- А ты можешь?
- Могу. Только сложно это. Если просто так, без заказа настоящий амулет делать - не купит никто. Очень дорого получится.
- Я думал, это просто там пошептать...
- Правильный заговор знать надо, это так. Только мало этого.
- А заговоры откуда? Книги какие-то изучаете?
- Какие книги, что ты? Заговоры, заклятья призывов, обряды - это всё только внутри семьи, от предков.
- Наследственное, что ли?
- Да нет. Какие тут могут быть завещания.
- А при чём тут завещание?
- Ну так наследства без завещания не получишь. Без завещания всё в казну отойдёт.
- А, понял. Я не так выразился. Я имел ввиду, что способности по крови передаются.
- Не знаю. Может быть. Как там узнать-то? Просто все девочки в семье учатся. Кто больше, как Паола, кто меньше, как Лоренца. Кто станет стрегерией, кто - нет. Это у меня всё не так вышло, а обычно девочки от матерей и бабок учатся, и так от начала времён человеческих.
- Так уж от начала?
- А как же? Кто-то ведь научил первую женщину. Или ты думаешь, кто научил, то человек был? Человек сам ничему не учится, всё от природы берёт. А природу боги создали. И в природе всё божественное. Чего бы человек ни умел - он либо природе подражает, либо богами научен. На то они и боги. Но хотя да, не совсем от начала времён. Но давно, ещё до старой империи. Ещё до того, как в Тоскане жил народ, чьим именем эта земля зовётся до сих пор, тогда были другие люди, но зло уже пришло на землю. Тогда Диана, родив Иродию от своего возлюбленного брата, бога Солнца, Несущего Свет, послала её на землю восстановить справедливость. Иродия стала смертной, и ходила среди смертных, и видела, как страдают бедные от богатых, рабы от хозяев, и слабые от сильных. И не было у них оружия защитить себя. Тогда Иродия воззвала к Матери Диане, и та сказала ей: дочь моя, возьми от меня силы, и как ты человек, а не дух, то стань же первой ведьмой из всех в мире. Будешь ты учителем среди мужчин и женщин, и будут они изучать колдовство на погибель притеснителям своим. Учи их искусству отравления, дабы постигла кара величайших повелителей, что недоступны железу, да умрут они в своих дворцах. Научи их подымать бури, вызывать громы и ветры, чтобы губить урожаи неправедно обогатившихся. Покажи, как поражать неисцелимыми язвами и насылать саранчу, глад и мор. Жрецы и священники будут насылать на вас порчу, а ты и твои ученики, благословляя во имя моё, нанесите им двойной вред и вред вдесятеро, и говорите им: ваш бог о трёх лицах, и все - демоны. Воистину Бог - отец не ваш. Скажи так: я приду, чтобы уничтожить всех людей зла и вымести сор, а тот, кто был беден, но имел душу, тот будет вознаграждён...
Оба-на... так она социалистка, выходит, стихийная? Хотя нет, не стихийная: идеологическая база-то подведена, только на противоположной атеизму платформе, и место мутанта марксэнгельса занимает светлая богиня, а в роли пророка Ленина - Иродия, с, по сути, той же программой и те ми же лозунгами.
- Как всё одинаково-то. Ничего нового, кроме имён. Давно, говоришь, всё это было?
- Очень давно.
- М-да... И что, где у больного улучшение? - опять непонимание на лице. Трудно тут метафорами говорить. - Я говорю, уже не первое тысячелетие мир болен, лечите вы его, лечите, а улучшения нет как нет. Всё то же самое: богатые угнетают, сильные обижают, а хитрые обманывают. Впустую, видать, все ваши усилия. Почему?
- Откуда мне знать? Иродия моих предков учила, а не меня. Она ушла, а с тех пор многое изменилось. Но мы не сдаёмся. Да ты и сам помнишь:
"покуда последний из давних врагов
не ляжет покрытый землёю холодной".
- Ну, да, да... помню. Только собираетесь вы тайком, всё реже и реже, и становится вас всё меньше и меньше, и можете вы тоже всё меньше и меньше... Могу тебя обрадовать, зная будущее: скоро от вас вообще ничего нe останется. Не так вы всё делали, поэтому проигрываете. Христианство победит.
- И что, станет лучше? - печально вздохнула Мария.
- Да не особо, если честно. Та же херня: есть бабки... деньги то есть, делаешь, что хочешь и будут тебе жопу лизать. Нет бабок - и никому ты на хрен не нужен, а в случае чего и ничего не докажешь. И насилуют, и убивают, и угнетают. Попы - воруют и брешут, в бога сами не верят, жрут от пуза, бухают, шлюх элитных к воспалённым местам прикладывают... Вообще-то даже хуже: право защищать себя отнимут совсем. Сделают аморальным.
- Сейчас у крестьян тоже нет прав себя защищать, но это как раз и есть христианское изобретение. Мы - против этого.
- Зато за разбойников?
- Конечно.
- А они чем лучше? Честные? Не грабят, не убивают, не насилуют?
- Вот именно, что честные. - Мария не задержалась с ответом ни на секунду. Видать, такой вопрос не раз тщательно обсуждался на их партсобраниях, или что там у ведьм, и ответ уже был озвучен и рекоммендован к применению в широких массах. - Да, они убивают. Но насилие и зло неизбежно, оно в человеке, как и добро. Мы не знали бы добра, если бы не знали зла. Они - две половины души. Как душа может существовать без половины?
- Маш, не грузи меня своей доморощеной философией. Тут у вас ещё даже не родились те монстры игры словами и идеями, которые к моему времени уже были изучены студентами и успели стать пыльными, затасканными цитатами. И вот тебе подходящая: теория без практики мертва. Чего стоят твои рассуждения о необходимости зла в душе, если ты и сама не знаешь, что такое душа? Это раз. И два: если такой честный разбойник будет насиловать Паолу, к примеру, я уверен, что все твои рассуждения развеются, как дым, и ты этого благородного человека огреешь тем, что под руку подвернётся. Да ещё и нехорошие слова говорить будешь. Что, не так?
- Носить зло в душе и причинять зло - это разные вещи. Думать про плохое и делать плохое - не одно и то же. И если человек творит насилие другим, то он должен быть готов принять насилие к себе. С разбойниками всё ясно: они творят зло и прячутся от наказания, зная, что рано или поздно всё-таки будут наказаны...
- То есть, они зло, они творят насилие, они заслуживают наказания, но ты всё равно за них?
- Они, творя зло, часто поражают гораздо худшее зло. Чем нобиль, уводящий из-под венца невесту по праву первой ночи, лучше того насильника, что лишил бы её девственности, ворвавшись в дом? Чем нобиль, не делающий ничего, но, почему-то, считающийся собственником земли, на которой трудятся вилланы, и который забирает у людей честно заработанные продукты и деньги, не давая ничего взамен, лучше грабителя? Нет, он хуже. Потому, что от разбойника можно защищаться, а от нобиля - нет, потому, как он - закон. Чем же хорош такой закон, что выгораживает худших насильников и грабителей? А разбойники, нарушая такой закон, грабя и убивая нобилей, заставляют тех считаться с тем, что есть и ещё кто-то кроме них. Иначе нас бы совсем превратили в бессловесный скот.
- Ну да, разбойники, как движущая сила социального прогресса...
- Я опять не понимаю тебя.
- Да это я так... Ну, хрен с ними, разбойниками. Но, вроде, никаких таких ужасов нобильских в Фиренце не наблюдается? - я вдруг вспомнил крик Пеппины: "Будет он меня ещё нобилями пугать! И где - в Фиренце!"
- Нет. Тут давно не было такого засилья нобилей. Но теперь они вернулись.
- Кто? Нобили? Что ты имеешь ввиду?
- Ты не знал? Гибеллины это и есть нобили. Среди гвельфов их тоже немало, но всё же там главные не они, а деньги.
- С этого момента подробнее, пожалуйста. Что за деньги?
- Большие деньги. Все банкиры, торговцы и цеховики - гвельфы.