещей?
Аделола посмотрел на Кору.
— Это так, Бен? — мягко спросила она.
Аделола вытер лоб, который тут же снова покрылся испариной. В комнате действительно было жарко, но он явно страдал от жары больше остальных. Его свежевыглаженная белая рубашка промокла насквозь и прилипла к иссиня-черному торсу.
— В понедельник вечером мы слегка повздорили, — признался он наконец.
Галлахер и Грут насторожились.
— Из-за чего? — спросил Галлахер.
— Из-за денег, которые я был ей должен.
— Много задолжали?
— Не очень. Несколько сотен евро. Она сказала, что не будет со мной разговаривать, пока деньги не принесу. Вот мы и не общались. Пожалуйста, можно мне теперь ее увидеть?
Грут встал и посмотрел в окно.
— Поверьте, мистер Аделола, лучше не надо.
— Установить личность можно по тестам ДНК, — сказал Галлахер. — От вас требуется разрешение на то, чтобы мы осмотрели дом, отобрали некоторые ее вещи и взяли у вас мазок для подтверждения, что вы родные брат и сестра.
В знак согласия Аделола кивнул, потом закрыл глаза и стал промокать лоб.
— Мне придется спросить вас еще кое о чем, достаточно важном, — продолжал Галлахер. Он вернулся к столу и пристально смотрел на Аделолу, сжимая пальцами спинку стула. — Вашей сестре делали обрезание?
Аделола прекратил вытирать лоб.
— Мне не известно, — медленно произнес он. — В детстве не знаешь, что в семье происходит. Все-таки я бы хотел увидеть тело.
Грут и Галлахер еще раз переглянулись.
— Пожалуйста, — не стал отговаривать Грут. — Доктор Гейвин, вы не могли бы проводить мистера Аделолу в морг?
Когда они вышли, Грут снова сел за стол.
— Что-то здесь не так…
— Не сомневайся, — поддержал Галлахер. — Разругался с ней перед тем, как она пропала, и только через неделю кинулся разыскивать…
— Дело не столько в этом. Я думаю, он лгал, когда говорил о себе, — объяснил Грут. — Заметили, как он произнес название ночного клуба? Артикулировать «п» как «ф» и наоборот — особенность народа хауса. А они мусульмане.
— Проверим, начиная с паспорта и разрешения на работу. Поскольку ты здесь, Иллон, расскажи все, что о нем знаешь.
— Не так уж много. Нам его рекомендовали после работы в охране муниципальных складских помещений. Со всеми ладил, ни разу не подвел. Очень пунктуальный. Отчасти его потому и прозвали Большим Беном — точен был всегда как часы, прямо лондонский Биг-Бен.
— Не замечала ничего необычного в его поведении за последнюю неделю, что он у тебя работал?
— Было такое. Гейл Фаулер, мой ассистент по археологическим находкам, поделилась. В пятницу, когда наткнулись на свинцовые гробы, она попросила Бена помочь по-грузить статую в пикап. Он и близко не захотел к ней подходить и выглядел испуганным. — Я пока не стала говорить о том, что видела Аделолу на мосту в компании Бирна.
— Мне этого достаточно, — заключил Грут. — Убежден что Бенджамин Аделола лжет.
Открылась дверь, и вошла Кора Гейвин.
— Женщина в морге — сестра Бена, сомнений нет. Он очень переживает. Я попросила медсестру отвести его в столовую и напоить кофе. — Она собиралась снова уйти.
— Откуда такая уверенность? — удивился Галлахер.
— Прежде чем мы вошли для опознания, он рассказал, что ногти на ногах она красила по-особому — на средний палец лак не наносила. Ей так нравилось.
Было видно, что Галлахер удивлен.
— Это, безусловно, подтверждает, что они близко общались.
— Но совсем не значит, что были братом и сестрой, — вставил Грут. В следовательском дуэте Галлахер и он отлично дополняли друг друга.
— Зачем ему говорить неправду? — возразила Кора, закрывая дверь и снова усаживаясь за стол.
— Потому что он вообще лжет, — отрезал Грут.
— Надеется, на брата не подумают, — рассуждал Галлахер. — По той простой причине, что вряд ли кого станут подозревать в убийстве сестры, а вот любовницы, к примеру, — другое дело.