Ричард отзвонился после двух ночи и сказал, что обязательно прилетит, но не раньше субботы: в клинику поступил недоношенный младенец, которому требуется его внимание. Как педиатр, брат специализировался на выхаживании таких детей. От отца-актера мы оба унаследовали этический принцип доводить дело до конца — «представление должно продолжаться». И сейчас, несмотря на обстоятельства, он считал своим долгом помочь ребенку выжить. Тем более что, как и я, испытывал, очевидно, облегчение оттого, что отец уходит, и хотел искупить вину, спасая новую жизнь.
Вернувшись домой, я не сразу смогла заснуть. Наш Бу, а он вдвое крупнее среднего домашнего кота, растянулся сбоку от меня поверх легкого одеяла, и от него шел такой жар, что душная летняя ночь стала невыносимой. Отбросив одеяло в сторону и накрыв Бу с головой, я лежала в постели раздетой, но сон все равно не приходил.
Мысли крутились вокруг того, что Терри Джонстон говорил Гейл на своем дне рождения о «красотке», которую подцепил. Он сказал «готтентотская». Насколько я знала, готтентотами раньше называли одно из племен, живших в африканской пустыне. Не хотел ли он дать понять, что у него свидание с чернокожей женщиной — возможно, Латифой Хассан? Кто бы она ни была, Терри назвал ее «готтентотской Венерой» — что это могло означать? Может, и ничего, но давало основание полагать, что он встречался с убитой примерно в то время, когда она исчезла.
Разговорившись по пути в больницу, Терри упомянул, что спустил все деньги, загуляв с какой-то женщиной. Вдобавок у тех, кто его знал, создавалось впечатление, что он не вылезает из долгов. Бен Аделола и его сестра тоже разругались из-за денег. Случайное совпадение?
Я ворочалась в постели, думая, что не могу заснуть, но когда в очередной раз посмотрела на часы, они показывали 5.20. Мои мысли и сны переплелись.
Бу куда-то подевался, и теперь я замерзла, поэтому натянула на себя одеяло, прежде чем снова уснула. На этот раз мне вроде ничего не снилось, однако через три часа я вскочила с мыслью, не расспрашивал ли Росс Мортимер приходского священника, как и я, о витражном окне. Если бы такой разговор состоялся, отец Берк, вероятно, меня бы предупредил. Но я была уверена, что главную роль в истории с окном сыграла мисс Дьюнан, а значит, Мортимер в своих поисках все равно на нее выйдет.
Стоя под душем, я подумала, что карантин снят и статую Мадонны с Младенцем можно представить на всеобщее обозрение в Центре исторического наследия. Только прежде мне хотелось выяснить ее происхождение и, главное, что скрывается у нее внутри. Библиотека и центр открывались в десять. Есть время позавтракать, узнать в лечебнице, как чувствует себя отец, позвонить маме и, переговорив с Пегги, связаться с группой по расследованию убийства.
Когда Пегги через полчаса приехала, я зашла в офис сказать ей, что отцу стало хуже. Потом позвонила маме — она всю ночь провела с ним. По ее словам, в состоянии отца заметных изменений не было. Узнав, что Ричард скоро вылетает, она обрадовалась и попросила меня разыскать и захватить с собой, когда в следующий раз поеду в лечебницу, любимое стихотворение отца — «Июнь» Фрэнсиса Ледвиджа. Я пообещала прислать его по факсу.
По дороге на работу Пегги купила экземпляр «Айрленд тудей», дабы показать мне, что пишут о последних событиях. На первой полосе в глаза бросался заголовок: «Загадочная болезнь отступила». На четвертой странице я отметила небольшую заметку: «Страшная находка в деле танцовщицы из стриптиз-клуба».
Даррен Бирн не был автором этих публикаций. Образец его «творчества» встретился дальше — всего несколько строк, причем там, где они не слишком заметны.
ВРАЧ НЕ ВЫДЕРЖИВАЕТ НАПАДОК
Доктор Хади Абдулмалик, сотрудник больницы, находившейся в самом центре вспышки инфекционного заболевания в Каслбойне, покинул вчера свое рабочее место, после того как подвергся нападкам расистов.
Представитель Службы здравоохранения заявил, что хотя поведение некоторых граждан Каслбойна заслуживает осуждения, первоочередной обязанностью врача является забота о пациентах. Если доктор Абдулмалик того желал, он получил бы разрешение покинуть больницу Святого Лоумана, как только соответствующая замена была ему обеспечена.