- Где ты вообще был? - ага, где шлялся всю ночь. - Ты вообще должен быть где?
- Прошу меня простить, мессер, - вот так, глазки в пол, ручки к бочкам, поза кающийся Ружеро. - В тюрьме.
- Что? - Фарината поперхнулся очередной порцией воплей. - В какой тюрьме?
- В Стинке.
- В Стинке? Но... Постой, как - в Стинке? - уже не орёт. Удивил я его. - Что ты там делал?
- Освобождал донну Марию и её племянниц. Вы помните, мессер, та, что...
- Да помню я прекрасно! Ещё бы мне не помнить, если ты только позавчера мне все уши прожужжал об этом! - надо же, подумал я, только позавчера, а по мне как будто полгода прошло. - Нет, ты действительно болван. Я же сказал тебе, что займусь этим сам! Этим утром бы, скорее всего, их уже отпустили. - К сожалению, мой дорогой мессер, это только вы так считаете. А вот дочка верховной богини придерживается другой точки зрения. И я её словам доверяю больше. Тем более, что Паоле уже досталось по полной.
- Увы, мессер, это не так, - грубовато, конечно, но... Какого хрена? Или я ему нужен, и тогда надо очерчивать и свои территории тоже, или не нужен, тогда... пусть он мне их мне очертит, и я буду знать где и что. По крайней мере не буду рассчитывать на него там, где надо действовать самому, не теряя времени.
- Что значит "не так"? - Фарината недовольно хмурит брови.
- То, что одну из девиц уже пытали, а к этому времени, как мы с вами ведём беседу, мессер, донна Мария была бы уже казнена.
- Вот как... - он кажется смутился. Как ни крути, а получается, что слова он не сдержал. - Не ожидал я, что всё будет так быстро. Я собирался сам навестить Капитана этим утром и не думал, что... Ты сказал, их уже пытали?
- Да. Одну из девочек, Паолу, - я постарался, чтобы мой тон оставался ровным. Всё же Фарината мне нужнее, чем я ему. Даже с учётом Единорога. - Её сажали на "колыбель иуды".
- О Господи Исусе! Бедная девочка... сколько ей лет?
- Четырнадцать.
- Боже милосердный, бедное дитя... - он отвернулся и подошёл к окну. - Я не мог заняться этим делом раньше.
- Я понимаю, - говорю я, хотя я нихрена не собираюсь его понимать, не хочу и не буду. Мне просто некуда от него деваться. Но если раньше у меня были какие-то иллюзии, то теперь всё.
Паолу пришлось нести до дома Бокки на руках. Ему пришлось, конечно, не мне. Я вообще плёлся как оплеванный. Когда, после перевода в Стинке, девочку забрали из камеры, Мария места себе не находила, хотя их общая дальнейшая судьба была ясна с самого ареста. Через пару часов Паолу привели обратно. Тащили её не слишком грубо, но и без особой заботы. Опустили на солому. Ни стоять, ни сидеть девочка не могла. Подол задрался, на внутренней поверхности ног коркой застыла ссохшаяся кровь.
- Тётушка, прости! - Мария пыталась прижать к груди рыдающую племянницу, но та отворачивалась. - Прости, я не смогла...
- Успокойся, моя милая, успокойся...
- Я... - Паола плакала не от боли. - Я всё сказала, всё... даже больше... чего не было никогда... тётушка... прости, я предала тебя, я тебя оговорила... прости, прости... я не смогла... я всех... и себя, и сестру.... тётушка, очень больно, я не смогла, прости... очень больно...
Лоренца, до этой самой минуты не понимавшая всей серьёзности случившегося с ними, застыла фарфоровой статуэткой с выражением безмерного ужаса на белом лице.
- Не вини себя, малышка, - Мария поцеловала Паолу в лоб, ощутив солёный вкус испарины. - Тебе не за что просить прощения.
- Тётушка, я всех предала...
- Ну что ты, милая, что ты... Они для того и пытают. Никого ты не предавала. Под пытками никто не выдерживает, никто. И я бы всех оговорила, и тебя бы оговорила, и Лоренцу бы оговорила, а ты ведь знаешь, как я вас люблю? Знаешь? - Девочка прижалась к обнимавшей её женщине и молча закивала. - Наоборот, ты очень сильная, очень... Ты должна была сразу всё рассказать, на всё соглашаться...
- Они... они называли это колыбелью Иуды - Паола вновь разрыдалась в голос.
- Маленькая моя... Маленькая... - Мария губами подхватывала её слёзы.
- Теперь нас убьют? - голос Лоренцы был такой же безжизненный, как и она сама. Мария теснее прижала к себе старшую племянницу и спрятала лицо в её волосах. Она не знала, как ответить на вопрос младшей, глядя в огромные, неподвижные глаза. Самой захотелось заплакать.
- Я понимаю, - сказал я Фаринате, глядя тому в спину. - Вы должны были встретиться с герцогом Новелло.