Сперва, в начале лета, все удивились, когда она стала приезжать на выходные домой. Удивились и обрадовались. Чем больше народу в доме, тем веселей, а Ди всегда была в семье главной затейницей. Родители радостно вскакивали со стульев, когда она, приоткрыв дверь, заглядывала в клубный бар. Когда она подходила к стойке бара, отец обнимал ее за плечи и угощал горячим бутербродом. Мама, сидя за столиком, улыбалась, глядя на них. Они были в восторге, что Ди снова дома. Иногда у нее сжималось сердце при мысли о том, до чего они простодушны, как искренне ей рады. Она подумала: интересно, а как живут люди, которые не могут уехать к Беркам? Сходят с ума? Идут на дискотеку? Умнеют? Берут себя в руки? Хотя, какая разница - кого это волнует.
А Том Фицджеральд приятный парень. Ди это заметила сегодня вечером, когда закинула свою сумку на крышу автобуса, и он засмеялся. У него добрая улыбка. Странный парень – ни на один вопрос не вытянешь прямой ответ. Она ничего о нем не знает, ровным счетом ничего - хотя дом, в котором она выросла, находится в полусотне метров от дома Фицджеральдов. Она даже не знает, чем он зарабатывает на жизнь. Как-то она поинтересовалась об этом у мамы.
- Кто из нас проезжает с ним вместе едва ли не полстраны? Почему бы тебе самой не спросить? – резонно заметила мама.
- Он такой человек, так просто не спросишь, – ответила Ди.
- Что же, тогда оставайся с носом, - рассмеялась мама. – Я уже не в том возрасте, чтобы бегать в магазин Фицджеральдов и выспрашивать, чем занимается их сын.
В автобусе сидела Нэнси Моррис – она, как обычно, пришла раньше всех. Что-то в ней изменилось. Новая блузка? Другая прическа? Что именно, Ди так и не поняла, а спрашивать не хотелось: вдруг Нэнси снова примется причитать, до чего все дорого. Хотя Сэм говорил, что у нее приличная зарплата - гораздо выше, чем у клерков и секретарей в нотариальной конторе. «Может, не садиться рядом с ней?» – подумала Ди. Но она знала, что все равно сядет. Ведь Нэнси видит Сэма каждый день - кто, как не она, может рассказать о его жизни. Как это чудесно - каждый раз ехать домой вместе с его секретаршей. Как будто рядом частичка Сэма. Когда она просто говорила о нем, ей было уже не так одиноко. Хотя приходилось быть осторожной, и обсуждать скучнейших мистера Уайта и мистера Чарльза в придачу. Потому что Нэнси ни в коем случае не должна догадаться, что ее волнует один только мистер Сэм Барри.
Нэнси болтала без умолку о распорядке, о всевозможных трудностях, с которыми сталкиваются врачи: что в больнице не хватает коек, что добровольное медицинское страхование для многих - темный лес, и люди даже не знают, как правильно заполнять бланки. Но о том, что делают врачи в нерабочее время, она не могла сказать ничего. За исключением того, что слышала от медсестр – а это совсем немного.
- А их жены хоть иногда звонят на работу? – поинтересовалась Ди. Хотя понимала, что зря спросила об этом: не надо щупать больной зуб.
- Конечно, звонят. – Какая она зануда, с ума можно сойти.
- И что говорят?
- Они все очень вежливые, обращаются ко мне по имени.
Ди удивилась: Нэнси такая деловая, отстраненная, неужели с ней кто-то запросто может болтать.
- Да, говорят: «Здравствуйте, мисс Моррис». Все говорят: и миссис Уайт, и миссис Чарльз, и миссис Барри.
Так вот что значит «зовут по имени»!
- А у миссис Барри очень сильный канадский акцент?
- Ну и ну, Ди, у тебя и правда отличная память – как ты все запоминаешь! Какие у тебя способности - неудивительно, что ты учишься на юриста. Надо же, ты еще помнишь, что она из Канады. Нет, акцент не очень сильный, но все равно понятно, что она из Америки.
«Как это я помню, что она из Канады? Да разве я могу об этом забыть! Она тут почти никого не знает, она оторвана от дома, где выросла, и где у нее остались друзья. Нужно время, чтоб она тут обжилась; нужно подождать, пока все устроится».
Ди никак не могла понять, где тут логика. Если они будут ждать, пока Кенди Барри обживется в Ирландии, проблем станет еще больше. Почему бы не отправить ее обратно в Канаду, пока она не оторвалась окончательно от своих корней. Почему? А как же дети, два маленьких Барри, копии папочки – пять и семь лет. Неужели он отпустит их за четыре с половиной тысячи миль, разве смирится с тем, что они будут видеться только раз в год?
А как же дети, которые родятся у них с Ди? Тут все будет иначе. Чудесно – но по-другому. Нельзя ведь усылать за моря двух славных ребят, даже если собираешься создать семью с другой женщиной. Ни в коем случае. Ди ведет себя как ребенок.
От этих слов ей становилось очень обидно. Он говорил, что возраст тут не при чем: и те, кто моложе Ди, бывает, ведут себя как взрослые, а люди старше их обоих порой ведут себя как дети. Но ей это выражение не нравилось: казалось, его смысл менялся в зависимости от того, как удобней Сэму. Так, например, в покере, когда двойка козырная, она может быть любой картой, какой захочешь.