- Настоящее... Ружеро... - слова давались с трудом, шепеляво, но поговорить надо, ибо другого источника информации у меня не будет. Они тут ещё не дошли до понимания, что на все вопросы задержанных надо отвечать только одно: "вопросы тут задаю я".
- Разве? Ну, положим. А кто же твои родители, мессер Ружеро?
- Я... не помню.
- Интересно. А откуда ты родом? Ты фирентиец?
- Не знаю.
- И как давно живёшь в Фиренце ты, конечно, тоже не помнишь?
- Не точно... год... или два... не знаю.
- Интересные у тебя особенности памяти, Ружеро, - заметил клирик. Ну да, подумал я, тут помню, тут не помню. И вообще, незабвенные братья-францисканцы всё это у меня уже спрашивали практически теми же словами. И этот туда же. И комментарии даёт такие же. Неужели настолько плоха легенда? Козимо тем временем помянул, что я и в Фиренцу заявился без объяснений откуда, ссылаясь на ту же амнезию, и продолжал выяснять, как я, такой хронически беспамятный, добрался до Фиренцы один, да ещё умудрился попасть к Фаринате? Да не просто попасть, а сразу же начать работать с виднейшим механикусом Италии. А действительно, как? Это уже я спрашиваю: как настоящему Ружеро это удалось? Если, конечно, он не косил под такого же дурачка, как и я. Значит, косил. И тут вопрос: а действительно ли имя настоящее? И откуда пацанёнок взялся? Кто такой на самом деле?
- А вы, - похрипел я. - Отец Козимо, верно?
- Вспомнил, Ружеро? Да, я - именно он.
- А... братьев Альфонсо и Бартоломео вы не знаете?
- Францисканцев? - в голосе послышалось удивление. - Да, появились тут недавно. Почему спрашиваешь?
- Так ведь... Они со мной разговаривали уже, - чего, к счастью, в этой реальности пока не было.
- Вот как... - клирик задумался. - Не врёшь? Где это ты с ними поговорил?
- Этого не знаю. Они как-то не поделились секретом.
- Что ты имеешь ввиду?
- Ну, глаза мне завязали. Только где-то в подвале и сняли повязку.
- Хм... Как-то не верится. И о чём говорили?
- О том же самом... Кто я, откуда, почему...
- И что ты им рассказал?
- Правду рассказал, отец Козимо.
- И они тебе поверили?
- Как видите, я у них там не остался. Отпустили меня.
- Сомнительно мне что-то... Ну, и какую правду ты им рассказал?
- Да вот именно такую, что меня отпустили. И велели больше никому не говорить. Сказали, если ещё у кого, например как у вас, отец Козимо, вопросы ко мне появятся, то к ним отсылать. Они уже всё, что надо узнали.
- Ах, Ружеро, Ружеро... маленький обманщик. А я чуть было тебе не поверил. - клирик покачал головой и мне под рёбра, выбивая дух, впечатался кулак. Я только порадовался, что селезёнка у меня, хоть по ощущениям и как настоящая, но всё-же цифровая. Её не так жалко. Потом, ненадолго появившись у меня в поле зрения кряжистым силуэтом, подручный клирика двинул мне в челюсть. Одного такого удара бы хватило, чтобы я поплыл, а тут я ещё затылком от удара звезданулся о камень, так что хоть окончательно сознания не потерял, но реальность существенно утратила значение и отошла на второй план. А на первом у меня осталось лёгкое сожаление, что наспех сляпаная придумка не прошла. С другой стороны, я многого и не ожидал. Времени на обдумывания у меня не было. Может профессиональный разведчик бы и сообразил чего менее наивное, но я не он. Ничего. В другой раз у меня будет больше информации. Втирать ему про братьев, видимо, не стоит. Он с ними, видать, накоротке. Или вообще одна шайка-лейка, что, вобщем, мне должно было быть очевидно с самого начала. Ещё думал, почему-то, что я опять в Барджелло, опять меня по морде бьют, а Гвидо, подлец, отсутствует, на своё счастье. Про ракеты думал, что легко их теперь найду. Ну, после воскрешения, естественно. Вот только девочек было жалко до слёз. Но поделать я ничего не мог, надо было помирать как-то. Может, в следующий раз лучше получится. Или попробовать без них. Не выходит же явно, чего я упёрся и тыркаюсь в одно и то же? Понравились они мне, что-ли? С нынешним пониманием ситуации я, пожалуй, сам смогу выкрутиться... Надеюсь. А потом уже и им помочь. Без такого экстрима. Несколько-то дней у них есть, пока к ним не нагрянут францисканцы. Правда, это будут уже другие девочки, и я для них буду никто. Но лучше ж так, чем никак.
Клирик продолжал бубнить что-то, видимо спрашивая и всё ещё надеясь получить ответы, но я его слышал как сквозь вату, продолжая думать о своём. Но из того, что я всё это время о чём-то думал, не значит, что ничего не происходило, кроме его вопросов и моего думания. Ещё как происходило. Меня продолжали бить, и бить сильно. Чаще в живот, но и лицу доставалось. Губы были размочалены в тряпку, на грудь и на пол лилось из разбитого носа, затылок пульсировал от ударов о каменную стену, и, помимо селезёнки, дёргало отбитую печень. Только по сравнению с парочкой францисканцев, Козимо - сущий пацан и ничего кроме забивания меня насмерть не придумал, а, стало быть, мне можно было не отвечать на его вопросы, отрешиться от реальности и, тупо глядя перед собой бессмысленным взглядом, ждать, когда зелёная полоска покажет "0 ТП" и мигнёт мне на прощание, сменяясь воплем Бьянки "Ружеро очнулся!".