- Я... мог его не знать... не помню...
- А, может быть, всё же знал? - покачал он головой.
- Может... знал. Не помню... ничего... Будете кости ломать... я... без остановки... говорить буду... боли не хочу... только всё, что под пыткой скажу... совру. Вам такое зачем? Вы ж не узнаете... пока не проверите, а... как проверить? Получается, что... смысла меня пытать... нет.
- Это только так кажется, Ружеро. - улыбнулся он моей наивной логической ловушке. - На третий, пятый, может десятый день, ты поймёшь это сам. Сейчас ты еще не полностью тут. Часть твоей души еще в том мире, где нет ни боли, ни страха. Эта часть еще живет надеждой, что вот-вот - и боль уйдет, все страшное кончится, и ты опять заживешь прежней жизнью. Ты еще не понял, что этого уже никогда не будет и ничего не вернется. Никто не придёт за тобой и не заберёт тебя отсюда. Никогда. И твои мучения в этой жизни не кончатся. И вот когда ты окончательно потеряешь всякую надежду, когда всё на свете, кроме одной минуты, одной секунды без боли потеряет всякое значение, когда твоя душа освободится от всех и всяких обещаний, клятв, привязанностей, дружбы и любви, когда сами понятия чести, верности, и даже добра и зла утратят всякий смысл и превратятся в пустое сотрясение воздуха, когда ты возненавидишь своё собственное тело, приносящее столько страданий и начнёшь мечтать о смерти, пусть даже самой мучительной, вот тогда ты будешь готов сказать всю правду. Поверь мне, Ружеро, так и будет. Нам надо только подождать. Нам ведь некуда спешить. В нашем распоряжении - вся вечность, созданная Господом. А сейчас продолжим, брат Бартоломео, - тон его стал назидательным, как у хорошего учителя. - Испытуемый слишком долго отдыхал от боли. Так он может забыть о ней, а этого допускать нельзя. К тому же пора на сегодня заканчивать. Продрог я. А вы?
- Очень холодно. Да и сыро тут, а это очень плохо для здоровья. Надо вам, брат Альфонсо, будет горячего вина потом с гвоздикой и корицей принять.
- Это да. Ну, давайте напоследок.
Клик, хрусть, треск. Чёрная, пластилиновая боль взорвалась, брызнула раскалёнными стеклянными осколками, обернулась ярко-жёлтой змеёй и ударила изнутри в затылок, отчего глаза мои лопнули, как рыбьи пузыри, и потекли кислотным дождём, а язык стал радугой в в солёной и шершавой пустыне..
ЗДОРОВЬЕ: 0 ТП
iv.
[Год 1263. Август, 8. Вечер]
Ко мне Ты в милости явился,
Чтобы чрез смерть я возродился!
--Л. Дементьева
Раз - и боль прошла. Совсем. Темнота, но я в сознании. Под спиной - не твёрдый пыточный стол, а что-то более мягкое. Перед глазами проплыли малопонятные строчки.
ВНИМАНИЕ! ВЫ (?????????). В СВЯЗИ С ТЕМ, ЧТО ВЫ ПОТЕРЯЛИ ВСЁ ЗДОРОВЬЕ, ВЫ (????????).
(????????!!!)
(??? ????)
(????? ?? ???? ?????!!!)
(??? ????)
ВНИМАНИЕ! ОБНАРУЖЕНА КРИТИЧЕСКАЯ ОШИБКА. ФУНКЦИЯ АРХИВИРОВАНИЯ ДАННЫХ НЕДОСТУПНА. НЕВОЗМОЖНО ВЫПОЛНИТЬ ДЕЙСТВИЕ. АВАТАР ПЕРЕНЕСЁН НА ТОЧКУ ПРИВЯЗКИ.
И невидимая милашка с сексуальным голосом:
- Внимание, нет соединения с удалённым клиентом. Поиск соединения прекращён по требованию пользователя 17.157.628.433.999.212, дата и время запроса зафиксированы: 33.12.56.18.93. Поиск стартовой локации. Oшибка в стартовой локации. Локация обнаружена в зоне последней привязки. Обновление стартовой локации невозможно, критическая ошибка в считывании стандартных координат. Обновление невозможно. Невозможно выполнить протокол. Рекомендуется срочно обратиться к администратору. Ошибка обнуления. Обновление статистики. Выполнено с ошибками. Обновление логов. Выполнено с ошибками.
Альфонсо молчал, Бартоломео тоже, станок не скрипел, кости не трещали, в комнате кто-то ощущался... я рискнул открыть глаза...
- Он очнулся! Ружеро очнулся! - тонкий визг ударил по ушам. Бьянка пулей вылетела из комнаты, где я очухался в первый раз. - Мама, мама! Ружеро очнулся!
Если бы не мои глюки, я бы считал, что моё тело по-прежнему ломают три садиста на пыточном столе, в то время как я витаю в счастливом небытии и смотрю мультики, что, к сожалению, не будет продолжаться слишком долго и вот-вот я очнусь и всё начнётся по-новой. Да. Но глюки, парадоксальным образом, убеждали меня, что всё реально, что случилось какое-то чудо, и я перенёсся обратно в дом тётки Пеппины. И это случилось хрен его знает как. Терял я сознание, или нет? Кто-то может подумать, что уж такую-то вещь как потерю сознания не заметить нельзя. Тут я вам авторитетно скажу: хренушки. Ещё как можно. Тогда, если я терял сознание - всё в порядке. Люди Уберти нашли убитого пацана-слугу (а может наружка и не теряла нас из виду и сразу цаппу нажала), проверили дом Пеппины, не нашли меня, пришли к выводу: меня похитили. Кто? Тут, судя по всему, у Уберти не слишком много вариантов. Он в очень тёплых отношениях с инквизицией, а значит с церковью. Ибо та её передовой отряд. До того тёплых, что те не останавливаются перед убийством, чтобы нарыть на Уберти компру. Плюс их интересуют вполне практичные вещи, как то: тип и ТТХ новейшего оружия, разрабатывающегося в КБ Россини, а также формула другого, химического оружия номер два, либо же компонента оружия номер один, либо же топлива к чему-то ещё за номером три. Тогда спецура Уберти шерстит засвеченные окрестные точки, типа церквей, монастырей, и поповских хаз, где могут быть подвалы, внезапным массированным ударом выносит охрану, подавляет локальные остатки сопротивления, меня аккуратно упаковывают в лубки, на носилки - и домой. Финита ля комедия. Наши опять победили. Почему обо мне так заботятся, вплоть до вооруженного конфликта с такой серьёзной структурой, как инквизиция? Ну, Уберти, по идее, уже нечего терять. Во-вторых, это не ради меня, а ради той информации, которой, по их мнению, я располагаю. Противники (с одной стороны церковь, с другой... фиг его знает) уже на пороге открытого столкновения и это оружие, по мнению обеих сторон, явно способно склонить победу на их сторону. Информация о нём настолько важна, что мне впору обделаться от страха, ибо то, что знал Ружеро - а все уверены что так оно и есть - мне абсолютно неизвестно, но поверить мне никто не поверит. Думаю, что и синьор Уберти вряд ли будет долго терпеть.
- Очнулся бездельник' вот ведь какое счастье, что этот дармоед не отдал свою никчемную душу Богу... Видно, и даже Создателю, святый Иисус, она не нужна...
Однако же в этой теории были серьёзные изъяны. Первое: меня в таком случае обязательно должны были доставить к Уберти или в любое другое тайное и/или безопасное место, но уж никак не назад к Пеппине, откуда меня опять с лёгкостью извлекут на счёт раз. Второе: пусть не из гуманных, пусть из самых меркантильных соображений, мне должны были оказывать первую мед помощь и рядом хоть кто-нибудь обязательно крутился бы, помимо Бьянки. Бьянка за первую помощь ну никак не сойдёт. В первый-то раз - ладно, все, в том числе Уберти, были уверены, что я уже не жилец и тайн не говорец. Но теперь-то! Думаю, Уберти бы сам не поленился убедиться, что со мной теперь всё в порядке. Наконец, третье и последнее: голова, левая сторона груди и рука стянуты повязками, как и первый раз, это да, но никаких лубков на ногах я не чувствовал и шевелились они свободно безо всякой боли!
Бьянка влетела обратно в комнату первой, за ней вошла Пеппина.
- Дай-кось гляну, - проворчала тётка, наклоняясь ко мне. - И вправду очухался, ишь как глазом зыркает. Голова-то небось, болит-то, а? Ну? Чего молчишь? Чего молчишь, говорю? Или онемел что-ль?
А вот это, по-моему, четвёртое. Ибо дежавю. И опять ничего не понять. Почему вдруг отключилось знание языка? Очередная потеря сознания так сработала? Пока было непонятно, когда станет понятно - неясно, а пока я решил повторить то, что уже сработало раз.
- Открыть панель обмена... Настройки... Язык...